Христианизация Европы

Вчера прочитал очень интересные высказывания по этой теме в веблоге Дмитрия Галковского .

Вот здесь и здесь .

Алаверды.

" Я - человек: как Бог я обречён
Познать тоску всех стран и всех времен".

Иван Бунин

Как и во многом другом, в религии Европа предмодерна предстаёт как кульминационная ступень длинной лестницы вверх.

Никаких разрывов, только эволюция.

Христианская Европа явилась нам как конечный пункт, то есть рубеж очень древнего мира, родившегося между Unocento и Trecento , в эпоху, которую лучше называть зрелым Ancient.

Христианский Seicento, Век Святых, если не углубляться в детали, выходит из Cinquecento, а если взять глубже –из Trecento – Quattrocento.

Он пользуется инструментами, отточенными веками на высоком уровне. Он развивается в благоприятных местах Европы предмодерна, пережившей ментальную революцию (связанной с математизацией сознания).

История христианизации Европы теснейшим образом связана с музыкой (циклы песнопений литургии, северный орган) и архитектурой – языком, с широкими выразительными возможностями, “для простецов”, и высшим языком письма, для тех, кому он доступен .

Прежде всего стоит обратиться к архитектуре – искусству par exellence, поскольку она объединяет все остальные искусства, поскольку она помогает нам понять тайные механизмы цивилизации .

Итальянская модель “античности” Cinquecento господствует до переломного момента середины Seicento.

До этого власть формы, но также и власть книги. Чего стоит тирания псевдо –Витрувия, чьё итальянское издание второй половины Cinquecento, без счёта переиздававшееся, переведённое, утвердилось по всей книжной Европе.

Витрувий  и Палладио.

Marcus Vitruvius Pollio, римский зодчий, писатель по архитектуре,  автор  "De architectura" в 10 книгах, из которых сохранилось семь.

Andrea di Pietro (Palladio), один из авторов итальянской модели “античности” (1508-1580 AD),”римского” варианта открытой архитектуры, оказал огромное влияние на развитие европейского зодчества. Ему приписывается авторство трактата по архитектуре: “Quatro libri dell architectura” (1783 AD)

Строить Палладио начал довольно поздно, когда ему было уже за тридцать. Первый его проект — реконструкция общественного здания в центре Виченцы (Vicenza, в 60 километрах к западу от Венеции, там он родился и творил). Этот заказ он получил, выиграв конкурс.

Архитектор спроектировал галерею вокруг уже существовавшего дворца, построенного веком раньше,  и вслед за ancient италийцами назвал все это сооружение базиликой.

Италийцы строили свои базилики для того, чтобы люди и зимой, и летом имели место, где собираться и с удобством обсуждать свои тяжбы и свои дела.

 

Эта работа принесла ему известность, заказы посыпались на архитектора как из рога изобилия.  Во времена Палладио в базилике заседал городской суд, а в галерее были торговые ряды.

Палладио не любил кричащей роскоши, работать предпочитал с дешёвыми материалами.
Стиль его предельно демократичен. Он подходит для любой страны. Стиль Палладио очень “эластичен”. В том смысле, что он одинаково хорош и для небольших зданий, и для величественных дворцов. Таких, как палаццо Кьерикати.

Дворцам Палладио не одна сотня лет, и они, конечно, требуют внимания. Но куда меньше, чем современные здания.

 

Решительный поворот от этой модели произошёл в Италии в Cinquecento, а в Seicento за её пределами.

Отказ от замкнутой модели мира, от статической физики качеств, от объективного знания –в пользу феноменологической организации явлений по принципу аналогии и равновесия склоняется к христианской альтернативе эстетической системы итальянской модели “античности”, выстроенной на глобальных установках.

Абсолют, отождествлённый с бесконечностью, видение вглубь, открытое и колоссальное строение относится к принципу аналогии. Выбор в пользу синтеза и светотени относится к принципу равновесия.

Барокко эпохи христианизации, которое по сути своей теологично, остаётся, пожалуй, самым логичным художественным ответом интеллектуальной революции начала Seicento

Католическая церковь нашла стиль архитектурного и пластического выражения, который соответствовал запросом теологических кругов, вкусам интеллектуальной элиты и был близок народному восприятию.

Архитектурный переворот приходится на два последних десятилетия Seicento, с их переломом сознания.

Европейское эстетическое пространство Seicento, несмотря на великую победу христианства, оказывается пространством разрозненным. В Англии до “Славной революции” господствует архаичная готика.

Эстетика религиозного барокко в конце  Seicento господствует в Италии (средиземноморской Европе), в католической Германии  и особенно в придунайской Европе, на иберийском полуострове и в его американских придатках.

Необыкновенный рост базилик, аббатств, монастырей в католической Германии и дунайской Европе в промежутке между 1680 и 1720 –ми AD обусловлен необычайной религиозной оживлённостью в этой части Европы.

Кульминация века святых происходит во Франции между 1630 и 1650 –ми AD; Восточная Европа отстаёт на добрую четверть века.

Христианство начала Seicento можно считать попыткой ясного и логичного ответа на вызов, брошенный интеллектуальной части христианства, целым миром математического языка, из которого Бог (Deus Absconditus), уходит в бесконечность своей тотальной трансцендентности.

Устанавливая дистанцию между Богом и творением, подрывая основы схоластического богословия времени соборов (пламенеющего стиля) “Нашей Госпожи” (мистериальных площадок) и папской резиденции в Авиньоне, интеллектуальная революция первой половины Seicento ведёт к христианскому, новому богословию, наиболее чётко сконцентрированном на таинстве Воплощения.

Вместо невинной, пантеистической интерпретации святого в повседневном предлагается христианская пиетистская дуалистическая религия ожидания, пускай пассивного, исполнения царства Божия.

Священное пространство христианского культа становится убежищем, открытым в осязаемую реальность сверхъестественного.

Идёт размежевание светского и духовного, давая возможность спасти основное путём разделения двух авторитетов.

Предоставить почти материальные доказательства существования чётко отделённой от  “рационального” мира божественной сферы – вот к чему стремится барочная церковь, начиная с Бернини и Борромини, вот что замечательно удаётся немецкому барокко в Settecento.

Подтвердить существование потустороннего, которое деисты и атеисты отрицают – это был единственный способ утвердить и сохранить христианскую религию.

Два мира могут таким образом существовать без риска пересечься.

Это ощущение неоспоримой реальности потустороннего, некоего нерушимого обетования людям, залог которого –единая и совершенная жертва, принесённая на кресте и вечно повторяющаяся на алтаре, можно встретить во всех церквах 1670 –1750 –х AD в южной Германии, Австрии, Испании.

В толедском соборе, как и в мюнхенском, запредельное присутствует физически. Это искусство –ещё и искусство контакта. Всеми своими материальными средствами (транспаренте, оптические иллюзии, эллиптические траектории сакрального пространства etc.) оно стремится создать ощущение встречи с невидимым Богом, воплотить присутствие неба.

Контакт происходит во время евхаристии. Поэтому транспаренте (алтарное окно с витражами) становится почти обязательным элементом христианского барокко.

Пресуществление, это ответ католицизма на бесконечную удалённость Бога в неопределённом математическом пространстве, Deus Absconditus, сосредоточился в наивной, реалистичной и действенной дидактике барочной архитектуры.

Именно пресуществлению служит религиозное барокко: от пресуществления отказалась протестантская евхаристия, воплощение отвергла  мысль этих духовных паразитов, Les philosophes (подорвавших идеологические основания Ancien Regime ).

И тут не помог и безличный Бог  девианта Спинозы (Deus sive Natura).

  Имманентный миру Великий Архитектор Вселенной постепенно теряет интерес к своему творению, которое, согласно учению последователей Ньютона, становится всё более автономным.

“..Был отброшен логичный бог - Часовщик деистов, славно вписывавшийся в  картину мира Декарта - Паскаля -  Лапласа - Ньютона - Пристли. Бог, запускавший Вселенную и предоставлявший её своей собственной участи.

…Мир не появился готовым, как Афина Паллада некогда во всеоружии вышла из расколотой головы Зевса. За свободу человека было уплачено скрытностью Творца, вечными сомнениями в его бытии, редкими озарениями веры. Бог подобен либеральному учителю, а не вездесущему надсмотрщику. И плата за свободу невероятно велика. Бог позволяет вещам самим заботиться о себе. А вещи отнюдь не всемогущи и не всеведущи…”  (священник и писатель Чарльз Кингсли)

Восприятие краткоживущим человеком событий, в которых участвует Тот, кто превосходит и любого мыслителя, и даже весь тварный, созданный, мир, конечно неизбежно упрощенно

Ясно одно.
Никакие данные естествознания не могут служить для подтверждения того, что есть Бог христианской религии. Точно так же они не могут быть употреблены для опровержения Его существования.

Христианская архитектура начала Settecento, воспитанная на Бернини и Борромини, –это архитектура битвы, христианства Seicento, периода  институализации, легко приспособившаяся к антифилософской апологетике  Settecento.

Она –доказательство Реального Присутствия.

У протестантской Европы те же сложности, различаются лишь нюансы.

Протестантство, тяготеющее к пиетизму, которое оформилось к концу Seicento как ответ на рационалистическую сухость, тоже утверждалось религией запредельного, ещё в большей степени, чем католицизм.

Оно стало религией Deus Absconditus, то есть инкарнации, воплощения, реализовавшегося в единственной и совершенной. а следовательно, неповторимой жертве.

"..Пользуясь научным языком, можно сказать, что в результате воплощения Иисуса Христа в мире появился новый вид: богочеловек, стоящий выше человечества, как человечество стоит выше остального животного мира, и через духовные процессы наделяющий своей жизненной энергией следующие поколения.."

Архитектура камня и раскрашенного гипса бессильна выразить идею вечности.

Ощущение чуда, которого не в состоянии создать архитектурный контрапункт, производит контрапункт музыкальный – собор с его звуками и аккордами больших органов.

Орган родился в северной Франции и Нидерландах. Король  музыкальных инструментов использует сложнейший технический комплекс, овладеть которым трудно. Итальянский орган до Seicento –инструмент маленький и очень изящный. Ему особенно долго остаётся привержена католическая Германия.

Северный орган, который распространяется по протестантской Германии от Северного моря до Балтики, родственен французским, нидерландским. даже испанским органам, это внушительный инструмент с несколькими клавиатурами, с педалями, снабжёнными от девяти до пятнадцати регистров –с разнообразными, цветистыми, живыми модуляциями, источником постоянных контрастов.

Орган распространяется по благоприятному пространству центральной Германии: Вестфалия, Тюрингия, Саксония, Силезия –в благоприятное время, в последней четверти Seicento, в ходе институализации церквей Аугсбургского вероисповедания.

От смешения идей и техник орган выигрывает. вот два великих имени : Андре и Готфрид Зильберман. Они начинают работать в конце Seicento. Они создают такой орган, благодаря которому центральная Германия становится законодательницей музыкальных вкусов Европы Settecento.