В постсоветском сознании мирно уживаются два несовместимых тезиса. 1) Америка и весь Запад поражены недугом гуманизма и толерантности. 2) Америка и весь Запад творят самые чудовищные злодеяния и вообще способны на все. Ну, противоречия для "русского ума" - явление нормальное. Но ведь тут как раз тот случай, когда дыма без огня нет. И даже завзятые америкофилы приумолкают на этой отчаянной ноте.
Продолжением той же логики является idea-fix массовых расстрелов и прочего мучительства. Дескать, ежели производить насилие в индустриальных масштабах, то оно само собой волшебным образом обратится в карго. Бедные, бедные обманутые азиаты...
До определенного этапа своего развития Запад ничуть не отставал от Востока в изобретательности своих пыток и казней. Терзали тела с умом, с душой, с любовью. Развили мучительство и как науку, и как искусство. Собственно, европейские науки и искусства развивались в качестве периферии некромантии и мучительства. Знаменитое "разрезание лягушек" - из того же мировоззренческого корня, что и гробокопательство да Винчи и его последователей.
И только с конца 18го века Запад стал последовательно отказываться от мучительства и терзательства, проводя политику т. н. "гуманизма". Публичные казни ушли в небытие. Прилагались огромные усилия по смягчению условий содержания заключенных и способов умерщвлени смертников. Зачем?
В управлении существует проблема конфликтов команд и программ, проблема приоритетов. Представим, что человек (или машина) получает установку: любой ценой избегать, ну, хотя бы, розовых слонов. И не важно, что никаких розовых слонов не существует. Получив высший приоритет, эта команда заставит исполнителя приносить любые жертвы, ради одной лишь профилактики возможной встречи с розовыми слонами. Рано или поздно, возникнут и внутренние конфликты между различными способами избегания розовых слонов.
Но это одна-единственная команда. А если команд две? А если команд сотни и тысячи? Единственный способ их упорядочить - установить приоритеты. Придать каждой команде порядковый номер, ранг, вес. А как задается вес установки в праве? Мощностью наказания. Т. о. проблема именно в том, чтобы второстепенные команды (не ездить в трамвае без билета) не перебивали команды более высокого уровня (не уничтожать рабсилу; не печатать фальшивые деньги; не убивать сборщиков налогов).
Представим себе модель, в которой безбилетный проезд карается четвертованием. И вот бумажный человечек обнаруживает, что забыл купить билет. Усилим модель обвинительным уклоном. Лучше четвертовать десятерых купивших билет пассажиров, чем допустить, чтобы хоть один безбилетник ускользнул от правосудия и не был четвертован. И что должен предпринять человечек, обнаруживший, что забыл купить билет, в момент, когда к нему подошел контролер?
Для простоты предположим, что убийство контролера карается все тем же четвертованием. Конечно, можно карать убийц контролеров как-то особенно, например, свариванием в кипящем масле, но так ли уж это важно, четвертовать или варить бумажного человечка? Способен ли он выстроить столь тонкую градацию весов команд? Будет ли реагировать на эту, в общем-то, фиктивную разницу?
Очевидно, что данная гипотетическая модель прямо толкает объектов управления к убийствам и другим нарушениям правопорядка. Приоритет установки "не быть пойманным без билета" оказывается слишком высок. Ради этого оказывается возможным пойти на грабеж, на убийство, да и просто уйти в подполье. Вот эту задачу и решал в начале промышленной революции Запад.
Гуманизм есть экономия мучительства. Сбережение его энергетики для наиболее важных задач. Избегание конфликтов команд и программ. По мере роста числа установок и их суммарного веса, конфликты между программами нарастают и дают все большее число сбоев. В какой-то момент, эффективность программ падает ниже пороговой отметки. Эффективность их равна нулю, или ниже нуля. Программы не работают или дают обратный эффект.
Для того, что бы принуждение работало, у объекта принуждения должна присутствовать альтернатива, или иллюзия альтернативы. Человеку следует давать надежду. Надежду, веру в правила игры. Если правила игры соблюдаются от случая к случаю, веры нет, надежды нет, управление буксует. Если наказание назначается в виде чистой лотереи, на короткое время возможны лихорадочные попытки "исправления", сменяющиеся неизбежной атрофией реакции на управляющие сигналы.
Вспомним нашумевшую историю с убийством сомалийских пиратов после их сдачи в плен. С т. зр. мотивирования пиратов к отказу от пиратства, такая тактика, безусловно, даст какой-то эффект. Вопрос в том, будет ли этот эффект перекрывать мотивацию к пиратству? Если пиратам и их семьям нечего есть, то даже 100%ный риск смерти может их не остановить. А т. б. если есть хоть какой-то шанс переиграть военных и заставить владельцев выплачивать откупные.
Но ведь снижение мотивации к пиратству - не единственная задача! Если мотивация пиратствовать снизится на 1%, но ценой этого снижения станет 10%ное снижение мотивации сдаваться в плен, не убивая заложников, то цена может оказаться чрезмерной. Риск мореплавания станет слишком велик, и судоходство в этом регионе вообще прекратится. Сперва не окажется профессионалов, готовых ходить в этих водах, а затем судовладельцев, готовых рисковать судами, доверяя их смертникам.
Право - частный случай экономики, а экономика - частный случай психологии. Когда не срабатывает управление "большими мазками", управление через общие контуры, управление посредством законов, в действие вступают более тонкие экономические мотиваторы. Вкл. и лежащие за пределами права. А когда не срабатывают и они, Система полностью переходит к "ручному управлению", нацеленному на поведение одного, отдельно взятого индивида.
Об этом есть хороший американский фильм: "Немыслимое". Если абстрагироваться от элементов ненаучной фантастики в фильме (собранное "на коленке" ядерное оружие; способность террориста противостоять пыткам и те де), фильм поднимает весьма важные вопросы, относящиеся к психологии допроса, этике-кибернетике и управлению. Рекомендую к внимательному просмотру настоятельнейшим образом.
В чем смысл фильма? Есть некий Мистер Эйч, спец по допросам. И когда не срабатывает управление правовыми и экономическими средствами, Система призывает Мистера Эйча и он мастерски терзает тело и душу. И нет такой грани, перед которой бы остановился Мистер Эйч.
Это очень важно. Система всячески внушает, что есть какие-то нерушимые правила, по которым идет игра. И в самом деле, нерушимые правила есть. Но Мистеру Эйчу нарушать их дозволено. В этом вся суть. Если "правила игры" будут нарушаться слишком часто и открыто, лох перестанет им доверять. Правила должны соблюдаться почти всегда, чтобы вера им была фанатичной.
Но если правила станут соблюдаться не "почти всегда", а "всегда", то в них исчезнет смысл. Правила для того и нужны, чтобы в нужный момент пришел Мистер Эйч (или Агент Смит) и нарушил их. В этом вся суть Системы. Это хорошо понимает создавший Систему Запад и всячески препятствует пониманию этих простых истин незападными странами.
Мистер Эйч хорошо работает в паре с нежным и порядочным следователем-женщиной. Даже если Белым Рыцарем будет мужчина, ему все равно придется имитировать женскую модель поведения. Максимальная эффективность достижима тогда, когда Черному Рыцарю и впрямь нравится его работа мучителя, а Белому и впрямь жалко нашего бумажного человечка. В фильме объект допроса сам профессионал и прекрасно понимает, что делает Черный Рыцарь, точнее, тандем Черного и Белой. Но это ничего не меняет. Метод, один хрен, работает.
Задача Черного - напрягать. Задача Белого - расслаблять. Ток включили. Ток выключили. Включили-выключили. Включили-выключили. В правильном ритме. И происходит ломка.
Белые Рыцари - гуманисты и толерасты - готовят бумажных человечков к работе Мистера Эйч. Они расслабляют бумажных человечков. Примерно так, как расслабляет мужчину женщина. Чтобы Мистер Эйч работал с tabula rasa, с чистым листом бумаги. Абсолютный, ничем не подрываемый приоритет вводимых в бумажного человечка команд.
Бедные азиаты, возомнившие, что могут переиграть Запад в изощренной, коварной жестокости. Куда вам против Мистера Эйч! Бедные, несчастные туземцы, смотрящие на мир глазами испуганных травоядных. В темноте вас поджидает настоящий Хищник...
Как ведет себя настоящий Хищник? Паук, кобра, аллигатор, лев. Они не носятся, сломя голову, в поисках добычи 24 часа в сутки. Они дремлют и выжидают. Львы могут спать до 20 часов в сутки. Паук неделями сидит, не шелохнувшись, в своей паутине. Аллигатор прикидывается бревном, не реагируя на всякую мимо проплывающую мелочь. Кобра бережет свой яд для своей добычи (или для самообороны), не растрачивая его напрасно.
Травоядное движется и жует даже во сне. Даже спит часто стоя. Травоядному нужно много и упорно трудиться, чтобы бедная калориями и протеинами растительная пища компенсировала его расходы энергии. И чем больше травоядное движется, тем больше энергии ему требуется. Этот деятельностный подход и демонстрируют разного рода тоталитарщики, типа наших "сталинистов" и "националистов". Мечта травоядного жрать мясо 24 часа в сутки.
Мясо в таких количествах не жрут. Особенно, человечину. А те, кто правит миром, вкус человечины знают не понаслышке. И черты, возле которой они остановились бы, не существует. Предельный прагматизм джентльменов (т. е. спортсменов). Победить, выиграть любой ценой. Цель оправдывает средства. Победитель всегда герой, а проигравший злодей. Нет ни добра, ни зла, одни причины и следствия.
Повторюсь, этот подход хорошо работает только в тандеме с теми, кто ставит Ценности превыше всего. Кто максимально всерьез полагает, что слезинка ребенка дороже снесенного ядерным взрывом города. Такие тоже присутствуют в западной элите, как ее неотъемлемая часть. Единство и борьба противоположностей.
А вот туземцам полагается выбор: либо-либо. А еще лучше самообман. Черный рыцарь, верящий в свою жестокость, но не способный убить и собственную бабушку. Белый рыцарь, фанатично верящий в свой идеализм, но с невероятной легкостью идущий на любые компромиссы и сделки с совестью. Дикая смесь бессмысленной жестокости и спонтанной сентиментальности. Убил - съел - разрыдался - самоликвидировался. Это карма.
