"...пролетариат представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда по сравнению с капитализмом".
В. И. Ленин. "Великий почин". ПСС, т. 39, стр. 13.
Если верить классикам марксизма-ленинизма, капитализм создал могущественные производительные силы. Рост производительных сил изначально есть прямое отражение роста производительности труда. С определённого момента развития в качестве второго основного фактора роста производительных сил к производительности труда добавляется рост доступных для использования энергетических ресурсов. Однако этот, по преимуществу, геологически-географический фактор мы сейчас затрагивать не будем.
Зачем и почему капиталисты обеспечивают рост производительности труда, всем известно. Покупатель товара рабочая сила материально заинтересован в том, чтобы заплатить за покупку как можно меньше. Поэтому он стремится отслеживать и вводить в свои бизнес-процессы пригодные для экономии затрат нововведения. На практике описание мотивов этого процесса может выглядеть, например, так: http://zorins.livejournal.com/143630.html
Покупка рабочей силы с целью осуществления общественного производства есть один из ключевых, наряду с частным управлением общественно значимой собственностью, моментов, формирующих капитализм как таковой. То есть, фундаментальной особенностью капиталистического способа производства является стимулирование эгоистичной, преодолевающей тяжёлый труд заботы рядовых капиталистов об увеличении производительности труда. Именно этой особенности капитализма мы обязаны прогрессом, который осуществился в цивилизации европейского типа и привёл к формированию современного общества.
Отметим, что помимо заботы о росте производительности труда в распоряжении капиталистов есть и иные способы повышения прибыльности их предприятий. Это:
1. контроль над рынком сбыта за счёт монополизации;
2. контроль над технологиями за счёт патентной системы;
3. контроль над рынком рабочей силы за счёт силовых мероприятий;
4. снижение качества продукции.
П. 4 осуществим только в рамках осуществлённого п. 1. П. 2 представляет собой правовой, то есть силовой инструмент, обеспечивающий возможность реализации п. 1. То есть, по сути п. п. 1, 2, и 4 это части идеологически единой системы мер. П. 3 представляет собой внеэкономическое принуждение (в самом широком смысле слова, от применения таможенных барьеров до установления террористической диктатуры).
На практике, как мы знаем, капиталисты эпизодически либо системно, в зависимости от обстоятельств, прибегают к мерам, перечисленным в приведённом списке. То, что данные меры применяют капиталисты и контролируемые ими правительства, оппонирующие капиталистам комментаторы имеют обыкновение приписывать капитализму, как строю, в качестве его базовых особенностей. Но это явная ложь. Осуществляемый прямыми и косвенными мерами силовой контроль над номинально лично свободной рабочей силой, упомянутый в п. 3, и сводящаяся к утверждению привилегий единая система мер, описанная п. п. 1, 2 и 4, является не особенностью капиталистического способа производства как такового, а инструментами эпохи феодализма, применение которых в ряде случаев кажется экономически оправданным людям, принадлежащим другому строю. Все виды монополий, включая, безусловно, монополии авторских прав, и все способы внеэкономического принуждения контрагентов (включая, по всей видимости, манипуляции и навязывающую рекламу), есть не особенности капитализма, а пережитки феодализма. Пережитки, использующие созданную капитализмом производственную и технологическую базу, но от этого не становящиеся капиталистическими по своей сути.
Употреблённое мной в предыдущем абзаце слово "пережиток" является риторической неточностью. Пережитком мы называем явление, время которого ушло, но каковое сохраняется в некотором объёме ввиду местных отклонений развития, но при этом никоим образом не определяет характер эпохи. Применительно к использованию инструментов феодализма в современном обществе мы подобного сказать не можем. Данные инструменты используются слишком часто и играют слишком большую роль, чтобы их можно было счесть временным или рудиментарным явлением. К примеру, при Советском строе, каковой его адепты провозглашали отделившимся от феодализма на две "ступени" исторического развития, силовой контроль над всеми факторами производства играл ключевую роль, и самой сутью строя являлась экономическая и, как следствие, политическая монополия. По сию пору едва ли можно найти хотя бы один логически проработанный проект возрождения социализма, в котором принудительный труд не признавался бы безусловной необходимостью. При строе, именуемом капитализмом, как мы знаем, те или иные принудительные меры, по идее, противоречащие сути строя, также встречаются очень и очень часто.
Скорее всего, не будет большим преувеличением сказать, что капитализм с его конструктивно заложенной в него идеологией экономического, то есть обезличенного, обоснования решений, является своего рода исключением в бесконечном ряду построенных на насилии конструкций, составлявших и составляющих хозяйственный костяк человеческого общества. Для людей, испытывающих неприязнь к насилию, именно капиталистические отношения могут быть своего рода провозвестником возможности иного, более гуманного общества. Лично я, впрочем, отнюдь не уверен в обоснованности какой-либо перспективы в данной области как таковой, поэтому не стану выражать оптимизм.
В определённом разрезе будет верно заметить, что феодализм, формально давно похороненный, не умер, но изменился. И капитализм, и социализм являются его средствами к существованию, а не его альтернативами и "сменщиками". Однако, если при капитализме феодальный инструментарий создаёт своего рода соблазн, противоречащий основной идее взаимоотношений по поводу производства, то при социализме, или, по крайней мере, при социализме советского типа, властная монополия и принудительный труд являются основой системы, что позволяет говорить о социализме как о мимикрировавшем феодализме с партийно-хозяйственно-спецслужбистской бюрократией в качестве "первого и второго сословия вкупе", научившемся использовать созданный капиталистическим прогрессом технологический и общественно-политический инструментарий. При капитализме стремление предпринимателя к власти опосредовано его же стремлением дать обществу полезный тому продукт; при феодализме и социализме посредников нет. Но и при капитализме жажда власти всегда готова побудить человека свернуть на дорогу, кажущуюся ему более короткой.
Сделав широкое отступление к теме насилия как способа хозяйственной организации, вернёмся к основному предмету разговора. Итак, при капиталистическом способе производства объективные условия побуждают предпринимателей заботиться об увеличении производительности труда. При социализме, в качестве примера которого выступает наиболее известный нам Советский строй, факторов, побуждающих предпринимателей (государственных) заботиться о прогрессе производительных сил, два. Первый - объективный; это противостояние с миром капитализма (знаменитое "если мы не догоним, нас сомнут"). Второй - убеждение руководящей предпринимательскими процессами государственной бюрократии в необходимости прогресса. Нетрудно заметить, что второй фактор носит сугубо субъективный характер. Для бюрократии, обладающей доступом к инструментам неограниченного властного произвола, никакого прямого стимула в увеличении производительности труда нет. Задача бюрократии в каждом частном случае состоит в том, чтобы решить проблему, при этом цена вопроса не имеет значения, ведь какой-либо ограничивающий её власть фактор не проявляет действия. С объективной точки зрения, безусловно, такой фактор присутствует постоянно; это ограниченность ресурсов, не зависящая от степени власти над обществом. Однако реальность показывает, что сталкиваясь с нехваткой ресурсов властная монополия предпочитает идти по самому простому и короткому пути - по пути сокращения потребления. "Поскольку мы добываем мало нефти, личный автомобиль советскому человеку не положен". С точки зрения концентрации ресурсов в государственных целях, например, в целях обороны, это довольно эффективная стратегия - отчего и применялась; с точки зрения развития "человекоориентированного" производства - весьма дурная. Но аболютная, бесконтрольная власть "человекоориентированной" не бывает, хотя и часто любит утверждать противоположное.
Для пролетариата, какой бы властью он не обладал, в росте производительных сил общества прямого стимула также нет. Напрямую внедрение более производительных способов производства приводит к увольнениям - оно рабочим надо? То есть, если допустить, что возможна действительная, а не мнимая, власть рабочих над своими предприятиями, с ростом совокупных производительных сил общества в рамках такой схемы придётся распрощаться. Технический прогресс, используемый как средство сокращения продолжительности рабочего дня, весьма возможен, поскольку соответствует интересам рабочих. Но роста общего выпуска такой прогресс не даст. Поэтому экономика, управляемая рабочими, это экономика бедных бездельников. На практике, впрочем, подобное не встречается, и едва ли может встретиться. Общество, использующее технический прогресс только ради увеличения количества свободного времени, очевидно будет испытывать существенные кризисы при столкновениях с обществами, склонными трудиться больше - при прочих равных. Выживут, как всегда, сильнейшие. _______________________ Этот текст является копией http://bantaputu.dreamwidth.org/326758.html. Ваши соображения по поводу прочитанного я буду рад прочесть там.
