Можно предположить, что чем больше излишек, тем больше желание классово побороться - у чувствующих себя обделёнными.
Каждая классовая группировка создаёт свою идеологию, в большей или меньшей степени способную привлечь попутчиков из других классов (главная задача) и сплотить, слегка зомбировав, своих (что тоже полезно в хозяйстве).
Двадцатый век собрал большую часть излишков плодов производственного процесса (излишков - по отношению к поддержанию жизнедеятельности и воспроизводства рабочей силы) в руках всемирной финансовой олигархии, опирающейся на банковскую систему, вооружённую в качестве орудий грабежа ссудным процентом и частичным резервированием. Классическая производственная буржуазия, власть которой основана на владении средствами производства, постепенно уступила своё могущество лицам, владеющим финансовой системой, органами денежной эмиссии и, в качестве весёлого довеска-аттракциона, фондовым рынком с его бесчисленными "инструментами".
Производственная буржуазия отдала власть потому, что была куплена где оптом, где в розницу за дешёвые кредиты (дешёвые - по отношению к конкурентам, которые, не получая аналогичной поддержки, погибали) и право спекулировать на бирже (где делится, якобы между всеми желающими и способными его съесть, кусочек от пирога правящих экономикой финансовых потоков). Сопротивлявшуюся часть буржуазии уничтожили в ходе специально для этого организованных экономических кризисов. Часть производственной буржуазии выродилась настолько, что стала видеть основу успеха своих, когда-то великих, корпораций в бесконечной череде перекредитований и биржевых игрищах, нередко доходящих до прямого мошенничества.
Промышленную буржуазию вполне можно трактовать, как специфического организатора производства, способного видеть потребности людей и удовлетворять их общественно приемлемыми способами, то есть как, хотя бы относительно, созидательную и творческую силу. Финансовая же олигархия не производит и не создаёт ничего - кроме бесконечной потребности общества в новых деньгах (см. "Инфляция"), которую сама же и удовлетворяет, вызывая тем самым ещё более глубокую потребность в деньгах. Сравнение финансовой олигархии с торговцем наркотиками, сначала доводящем жертву до наркозависимости, а потом эксплуатирующем и убивающем, в данном случае естественно и, вопреки немецкой пословице, практически не хромает.
Объёмы богатства и власть мировой финансовой олигархии огромны и едва ли исчислимы. Все мало-мальски серьёзные финансовые потоки (и, следовательно, промышленные, социальные и оборонные проекты всех стран, за исключением, разве что, Кубы и КНДР - и то отчасти, поскольку Куба и КНДР существуют далеко не в вакууме) контролируются крайне узкой кучкой людей и многочисленной (но не по сравнению с населением Земли) стаей их клиентов. Рассчитать долю общественного пирога, достающегося этим ненасытным подонкам в качестве трофея, едва ли возможно. Однако понятно, что речь идёт о десятках процентов мирового ВВП ежегодно.
Мировая финансовая олигархия является врагом:
- трудящихся всех стран. Она в гигантских объёмах поглощает труд людей, провоцирует и организует войны, включая общемировые, с целью подчинения себе промышленной буржуазии устраивает экономические кризисы, в которых, в наибольшей степени, страдает простое население;
- предпринимателей классического образца. Инфляцией (и её оборотной стороной - дефляцией), долговыми ямами для домохозяйств, а также организованными ею кризисами она уменьшает совокупный товарный спрос и физический объём рынков сбыта, неравномерно (по произволу) распределяемыми дешёвыми кредитами и привлекательностью биржевых спекуляций разлагает предпринимательское сообщество в целом и поиндивидуумно, купируя его главную творческую способность - удовлетворять потребности людей, лишает экономическую систему соревновательного элемента (одной из немногих относительно здоровых черт капитализма);
- государственных бюрократий. В настоящее время всякая государственная машина конкурирует (как правило, безуспешно) с финансовой олигархией за право денежной эмиссии и, следовательно, безраздельной административной власти над экономикой (в то числе так называемой "свободной рыночной").
Нетрудно заметить, что, с точки зрения объективных экономических интересов, все три перечисленных класса (не будем строгими в определениях в отношении государственной бюрократии) находятся, с одной стороны, в антагонистических отношениях друг с другом, но с другой - в смертельной вражде с мировой финансовой олигархией. И трудящиеся, и предприниматели, и государственная бюрократия могут рассматриваться, как созидательные силы общества. (Предприниматели и бюрократия могут пониматься, как организаторы производства). Любой союз между тремя (или двумя, с обязательным участием трудящихся) из этих трёх сил, сколь бы компромиссным и неравным он ни был, способен увеличить совокупные производительные силы общества. Роль же финансовой олигархии является исключительно паразитарной и разрушительной, идущей во вред всем. Логично предположить, что существует возможность складывания политического союза всех трёх сил, направленного против финансовой олигархии. Размер куша, который предстоит разделить победителям, настолько велик, что осознанная мотивация не должна вызвать большие трудности. Неосознанная же (важная, в первую очередь, для трудящихся) мотивация способна возникать в ходе складывающегося и уже, отчасти, проявляющегося в настоящее время глубокого системного кризиса мировой финансовой системы и соответствующих последствий для благосостояния и безопасности народов. Мир мог терпеть финансовую олигархию, пока она была способна обеспечивать международную торговлю единой мировой валютой - единой мерой стоимости (ЕМС-ЕМВ). Но сейчас она и этого в должной мере не выполняет. Поставки наркотика идут с перебоями, при росте отдельных доз результативность его применения всё время падает, что вызывает естественный кризис доверия к дилеру - а у особо умных и к веществу как к таковому.
Нетрудно предположить и трудно ошибиться, что в предстоящей классовой схватке трудящиеся будут играть роль ведомого тарана, направляемого идеологиями двух союзников-соперников, производственной буржуазии и государственной бюрократии.
При этом можно ожидать, что наиболее сильно подверженным идеологическому влиянию производственной буржуазии окажется народ США. В этой стране, сейчас являющейся сосредоточием и базой финансового капитала, имеются отнюдь не декларативные традиции борьбы (пусть далеко не всегда успешной и однозначной) трудящихся, возглавляемых буржуазией, с финансистами. Они легко могут быть востребованы при пропагандистской войне. Народ США многочисленен и относительно пассионарен. Принцип личного предпринимательского успеха заложен в его самоидентификационную матрицу. Ему легко могут быть понятны идеалы, базирующиеся на либертарианских и протестантских ценностях, провозглашающие личный успех в качестве результата эффективного труда единственно или почти единственно достойной жизненной целью. Пропаганда производственной буржуазии, основанная на упомянутых ценностях и провозглашающая образ жизни и деятельности финансовой олигархии преступным и богопротивным, может иметь в американском народе широкий успех. Подобная пропаганда уже ведётся - как неформальный, организованный по сетевому принципу, дискурс в отношении устройства финансовой системы и ряда знаковых действий американского правительства. Несмотря на видимую маргинальность дискурса, он имеет огромный потенциал воздействия на умы американских предпринимателей и простых трудящихся - поскольку финансовая олигархия за всё время своего существования не сумела создать сколько бы то ни было устойчивой собственной идеологии. Последнее и неудивительно - финансовая олигархия, как уже говорилось, вообще не является созидательной силой. В ментальном смысле она паразитирует на извращённых либеральных идеях так же, как в материальном - на искажённой структуре экономики и мировой торговли. Поэтому, стоит либеральным идеям быть провозглашёнными от имени их подлинного носителя - производственной буржуазии, как финансовая олигархия останется идеологически голой и беззащитной.
Поле действия государственной бюрократии как вдохновителя и организатора борьбы с мировой финансовой олигархией гораздо шире. К нему относится большая часть Европы и Латинской Америки, Китай, Россия. Государственная бюрократия, в отличие от производственной буржуазии, сама по себе не является носителем каких бы то ни было идей - за исключением идеи собственной власти. Но надо полагать, что в зоне своего наиболее активного действия она изберёт для привлечения масс левое направление. Идея государственного контроля за эмиссией и "справедливого" (читайте - через бюрократический аппарат) распределения кредитов и эмиссионных доходов будет подана массам, как шаг в направлении к социальной справедливости (что, отчасти, будет правдой). Немалую роль может сыграть пропаганда подлинных достижений социализма советского образца (только, привлекательности ради, "с человеческим лицом"), способных обладать для части населения романтическим, для части - ностальгическим ароматом. Несмотря на все события последней четверти века и огромное идеологическое давление со стороны противников СССР, в Европе и России социализм был и остаётся важной частью самоидентификационной матрицы. Можно не сомневаться в том, что издёрганные нестабильностью экономик и рынков сбыта, мечтающие лично для себя, в большинстве своём, о спокойной и стабильной государственной службе, напуганные перспективой готовящейся (или не готовящейся, но кто докажет, особенно когда вокруг столько симптомов?) финансистами Третьей мировой войны трудящиеся Европы и России поддержат "социалистические" устремления своих бюрократий с радостью. Часть Латинской Америки уже довольно уверенно идёт по этому пути. Что до Китая, то он, во-первых, никогда с него полностью и не сходил, а во-вторых, после сокращения американского спроса у него просто не будет иного выхода, кроме, как примкнуть к европейской системе бюрократической экономики.
Поскольку мировая финансовая олигархия, в сущности, не опирается ни на что, кроме обмана и подкупа, не имеет ни собственной идеологии, ни классовой опоры, не обеспечивает никакую фазу созидательного процесса, она может быть легко уничтожена объединёнными противостоящими ей классами - без всякого ущерба для разрушителей её власти. В один прекрасный день мир просто проснётся от ужасного сна, став чище, порядочнее, здоровее и богаче - хотя, безусловно, будучи ещё весьма далёким от совершенства.
В новом мире представляется вероятным возникновение двух экономических систем. Принципиальным водоразделом между ними (условно - "либеральной" и "левой") будет способ дележа доходов от эмиссии валюты. В международном масштабе (для ЕМС-ЕМВ) следует ожидать правительственного ("левого") контроля за эмиссионными доходами. Для собственных валют некоторые страны, в первую очередь, США, могут избрать тот или иной способ распределения эмиссионных доходов между гражданами. (Например, что-то в этом духе). Могут и не избрать - если местные бюрократии окажутся сильнее местных либертарианцев. Что до "левой" модели, то здесь всё ясно.
В дальнейшем идеологическое и политическое противостояние в мире будет проходить по водоразделу между либеральной и левой моделями - как, собственно, и было последние едва ли не двести лет. В этом смысле новая Мировая революция мало, что изменит.
Обострение классовой борьбы, или новая Мировая револю
June 1 2011, 21:11:17 UTC 8 years ago
June 1 2011, 21:12:44 UTC 8 years ago
Стащил к себе.