Туфли с острым носком, сиреневые рубахи, массивные золотые цепочки, джинсы в
вертикальную полоску, барсетки. Один из мужчин говорит:
- Генеральная прокуратура Республики Молдова, - говорит он.
- Думал спрятаться от нас, придурок? - говорит он.
- Да отъебитесь вы, - говорит Тимофей с раздражением.
- Вы прекрасно знаете, что никого я не убивал, - говорит он.
- Ты блядь мозги нам не пудри, урод, - говорит один из сотрудников прокуратуры.
- Садись блядь на диван и рассказывай, - говорит он.
- Что? - говорит Лоринков.
Следователь глядит на него, как на человека, который косит под идиота.
- Ты блядь под идиота-то не коси, - говорит он.
- Хули ты нам тут свои шуточки гребанные отпускаешь? - говорит он.
- Я... не... что вам надо? - говорит Лоринков.
- Что надо, то опер узнает, - говорит Злой Следователь, стоящий у зеркала.
- Думал спрятаться, гаденыш? - говорит он.
- Я... по.. что вообще блядь происхо...? - говорит Лоринков.
Добрый Следователь смотрит на него с улыбкой. Говорит:
- Что вы делали 11 сентября 2001 года? - спрашивает он.
...
... Потертый ковролин. Камера чуть сдвигается, мы видим, это обувь. Лоринков рассматривает
свои ботинки, сидя на кровати. Рядом с ним — два следователя. Добрый сидит на диване и записывает. Злой ходит по номеру.
- Что, мразь, ненавидишь молдаван? - говорит Злой Следователь.
- Я?! - восклицает Лоринков достаточно искренне (не уточняя при этом, да или нет).
Злой следователь ставит стакан на столик, подходит, говорит, глядя в глаза Лоринкову.
- Ты вот сейчас нам напиздел, и сам знаешь, что напиздел, - говорит он.
- О чем вы? - говорит Лоринков.
- Ты сам знаешь, - говорит с доброй улыбкой Добрый следователь.
- Говоришь по-арабски? - спрашивает следователь
- Нет, - говорит Лоринков.
- Значит, 11 сентября 2001 года... ? - говорит следователь.
- Блядь, да я не помню, 10 лет прошло, - говорит Лоринков.
- Ну, самолеты, башни по телику показывали, Нью-Йорк, - смутно вспоминает он.
- Сам видел? - говорит Злой.
- По телевизору, - говорит Лоринков,
- Точно? - говорит Злой.
- Не помню, - говорит Лоринков.
Следователи переглядываются, Добрый начинает писать. Лоринков смотрит на него, подняв
брови.
- Ну, примерно? - подбадривает Лоринкова Злой следователь.
- День же был такой... выдающийся... - говорит он, с понимающей улыбкой.
- Ну... - пытается вспомнить Лоринков.
- К жене пришел, тогда еще женаты не были, - говорит он.
- Жена кто по национальности? - перебивает Добрый.
- Да не знаю, - пожав плечами, говорит Лоринков.
Следователи скептически переглядываются.
- Ты берешь бабу в жены, - говорит Злой.
- … и даже не спрашиваешь, какая у нее национальность? - спрашивает Злой, очевидно не веря.
- Блядь, ну конечно, - говорит Лоринков.
- Какая мне, на хер, разница? - спрашивает он.
- Странно, странно, - говорит Добрый.
Лоринков смотрит на них, как на сумасшедших. Они смотрят на Лоринкова, как на сумасшедшего (это обычное состояние при столкновении двух культур —
и речь идет даже не о русской и молдавской, а о городской и деревенской — В. Л.). Следователи снова переглядываются.
Качают головами. Смотрят вопросительно на Лоринкова.
- Ну, я зашел, разулся, - говорит Лоринков.
- Телевизор включил, вижу, самолеты, башни, - говорит он неуверенно, видно, что реконструирует
прошлое (примерно, как академик Фоменко — всю мировую историю — В. Л.).
- Ну, мы с женой посмотрели немножко, конечно, были в шоке... - говорит он.
- Так с женой или не с женой?! - говорит Злой.
- Говорю же, с женой, но тогда еще женаты не были! - говорит Лоринков.
- Блядь, какой ты Мутный, - говорит Добрый следователь.
- Вроде и с женой он все видел, но и не с женой, потому что жена тогда была еще не жена, -
говорит он Злому, посмеиваясь.
- Ну да бля, а он муж, но еще не муж, и вообще хуй поймешь, с кем, как, когда, - говорит Злой.
- Да вы чего, ебнулись совсем? - говорит Лоринков.
- Ебнет тебе суд и ебнет десяточку, - говорит Добрый.
- И то, если доказательную базу не соберем, - говорит он.
- А с базой и весь четвертак, - говорит он.
- Дальше, - говорит Лоринкову Злой следователь.
- Приезжаешь ты в Нью-Йорк, а там башни падают, люди бегают, - подсказывает он.
- Никуда я не приезжал! - восклицает Лоринков.
- Я по Телевизору все видел, - говорит он.
- Чем докажешь? - говорит Злой следователь.
- Паспорт посмотрите, он же без виз, - говорит Лоринков.
- Паспорта сейчас меняют чаще, чем мобильные телефоны, - говорит Добрый.
- Ты, кстати, сколько раз мобильный менял... - говорит он.
- … после того, как из Нью-Йорка вернулся? - добавляет он.
- Да блядь не был я ни в каком Нью-Йорке! - говорит Лоринков.
- Это ты оперу расскажешь, - говорит Злой.
- А вы разве не опера? - спрашивает Лоринков прокурорских наивно.
Те от души смеются.
- Ладно, предположим, ты 11 сентября 2001 года был не в Нью-Йорке, а в Кишиневе, - говорит следователь.
- Скажи тогда, что ты видел, - говорит он.
- По телевизору... - с ехидной улыбочкой добавляет он.
- Сейчас... - пытается вспомнить Лоринков.
- Башни взрываются... падают... - говорит он.
- Так взрываются или падают? - говорит Злой торжествующе.
- Блядь, да я откуда знаю?! - восклицает Лоринков.
- Ты знаешь, - говорит Добрый задушевным голосом.
- Ты все знаешь... - говорит он, отложив ручку.
- Хасан, - говорит он, слегка наклонившись и вперившись взглядом в глаза Лоринкова
(получается у него, как у училки-стажерки в начальных классах, которая еще только тренирует «пристальный взгляд — В. Л.).
Лоринков пораженно откидывается. Он начинает понимать, что к нему в номер пробрались двое сумасшедших.
- Блядь, пиздец, - говорит он.
- Я вызываю полицию, - говорит он.
- Ко мне в номер пробрались двое сумасшедших, - говорит он.
- Ваши блядь документы, - говорит он.
Следователи пожимают плечами. Показывают документы. Газетчик Лоринков внимательно рассматривает их, и, удивленно, говорит:
- Правда прокурорские...
- А ты думал, Хасан, - говорит Добрый.
- Какой блядь Хасан? - хрипит отчаявшийся Лоринков.
- А это лучше ты нам расскажи, Хасан, - говорит Злой.
- Хули ты тут комедию ломаешь, Хасан, гнида? - говорит он Лоринкову.
- Ты же блядь не Шекспир, ты Хасан, - говорит он.
- Что... что за хуйня... ?! - говорит Лоринков.
- Хасан, Шекспир, - говорит он, обхватив голову руками.
- Не ссы, Хасан, - говорит Добрый следователь.
- Расскажи нам все про 11 сентября 2001 года и айда сдаваться, - говорит он.
- Облегчи душу, хули ты, как неродной? - говорит он.
- Кстати, про Приднестровье еще что-нибудь спиздани, - говорит он.
- Мол, так и так, сражаясь в Афганистане против сил коалиции, - говорит он.
- … имел связи с сепаратистским режимом Тирасполя, - говорит он.
- Тебе один хуй в США вышка, что тебе стоит еще пару тяжких здесь принять, - говорит он.
- А нам за это еще по звездочке добавят, - говорит он.
- Давай, давай, колись, - говорит он.
- А мы тебя за это бить не будем, - говорит он.
- Тебя в Гуантанамо бить будут, - говорит он.
- Или где вас, черножопых, пиздят? - говорит он.
Лоринков поднимает голову. Он говорит с просветленным лицом:
- Блядь, это страшная ошибка, ребята, - говорит он.
Следователи смеются в голос. Так, должно быть, хохотали сотрудники НКВД, когда арестованные верные сталинцы вдруг понимали, что все это Страшная
Ошибка. Еще все это очень напоминает освидетельствование Швейка в сумасшедшем доме.
- У нас ошибок не бывает, Хасан, - говорит Добрый следователь, и подходит к комоду.
- Коньячок пьешь, - говорит он, понюхав стакан.
- А религия разве позволяет? - говорит он.
Лоринков в отчаянии всплескивает руками.
- Какая на хуй религия?! - говорит он.
- Какой на хуй Хасан?! - говорит он.
----------------------------------------
"Наш человек в Гаване" - в прошлом. Новая книга Владимира Лорченкова.
"То палая листва в тумане".
1 октября
