Именно в это время была создана и запущена машина советской, "классовой" юстиции, с ее официально закрепленными различиями в нормах закона и правоприменительной практике по отношению к представителям разных соц. групп. Огромные послабления и преференции давались людям "пролетарского происхождения" и приравненным к ним, в то время как ко всем остальным, т.е. подавляющему б-ву, система работала без жалости и снисхождения. Причем, и это крайней существенно для генезиса советского человека, "пролетариям" давались послабления за реальные, зачастую крайне тяжелые уголовные преступления (можно было за серийное убийство отделаться годом-полутора), а "непролетарии" карались со всей строгостью закона за фиктивные "преступления". Это была уже машина систематического преследования всех неугодных, причем, в отличие от террора ГВ, не имевшая уже никакого формального оправдания в виде фактора этой самой войны.

Если под "реальной фактурой" понимать всевозможные фиктивные предлоги, то Вы правы, система стала более бюрократической, бумажной, менее импульсивно-импровизационной. Но это лишь свидетельство более высокого уровня ее развития. Но по сути, если принималось некое политическое решение, его исполняли - в этом отношении сохранялся принцип "революционной целессобразности", только более-менее обернутый в нужные бумажки. Про 30-е годы речи вообще нет, там началась уже массовая работа с советскими людьми. В 20-е работа шла преимущественно с русскими, оставшимися после ГВ.
Насчет "замечательного документа эпохи" лучше промолчу.

У автора мемуаров тоже есть эпизод, как его с сестрой ночью у дома ограбили люди, жившие напротив и работавшие в милиции. Обычное дело - классово близкие.