В этот временами солнечный и уже довольно теплый день я вновь оказался на брегах Егерского пруда. Конечно, ранняя весна - худший из наших сезонов. В дополнение к грязной снегокаше - кучи пустых бутылок и прочего мусора у каждой скамейки, и просто - вокруг, окрест, включая и поверхность самого пруда, уже не настолько прочную, чтобы на нее ступить, но еще вполне - чтобы нести на себе все эти следы человеческого свинства. Довольно пустынно. Два-три человека привычно измеряют периметр. Кучка местных алкоголиков у одной из скамеек. В ее составе выделяется женщина в черной шляпе, поднесшая к губам перстень из белого металла на безымянном пальце и застывшая в каком-то экстатическом оцепенении. Ее спутники почтительно молчат, один из них медленно прячет за пазуху поллитровую бутылку сорокоградусной.
В этот временами солнечный и уже довольно теплый день я вновь оказался на брегах Егерского пруда. Конечно, ранняя весна - худший из наших сезонов. В дополнение к грязной снегокаше - кучи пустых бутылок и прочего мусора у каждой скамейки, и просто - вокруг, окрест, включая и поверхность самого пруда, уже не настолько прочную, чтобы на нее ступить, но еще вполне - чтобы нести на себе все эти следы человеческого свинства. Довольно пустынно. Два-три человека привычно измеряют периметр. Кучка местных алкоголиков у одной из скамеек. В ее составе выделяется женщина в черной шляпе, поднесшая к губам перстень из белого металла на безымянном пальце и застывшая в каком-то экстатическом оцепенении. Ее спутники почтительно молчат, один из них медленно прячет за пазуху поллитровую бутылку сорокоградусной.
