Я, Франсуа Вийон, школяр,
В сем пятьдесят шестом году,
Поостудив сердечный жар,
И наложив на мысль узду,
И зная, что к концу иду,
Нашел, что время приглядеться
К себе и своему труду,
Как учит римлянин Вегеций.
Curriculum vitae
Нам неизвестно точно ни время жизни Вегеция, ни время написания им данного произведения. Даже самое имя его установлено не вполне точно. Для решения всех этих вопросов у нас есть только косвенные данные.
Вегеций, латинский писатель,принадлежал знатному роду , следуя запросам своего времени, из чувства патриотизма и страха за расшатавшийся Рим, взялся сделать сокращенный обзор военного дела у римлян в прежнее время. Не будучи ни военным, ни историком, он излагает свой предмет вне хронологических эпох, узко рассматривает только военное дело и не обращает внимания на социальные вопросы своего времени.Важнейшее из его сочинений "De re militari libri quinque" ("О военном деле", 5 книг). Оно, по словам самого автора, представляет извлечения из Катона Цензора, Корнелия Цельса, Фронтина и Патерна и из учреждений императоров Августа, Траяна и Адриана. Сочинение это дает ясное и полное понятие о воен. искусстве римлян, но писано в то время, когда искусство это клонилось уже к упадку.В нём содержится обзор военного искусства Рима в прошлом, идеализируя которое, Вегеций призывает к реорганизации армии. В труде излагаются система боевой подготовки, организация, вооружение, боевые порядки и тактические приёмы, а также правила ведения войны, обороны и осады крепостей и морского боя
Вегеций не называет имени императора, которому посвящает свою книгу.Определенно известно только, что "Эпитома" была написана после смерти императора Грациана (383 г. н. э.), поскольку Вегеций называет его божественным (divus) (Veg., I, 20).Решение вопроса о датировке трактата Вегеция исследователи увязывают с вопросом об идентификации личности императора, которому посвящена "Эпитома".Также известно, что она якобы не могла быть написана позднее 450 г. н. э., так как несколько манускриптов (IX-X вв.) содержат указания, что текст "Эпитомы" был выправлен неким Флавием Евтропием в седьмое консульство Валентиниана III (Fl. Evtropius emendavi sine exemplario Constantinopolim consul. Valentiniano Augusto VII et Avieno).
Большинство ученых относят его посвящения к Феодосию I, другие к Валентиниану II или Гонорию или Валентиниану III (425-455) или к Феодосию II (408-450). Я склонен согласиться с мнением, что адресатом Вегеция был еще очень молодой человек (неопытный в военном деле), так как Вегеций хвалит императора как превосходного бегуна, с которым не могут сравниться ни сарацин, ни индиец (ad currendi velocitatem, quam Saracenus Indusque non aequat) (Veg., III, 26). С приблизительной точностью годами издания этой работы считают 390-410 н. э.
Вот, что интересно - Вегеций явно читал Аристотеля. Все северные народы для Вегеция, хотя и весьма расположены к участию в войнах (sunt ad bella promptissimi), однако не обладают необходимыми для римского воина умственными способностями (inconsultiores) (Veg., I, 2). Что же касается представителей восточных народов, то для Вегеция они совершенно не пригодны в военном деле, так как "не обладают твердостью и упорством в рукопашном бою", а также "боятся ран, поскольку знают, что в них мало крови" (constantiam ac fiduciam comminus non habere pugnandi, quia metuunt vulnera qui exiguum sanquineum se habere noverunt) (Veg., I, 2) .Вполне вероятно, что это место "Эпитомы" отражает прямое или опосредованное знакомство Вегеция с "Политикой" Аристотеля, где высказано аналогичное суждение (Arist. Pol., VII, 6, 1, p. 1327 a 18 sqq.)
Работа Вегеция была переведена на греческий язык и распространена не только на Западе, но и на Востоке; сам он вероятно за нее получил высокое звание virillustris comes, как стоит в конце ряда его рукописей.
До нас дошло много рукописей Вегеция, особенно от XII и XIII вв . Это говорит о большом интересе к его произведению в средние века.Да и потверждает достоверность рукописей.
Н. А. Морозов писал в работе «Азиатские Христы»:
"Есть несколько очень простых признаков для отличия действительно старинного литературного произведения от недавнего. Прежде всего, мы здесь можем опереться на закон размножения рукописей в допечатное время в геометрической прогрессии с каждым новым десятилетием существования языка, на котором они написаны."
Ну и якобы сравнительно недавно в рукописном архиве Ватикана была найдена рукопись Вегеция IX в., самая ранняя из имеющихся , а в коллекции Моргана была "открыта" рукопись того же автора от XII в., снабженная миниатюрами византийской работы, изображающими орудия, о которых рассказывает Вегеций.
VOTO.Ipsissima verba
Свечин Александр Андреевич Эволюция военного искусства. Том I. — М.-Л.: Военгиз, 1928 Pro et contra.Sine ira et studio.
Важнейшие военно-литературные труды римлян до нас не дошли. Безвозвратно утрачен труд Порция Катона о военном деле, утрачен труд генерала Фронтина, заключавший, помимо теории, сборник военно-исторических примеров; утрачен основной военный устав императора Августа, дополненный Траяном и Адрианом. Виднейшим представителем римских взглядов на военное искусство является Вегеций, писавший, однако, уже в период падения римской империи, в V веке, и призывавший к реставрации древних военных учреждений, чтобы воскресить утраченное мировое господство римлян. Вегеций делает ценные позаимствования из недошедших до нас римских авторов, но, не будучи сам военным, смешивает тактику и организацию различных периодов римской истории. О популярности Вегеция можно судить по тому, что его труды дошли до нас в количестве 120 списков, сделанных в средневековье, между X и XV столетиями. Известный писатель, австрийский фельдмаршал принц де Линь, отзывался о труде Вегеция так: "божеству, говорит Вегеций, принадлежит идея легиона, а я нахожу, что божество вдохновляло Вегеция". У Вегеция нет глубины философского и психологического анализа, которым отличались греческие писатели, особенно Ксенофонт. Но у него встречается целый ряд мыслей, вызывающих на размышление и ставших впоследствии общими местами: следует ли строить "золотой мост" неприятелю, — не доводя его до отчаяния, предоставлять ему путь отступления; благоразумно ли искать решения в сражении, что связано с риском, и не лучше ли одолеть неприятеля хитростью и мелкими булавочными уколами; не следует выводить в полевой бой недостаточно обученных новобранцев; не легко будет разбит тот вождь, который умеет правильно оценить свои и неприятельские силы; неожиданность, внезапность вызывает у противника страх и панику; кто не заботится о содержании своих войск, будет и без боя побежден. Современный читатель не нуждается в классическом авторитете для подтверждения этих истин, которые мы признаем избитыми, но которыми зачитывались многие поколения военных. В общем, труд Вегеция носит на себе отпечаток римского предпочтения практических рецептов отвлеченным рассуждениям.
преподобный Михаил Ваннах. Homagium .In medias res .Usus est optimus magister
Уставы - любопытный вид литературы. «Служи по уставу, завоюешь честь и славу» - изрекали старшины. Изрекали, понимая, что их пожелания столь же абстрактны и столь же малореалистичны, как, скажем, призывы моих коллег жить строго по Десяти заповедям. Читая «О военном деле десять книг» Флавия Вегеция, испытываешь странное ощущение, что то, что он начертал, желая систематизировать римские военные руководства, относится к некоей идеализированной армии, место которой скорее на страницах сочинений Тита Ливия, нежели на ратных полях Канн и Филипп.
Но в то же время в его строчках есть нечто такое, что применимо ко всем армиям и ко всем солдатам всех времен и народов. Некий поражающий глубиной познания человека универсализм. Понимание неизбежности кажущейся бессмысленной муштры. Необходимость воспринимающихся абсурдными различий между дупликарием и бенефициарием или же между ефрейтором и мелким сержантом. Советы по обустройству лагерно-походной жизни, приемлемые к употреблению хоть туристами, подобно тому, как пользуют они армейские котелки и плащ-палатки.
В чем же причина такой универсальности уставов?
Мне представляется, что она в их тривиальности. Уставы пишутся только о том, что давно стало общеизвестным. Только - о парадигмах третьей фазы.
Но есть и различия. Важные, между прочим, различия.
Вегеций и сегодня воспринимается как истинный. А вот с его старшим современником Птолемеем дела обстоят чуть хуже. Птолемей выглядит человеком умным, однако в силу каких-то причин, несущим хоть и сложно организованную, да к тому же и логически связанную, но полную чушь!
А ведь он тоже излагал общепринятые в то время истины. Ну кто мог сомневаться, что Солнце вращается вокруг Земли? Разве что носители более распространенной в малообразованных массах точки зрения, что Земля плоская и стоит на трех китах.
И искать различия между актуальностью Вегеция (его перевод в историческом журнале был в библиотеке Сталина во время последней мировой войны) и абсурдностью Птолемея стоит не в индивидуальных особенностях интеллекта двух авторов (вряд ли Птолемей был глупее), а в специфике литературы, называемой «Устав».
Это книги, которые пишутся не чернилами, а кровью.
Это книги, которые пишутся не на папирусе или бумаге, а на обломках рухнувших империй и пропахших порохом истрепанных штандартах победоносных полков.
Это книги, каждое положение которых проходит постоянную проверку практикой. Серьезную проверку, самую серьезную, в ходе которой сторонник ошибочной доктрины если и получает возможность писать свои мысли, то лишь на стенках сортира в лагере военнопленных. Обратят ли его при этом в раба, заморят тропической лихорадкой при строительстве моста через реку Квай или переработают на мыло, значения не имеет.
А проверка действительно постоянная. Войны сопровождают всю человеческую историю. И, похоже, будут сопровождать и впредь. Так что к тому, что пишется в уставах, стоит отнестись со вниманием.
Франко Кардини .Altera pars.Варвар - Inde ira , Injuria verbalis, Nefas
Влияние его Epitoma rei militaris, было весьма значительным особенно в момент перехода от средневековья к "Возрождению". Благодаря своей популярности в этот исторический период Вегеций оказался в плеяде «крупнейших» авторитетов теоретической военной мысли. Мягко говоря, слава эта краденая. Вегеций не обладал подлинной военной культурой. Но главное — у него не было какого бы то ни было практического опыта в этой области знания. Высокопоставленный чиновник, насквозь пропитанный квиритским духом, столь типичным для многих представителей сенаторского сословия и функционеров-сановников, он «возмечтал» о «златых временах» республики и первых шагах принципата. Берясь за перо, чтобы писать о военном ремесле, он беспардонно приукрашивает историю в выгодном для себя духе. Идеал его — легион. Он попросту не отдает себе отчета в том, что социальные структуры, обеспечивавшие эффективность тяжелой пехоты, состоявшей из римских граждан (dues), давным-давно канули в Лету. По его мнению, сокращение численности пехоты и облегчение ее вооружения за счет увеличения численности и утяжеления конницы — непростительная ошибка. Он считает ошибкой и замену армии, состоявшей из граждан, наемниками, и широкое использование готов, аланов и гуннов. Несомненно, Вегеций остро откликается на боль исторического момента, в какой ему выпало жить. Но считать ошибками роковую неизбежность, предлагать восстановление «гражданского духа» в армии было историческим заблуждением и политической утопией.
Тем не менее пассеистская полемика Вегеция на практике была подкреплена действительным сопротивлением варварским военным обычаям со стороны высшего командования, самих форм римской военной жизни. Вынужденное сосуществование устаревших традиций с жизненно необходимыми нововведениями вызывало немало проблем.
Дельбрюк (Delbrück) Ханс Готлиб Леопольд "История военного искусства в рамках политической истории". в 7-ми тт. М., Гос. воен. изд-во, 1936-1939 Ipse dixit
1)....Труд Катона и "Положения" императоров погибли, не сохранились до нашего времени. Но из них косвенно довольно много сохранилось в работе, составленной Флавием Вегецием Ренатом, - вероятно, при Феодосии Великом, а, может быть, даже при его внуке, Валентиниане III, в V в. Вегеций не был воином, практически знавшим военное дело, и не имел никакого представления о тех вещах, о которых он писал. Да он и не мог иметь эти знания и это представление, так как давно уже не существовало того римского войска, которое мы выше имели возможность изучить. Вегеций оплакивает гибель древней Римской империи и древней римской военной мощи и, делая выдержки из древних писателей, пишет свою книгу для того, чтобы показать, как это было во времена предков и что нужно сделать, чтобы возобновить древнюю славу. Но он не имеет никакого представления о том, что во времена предков также существовали различные эпохи, которые существенно отличались одна от другой, и компилирует свои выдержки, основываясь на более или менее ясных точках зрения, но при этом совершенно не учитывая хронологического момента. Это обстоятельство приносит существенный ущерб исторической ценности его книги, но так как мы только теперь научились распознавать подобного рода ошибки, то это ни в какой мере не смогло ослабить последующее влияние этой книги и нанести ей какой-либо вред в смысле ее дальнейшего использования. Эту книгу читали в течение всех Средних веков. В эпоху Карла Великого этот труд был обработан применительно к потребностям франкского войска. В "Завещании" графа Эверарда де Фрея, жившего в эпоху Людовика Благочестивого , цитируется какой-то Вегеций. Готфрид Плантагенет при осаде замка Гайяр приказал внимательно просмотреть Вегеция, чтобы ознакомиться с наилучшими способами атаки. Начиная с X и до XV вв. существовало не менее 150 списков этой работы. В эпоху Возрождения эта книга неоднократно печаталась, а австрийский фельдмаршал принц де Линь объявил ее "золотой книгой" и писал по поводу нее: "Вегеций говорит, что некий бог вдохновил на создание легиона, я же нахожу, что некий бог вдохновил Вегеция".
Наиболее ценные части этой книги восходят главным образом к Катону и к "Постановлениям" Августа и Адриана, которые в ней цитируются. Но эта работа не имеет особенного философского значения и потому не оказала действительного влияния на военное искусство и на его развитие. Поэтому на эту книгу теперь смотрят и ее читают только под антикварно-историческим углом зрения. Но все же вполне понятно, почему в течение столь долгого времени ее столь высоко ценили и постоянно изучали. Практические военные деятели испытывают большую потребность в том, чтобы отдавать себе ясный отчет в своих действиях, а Вегеций хотя и не проникает в самую глубину, все же позволяет найти целый ряд положений, выраженных в отчетливой и понятной для всех форме, которые чрезвычайно полезны для размышлений и дискуссий на военные темы. Очень сомнительно, является ли правильным, что необходимо строить прекрасные мосты для противника и что более рекомендуется причинять неприятелю вред понемногу при помощи хитрости, чем полагаться на превратности открытого сражения. Во всяком случае этими положениями очень много оперировали. Что нельзя вести в бой солдат, которые недостаточно обучены; что нелегко разбить того, кто правильно умеет оценивать свои силы и силы своего противника, что всякая неожиданность повергает неприятеля в ужас; что тот, кто не заботится о снабжении своих войск, будет побежден, не подвергшись даже ударам меча, - все это такие истины, которые для своего признания не требуют классического авторитета. Но ведь и общие места должны же быть когда-нибудь формулированы, а будучи удачно облечены в форму теоретических рассуждений общего характера и перемешаны с блестками некоторой учености, общие места очень способствуют тому, чтобы сделать данную книгу популярной.
Даже те доктринерски-фантастические и забавные построения, которые мы иногда находим у Вегеция, как, например, его семь боевых порядков, из которых один имеет форму вертела, не смогли причинить вред его книге. Это звучало по-ученому, и ученые даже с большим удовольствием ломали себе голову над этой удивительной семеркой, подвергая ее изучению; на практике же на этот "вертел" обращалось так же мало внимания, как на "пустой клин" или на "щипцы"....
2)…Проникнутый именно таким настроением, приступил к своей работе далекий от жизни и от мира литератор и любитель старины Флавий Вегеций Ренат. Он старался найти у древних писателей, какая же собственно военная система существовала прежде у древних римлян, на чем основывались их сила и их величие, каким военным правилам они следовали и что можно, таким образом, восстановить и взять себе в качестве образца, чтобы спасти государство и восстановить древнюю мощь. Компилируя весь этот найденный им материал, он создал свою книгу, которая в течение веков и тысячелетий находилась в руках воинов. Но гибнущие государства нельзя спасти ни речами, ни книгами....
..То что Вегеций (II, 17 и III, 14) предоставляет пехоте такую пассивно оборонительную роль, в некотором отношении достопримечательно. Это не есть заимствование у классических римских авторов, так как древний легион проявлял свою активность как раз в наступательных действиях, в сплоченной атаке. Вегеций в своем изложении, противоположном этому, исходит, следовательно, из окружающей его действительности, - новое доказательство того, что в его время уже не существовало более военного искусства древнего Рима и что военное дело уже тогда носило средневековый характер. Это правильно оценено уже Иенсом (Geschichte der Kriegswissenschaft, т. I, 186).
Давно уже признано, что Вегеций лишен способности различать эпохи. Работой исключительного значения было бы, если бы удалось путем тщательнейшего анализа разграничить различные элементы его труда. Но окажется ли это возможным когда-либо?...
3)....Вегеций утверждает, что римская пехота вплоть до эпохи Грациана была снабжена панцирями и шлемами, но что впоследствии воины перестали носить это предохранительное вооружение, так как оно стало казаться слишком тяжелым для недисциплинированных солдат. Какой же вид должна была приобрести римская пехота без этого предохранительного вооружения? Разве римлянами стали пользоваться лишь как легковооруженными войсками? Это невозможно, так как труднее хорошо обучить стрелка из лука, копьеметателя или пельтаста, нежели гоплита. Но не было таких гоплитов, которые не имели бы предохранительного вооружения. Я считаю, что все это описание является лишним доказательством того, что Вегеций был литератором, оторванным от жизни, писавшим свой труд на основании научных источников и черпавшим свои сведения понаслышке. Единственный вывод, который можно было бы сделать из его описания, это тот, что в ту эпоху уже совершенно не было настоящих римских солдат, и что государство держало у себя на военной службе одних лишь варваров. То, что сообщает Вегеций, - лишь пустая услышанная им болтовня. Это подтверждается отдельными чертами его описания. С гневом и печалью пишет он о том, как ничем не защищенные римляне попадали под удары готов. И при натиске готов римляне гибли не от копий, мечей или топоров, но под градом их стрел. И опять-таки, говоря о недостатке в вооружении, он имеет в виду не римских гоплитов, но стрелков из лука, которые непременно должны иметь шлем и панцирь, так как они не могут держать щит. Здесь, как видно, перепутываются между собой все эти понятия и факты. Поэтому все это описание следует отвергнуть, как не имеющее никакой цены....
4)...А какая нам польза от той тщательности, с которой автор высчитывает с точностью до одной тысячной, что, согласно Вегецию, римский рекрут во время учебных походов нес на себе груз весом в 19,647 кг, если он единым духом тут же проделывает этот ужасающий расчет относительно мешка с мукой и обнаруживает, что различие в нагрузке определяло собой разницу между "тяжелой" и "легкой" пехотой? (Ср. т. I, ч. VI, гл. II).
Не только отдельные солдаты, но даже целые продовольственные транспорты, не могут тащить с собой очень большого количества продовольствия...
