Дон Жуан Моцарта — под таким названием стала известна эта опера — был в то время самой последней версией популярного сюжета об обольщении, уже ставшего европейским мифом. Дон Жуана, обманщика из Севильи, представляли уже больше двух столетий и на карнавалах в Неаполе, и в пантомимах на ярмарках во Франции. Сюжет получил литературную обработку Тирсо де Молины (1630 г.), Чиконьини (ок. 1650 г.), Мольера (1665 г.), Корнеля (1677 г.), Гольдони (1736 г.) и Шадвеля (1776 г.). Он был положен на музыку, поставлен как балет и как пьеса в Риме в 1669 г.
Никакое изложение не может передать, однако, как дивно сочетаются партитура и либретто, запоминающиеся моменты которого ничего не теряют при любом количестве повторений и пародирований. В Арии № 4 (Madamina, il catalogo ë questo) слуга Жуана хвалится Эльвире галантными успехами своего хозяина:
В Италии шестьсот сорок,
В Германии двести тридцать один,
сто — во Франции, в Турции —
девяносто один,
А в Испании, уже тысяча три!
В очаровательной № 7 (Là ci darem la mano) — в этом «самом совершенном дуэте обольщения, какой только можно вообразить», — Жуан завоевывает ничего не подозревающую Зерлину даже без намека на принуждение или обман. Энергичную и уверенную мелодию подхватывает сопрано и играет с ней, пока оба не уходят рука об руку в порыве общего восторга
В мелодраматической сцене на кладбище (действие II, сцена 11) участники дрожат, когда Каменный гость произносит свое мрачное предсказание под трепещущие звуки тромбонов: «Еще до рассвета ты посмеешься в последний раз»
Когда уже все кончилось и судьба Жуана свершилась, все участники задерживаются, чтобы пропеть хором не очень убедительную мораль под искрящуюся двойную фугу: «Вот и пришел конец игре этого грешника, его жизнь и смерть — одно и то же».
Для второго исполнения оперы (в Вене семь месяцев спустя) Моцарт и Да Понте сделали кое-какие изменения, приноравливаясь к новому составу певцов и новому театру. Они опустили Арию Оттавио, № 21(22) (mio tesoro intanto)
Но вскоре этот номер был восстановлен, и уже навсегда остался важной частью стандартного репертуара.
Моцарт дважды приезжал в Прагу в 1787 г., и оба раза с женой Констанцией. Он был на вершине своей музыкальной карьеры. Во время первого визита в январе — феврале он представил свою Симфонию № 38, Пражскую, а позднее дирижировал с громадным успехом Le nozze di Figaro. Прием был столь благосклонным, что он немедленно подписал с Бондини контракт на новую оперу, которую планировали поставить в начале следующего сезона.
По возвращении в Вену Моцарт дал несколько уроков семнадцатилетнему пианисту из Бонна, которого звали Бетховен. В мае его постигло глубокое горе — смерть горячо любимого отца, и у него было много хлопот по имущественным делам. Между тем даже тени печали не слышится ни в Divertimento , ни в восхитительной Маленькой ночной серенаде , сочиненных в то лето.
О шестинедельном путешествии Моцарта в Прагу с Дон Жуаном мы можем почерпнуть сведения не только из переписки Моцарта, но и из местных газет. Он выехал из Вены 1 октября, только что получив скудную сумму, вырученную от продажи имущества отца в Зальцбурге. Он опять отправился в поездку с Констанцией, которая была на шестом месяце. Поездка длиной примерно в 150 миль заняла три дня, поскольку сообщение о его прибытии появляется в Praeger Oberpostamtszeitung уже 4 октября.
В это время Екатерина Великая, в своей новой провинции — Крыму — радушно принимала своего союзника императора Иосифа — покровителя Моцарта. В Нидерландах был выслан штатгальтер Вильгельм V, а его жена была взята в заложники республиканской партией «патриотов». Как раз когда Моцарт готовился отправиться в Прагу, прусская армия вступала в Голландию, чтобы восстановить в должности штатгальтера.
Ватикан пытался противостоять поднимающейся светской волне: Пию VI (правил в 1775-1799 гг.) не позволили послать нунция в Мюнхен, и король Неаполитанский отказал ему в принесении обычной феодальной присяги. Во Флоренции он должен был противодействовать намерению герцога Тосканского ввести в тосканской церкви галликанские правила.
Во Франции к тому времени, когда состоялось представление Дон Жуана, были уже созваны и распущены и Ассамблея нотаблей, и парламент Парижа. Короля Франции убедили, что надвигается банкротство государства, и он решился созвать Генеральные штаты, полагая первоначально сделать это в июле 1792 г. Было продемонстрировано первое паровое судно. Другие события, важные для будущего, прошли фактически незамеченными. В августе Гораций Соссюр впервые взошел на Монблан. Человек покорял природу.
Сегодня, оглядываясь назад, можно якобы увидеть, что музыка Моцарта отпевала Старый порядок.Чушь. Тогда этого еще никто не знал, но Иосиф II был предпоследним императором Священной Римской империи. Дож Паоло Ренье (правил в 1779-1789 гг.) был 125-м из 126 дожей Венеции. Соседка Богемии Польша уже вступила в последнее десятилетие правления последнего из своих королей и князей. Папа Пий VI был обречен умереть в темнице французских революционэров.
В искусствах, как обычно, традиционное соперничало с новаторским. В 1787 г. появляются Защита ростовщичества Иеремии Бентама, Ифигения в Тавриде Гете и Дон Карлос Шиллера. В это время Фрагонар, Давид и Гойя стояли у мольбертов, как и Рейнольдc, Гейнсборо, Стаббс и Ромни. Современниками Моцарта были Гайдн, Керубини и Карл Филипп Бах.
Есть мнение, что Дон Жуан был задуман как блестящая, тонкая аллегория суда, который предстоял развращенному и распутнейшему континенту. Пусть и так, но на это нет и намека ни в переписке Моцарта, ни в самой опере.
Люди не сознавали надвигающейся страшной катастрофы, и менее всего — во Франции. Маркиз де Кондорсе, например, один из самых радикальных философов того времени, был уверен только в одном: монархия непоколебима.
Образованная француженка со склонностью к музыке оставила такие воспоминания о Париже того времени:
«Музыкальные собрания [в Отель-де-Рошешуар] были замечательны. Они проводились раз в неделю... но были и репетиции. Мадам Монжеру, знаменитая пианистка, играла; итальянский певец из Оперы пел теноровые партии; еще один итальянец, Мандини, пел басовые партии; мадам де Ришелье была примадонной; я пела контральто, месье де Дюра — баритоном; хоровые партии исполнялись хорошими любителями. Виотти аккомпанировал нам на скрипке. Таким образом мы исполнили самые трудные финалы. Все очень старались, а Виотти был весьма строг... Сомневаюсь, чтобы где-нибудь еще царили такая легкость, гармония, хорошие манеры и отсутствие всяких претензий, какие можно было найти во всех больших домах Парижа...
И вот посреди этих удовольствий мы приближались к маю 1789 г., смеясь и танцуя по дороге к пропасти. Думающие люди говорили о том, чтобы покончить со всеми злоупотреблениями. Франция, говорили они, должна родиться заново. Слово революция никогда не произносилось»
