Первоначальное состояние человеческой группы можно назвать до-патриархальным, если мы хотим избежать несколько сомнительного термина "матриархальное".
Даже у животных молодое поколение самцов часто изгоняется и мать остается с молодыми самками.
Первичная матриархальная семейная группа матерей и детей с самого начала предполагает, что молодой мужчина будет иметь большую склонность к скитаниям.
Даже если он остается в матриархальной группе, то будет объединяться с другими мужчинами, чтобы образовать группу охотников или воинов, которая координируется с женским центром матриархата.
Эта мужская группа неизбежно является подвижной и предприимчивой; более того, она находится в ситуации постоянной опасности и поэтому имеет дополнительный побуждающий стимул для развития своего сознания.
Возможно, уже здесь возникает контраст между психологией мужских групп и матриархальной психологией женщины.
Матриархальная группа, в связи с общей эмоциональностью матерей и детей, привязанностью к месту и сильной инерцией, в значительной степени связана с природой и инстинктами.
Менструация, беременность и периоды лактации активируют инстинктивную сторону и усиливают вегетативную сущность женщины, что до сих пор свойственно и психологии современной женщины.
Кроме этого, существует сильная связь с землей, возникшая с развитием огородничества и сельского хозяйства - традиционно женских занятий - и в связи с зависимостью этих занятий от природных ритмов.
Усиление participation mystique как следствие того, что матриархальная группа живет в тесном соприкосновении ее членов в пещерах, домах и деревнях, также играет свою роль. Все эти факторы усиливают погружение в бессознательное, что является характерной чертой женской группы.
С другой стороны, мужская группа, путешествующая, занимающаяся охотой и войнами, представляла собой кочевую группу воинов еще задолго до того, как одомашнивание животных привело к появлению кочующих объединений пастухов, даже если эта группа имела свое постоянное место жительства вокруг матриархального семейного ядра.
Матриархальная система экзогамии препятствует формированию мужских групп, потому что мужчинам приходится жениться вне своего племени, из-за чего они рассеиваются и вынуждены жить матрилокально, как чужаки в племени жены.
Мужчина выступает чужаком в том клане, куда переходит после женитьбы, но и как член своего собственного клана он также отдаляется от своего дома.
То есть, когда он живет матрилокально, там, где живет его жена, а первоначально так было всегда, он является чужаком, его только терпят, а в своем родном клане, где его права все еще остаются действительными, он живет только от случая к случаю.
Как показал Бриффо, такой обычай укрепляет автономию женской группы, так как женская линия идет от бабушки к матери и от матери к дочери, в то время как формирование мужских групп нарушается.
Поэтому точка зрения Прейсс относительно мужской группы верна, особенно если ядро общины представлено матриархальным континуумом матерей, женщин и детей:
"Следовательно, мы должны заключить, что братья, как интегральные части целого, состоящего из родителей и детей, в самом начале находятся в постоянной опасности не устоять перед женским влиянием, если не смогут освободиться от него, держась абсолютно в стороне. ... В таком положении оказываются все члены экзогамной группы".
Наверное, это одна из причин возникновения мужских союзов. Со временем мужская группа неуклонно набирает силу, а политические, военные и экономические соображения в конце концов приводят к образованию организованных мужских групп в нарождающемся городе и государстве.
Внутри этих групп становление дружеских отношений важнее, чем соперничество, большее ударение ставится на сходство мужчин и на отличие от женщины, чем на взаимную подозрительность.
Место, где мужчина впервые действительно открывает себя - это юношеская группа, состоящая из молодых мужчин одного возраста.
Когда он ощущает себя чужаком среди женщин и своим среди мужчин, возникает социологическая ситуация, соответствующая открытию Эго-сознанием самого себя.
Но "мужское", как мы говорили, никоим образом не тождественно "отцовскому", и менее всего - персонализированной фигуре отца, в отношении которого нельзя предположить, что он имел большое влияние в допатриархальные времена.
Женскую группу возглавляют старые женщины, тещи и матери; и, как и у многих животных, она образует замкнутую организационную единицу.
Ей принадлежит все, включая и мальчиков до определенного возраста. Экзогамное принятие мужчины в эту группу, вследствие подчеркивания его "посторонности", открывает его для воздействия зловредной тещи - фигуры мощного табу, в то время как со стороны какого-нибудь мужского авторитета всякое влияние отсутствует.
В своей первоначальной форме, как система союзов между членами различных возрастных групп, мужская группа была организована на строго иерархической основе.
Обряды, которые официально переводили мужчину из одной возрастной группы в другую, представляли собой соответственно обряды инициации.
Повсюду эти мужские общества имели огромное значение, не только для развития мужественности и для осознания мужчиной самого себя, но также и для развития культуры в целом.
Эта горизонтальная организация возрастных групп устраняет личностный конфликт в смысле враждебных отношений типа отец-сын, потому что термины "отец" и "сын" отражают групповые характеристики, а не личные взаимоотношения.
Старшие мужчины являются "отцами", молодые мужчины - "сыновьями", и эта коллективная групповая солидарность - первостепенна.
Конфликты возникают, если вообще возникают, между возрастными группами и имеют скорее коллективный и архетипический характер, чем личный и индивидуальный.
Инициации позволяют молодому мужчине подняться вверх по социальной лестнице и выполнять различные функции в группе.
Испытания выносливости являются проверкой зрелости и устойчивости Эго; их не следует принимать персоналистически как "месть стариков" молодым, так же, как наши вступительные экзамены являются не местью старшего поколения поднимающемуся молодому, а всего лишь свидетельством зрелости для вступления в коллектив.
Почти во всех случаях возраст приносит увеличение влиятельности и значимости, основанное на расширении знаний, обретенных в ходе последовательных инициаций, так что пожилые люди имеют мало причин для недовольства.
Мужские общества, тайные общества и товарищеские общества зародились в матриархальных условиях. Они являются естественным дополнением власти матриархата.
Самовосприятие Эго, сознающего свою особую близость с миром мужчин и свое отличие от женской среды, отмечает решающую стадию в его развитии и является непременным условием независимости. Введение в мужскую обитель, где Эго осознает себя - это "таинство", вознаграждающее секретными знаниями, которые всегда окружают "высшую мужественность".
Подразумеваемая здесь высшая мужественность не имеет никакого фаллического или хтонического акцента; ее содержание - не сексуальность, как во многих инициациях девушек, а противоположный полюс, дух, который появляется вместе со светом, солнцем, головой и глазом как символами сознания. Акцентируется именно этот дух, и именно к нему ведут инициации.
Мужчины стоят в одном ряду с отцами, со старейшинами, представляющими собой "оплот закона и порядка", а значит и в одном ряду с мировой системой, которую мы символически можем назвать "небом", потому что она расположена на противоположном от женской земли полюсе.
Эта система охватывает весь священный и магический порядок мира, вплоть до закона и реальности государства. "Небо" в этом смысле - это не обитель Бога или небесное место; оно просто указывает на духовную основу души, которая в мужских культурах порождает не только патриархального Бога, но также и научную философию.
Мы употребляем символическое выражение "небо", чтобы характеризовать эту сложную область в ее целостности, до того как она дифференцировалась, используя с этой целью всеобъемлющий термин в соответствии с мифологическим символизмом древних времен.
Не имеет значения, является ли это "небо" неопределенной массой "сил" или населено определенными фигурами - духами, предками, тотемными животными, богами и т.п. Все они являются представителями мужского духа и мира мужчин и поддерживают связь с неофитом, по принуждению или без него, после его изгнания из материнского мира.
Поэтому в обрядах инициации юноши, так сказать, проглатываются опекающим духом этого мужского мира и возрождаются уже скорее как дети духа, а не матери; они - сыны неба, а не просто сыновья земли.
Духовное возрождение означает рождение "высшего человека", который даже на примитивном уровне ассоциируется с сознанием, Эго и силой воли.
Отсюда и фундаментальная связь между небом и мужественностью. В этом заключается "высшая активность" сознательного действия, сознательного знания и сознательного созидания, в отличие от слепого побуждения бессознательных сил.
И именно потому, что мужская группа, в соответствии не только с ее "характером", но и с ее социологическими и психологическими тенденциями, требует, чтобы индивид действовал независимо как ответственное Эго, инициация в мужское общество всегда связана с испытанием и укреплением сознания, с тем, что - мифологически говоря - может быть названо "зарождением высшей мужественности".
Огонь и другие символы бодрствования и бдительности играют важную роль в обрядах инициации, где юноши должны "бодрствовать и наблюдать", то есть учиться одолевать тело и инерцию бессознательного, борясь с усталостью.
Сохранение бодрствующего состояния и выносливость по отношению к страху, голоду и боли выступают вместе как существенные элементы укрепления Эго и тренировки воли.
К тому же, обучение и посвящение в передаваемые из поколения в поколение знания в такой же мере являются частью обрядов, как и свидетельством силы воли, которая должна быть передана.
Критерием мужественности является неустрашимая воля, способность быстро встать на защиту Эго и сознания, если возникает необходимость, и способность подчинять себе бессознательные импульсы и детские страхи.
Даже сегодня обряды инициации при достижении половозрелости все еще имеют характер посвящения в тайный мир мужского духа.
Скрыт ли этот дух в массе родовых мифов, законах и обычаях коллектива или в таинствах религии - все едино. Все это - различные по своему статусу и положению выражения одного и того же мужского духа, который является характерной принадлежностью мужской группы.
Поэтому женщинам под страхом смерти запрещается присутствовать при инициации, и поэтому первоначально их не допускали в места богослужения во всех мировых религиях.
Мужской мир, представляющий "небо", символизирует закон и традицию, богов былых времен, поскольку они были мужскими богами.
Не случайно, что вся человеческая культура, а не только одна Западная цивилизация, является мужской по своему характеру, от Греции и христианской культуры до Ислама и Индии. Хотя вклад женщины в эту культуру невидим и главным образом бессознателен, мы не должны недооценивать его значение и масштаб.
Однако мужская направленность ведет к большей координации духа, Эго, сознания и воли. Так как мужчина открывает свое истинное "я" в сознании и является чужим в бессознательном, которое он неизбежно должен воспринимать как женское, развитие мужской культуры означает развитие сознания.
Исторически говоря, нам кажется, что для развития "неба" и духовного мира мужчины большое значение имеет явление тотемизма. Ибо это явление, хотя и зародилось в матриархальную эпоху, по своему духу определенно мужское.
Отождествление с порождающим духовным началом является исключительно важным фактором в жизни примитивных людей. Здесь также Фрейд сделал существенное открытие, хотя исказил и неправильно понял нечто еще более существенное.
Тотем действительно является частично отцом, но он никогда не имел личностного характера, а тем более характера персонализованного отца. Напротив, вся суть ритуала заключается в том, чтобы порождающий дух воспринимался как что-то отдаленное и отличное, и вместе с тем "духовно близкое".
Вот почему очень часто тотем - это животное, но он может быть также растением или даже вещью. Хотя душа примитивного человека намного ближе к "вещам", чем мы, он может установить свою тождественность с ними только посредством магических обрядов.
Его ритуальное вступление в духовный мир родового тотема с помощью преобразующей маски указывает на то, что трансперсональное нуминозное должно восприниматься как источник, откуда он, как посвященный, ведет свое существование. Таково значение всех ритуалов, где необходимо переступить границы чисто личностного.
Инициация возмужания, как и все инициации, направлена на создание чего-то сверхличностного, а именно сверхличностной и коллективной части индивида.
Поэтому создание этой части является вторым рождением, новым поколением, идущим от мужского духа, и сопровождается передачей тайных доктрин, родовых и космических знаний, чтобы оборвать все узы с чисто семейным существованием незрелых индивидов.
Мужская группа является местом рождения не только сознания и "высшей мужественности", но также индивидуальности и героя. Мы не раз говорили о связи центроверсии с развитием Эго. Тенденция к цельности, которую представляет центроверсия, действует совершенно бессознательно в самой ранней фазе, но на формирующей стадии она проявляется как групповая тенденция. Эта групповая целостность уже больше не совсем бессознательна; она ощущается через проекцию на тотем.
Тотем - неопределимая величина, которую различные части группы разделяют в разной мере; другими словами, они бессознательно тождественны ему. С другой стороны, между поколениями существует уходящее в прошлое связующее звено: тотем - это предок, но в большей мере в смысле духовного основателя, чем прародителя.
В первую очередь он - это нуминозное, надличностное духовное существо. Он надличностный, потому что будучи животным, растением или чем-либо еще, является таковым не как индивидуальная сущность, не как личность, а как идея, род; то есть, на примитивном уровне он - дух, наделенный маной, владеющий магией, являющийся табу, и к нему должно подходить с предельной торжественностью.
Это тотемное существо образует основу целого, тотемной общины - скорее естественной биологической организационной единицы, чем духовной или психической структур. Это уже объединение или братство в современном смысле, то есть, вид духовного коллектива.
Тотем и социальный порядок, зависящий от него, ввиду того, что они "основываются" и зарождаются посредством духовного акта, совершенно отличаются от матриархальной группы, чисто биологической организационной единицы.
Мы знаем, что существенным содержанием инициации у североамериканских индейцев, и не только у них одних, является обретение индивидуального "духа-хранителя".
Этот дух, живущий в животном или в вещи, привносит в жизнь вновь посвященного, который "роднится" с ним, целый ряд ритуальных обязанностей и обрядов и имеет решающее значение для всех шаманов, жрецов и пророческих фигур в примитивных обществах и во всем классическом мире.
Это универсальное явление выражает "личное откровение" Бога, оно может происходить на всех уровнях и принимать любые формы. Развитие тотемизма следует рассматривать как миссионерскую религию примитивного типа, ибо мы можем предположить, что индивид, если ему было даровано видение духа в обрядах инициации, затем образует группу с другими, имеющими сходный склад ума и приобщает их к единению с духом.
Такой способ формирования группы используется по настоящее время в образовании сект; а церемонии инициации примитивных людей, таинство религий древнего мира и великие институционные религии зарождаются по одному и тому же образцу.
Основателем тотемизма, ранних форм институционной религии, является жрец-пророк; он пользуется привилегией непосредственного общения со своим индивидуальным духом и передает его культ. Как снова и снова повторяют мифы, он является героем в анналах своего тотема и духовным предком.
Он и тотем составляют одно целое. Вокруг них впоследствии группируется община. Герой и основатель, как личностное, воспринимающее Эго и тотем, воспринимаемый им как духовное существо, составляют одно целое не только в психологическом смысле, когда духовное "я" каким-либо образом воздействует на Эго.
Для общины эти две фигуры также всегда совпадают. Так, Моисей, например, приобретает черты Иеговы, а Богу Любви поклоняются в образе Христа.
Для Эго и влияющего на него трансперсонального священная формула "Я и Отец едины" всегда остается психологически действенной, независимо от того, происходит ли это влияние через животное, дух или фигуру отца.
Поэтому дух-тотем и предок, впервые увидевший его, часто сливаются в фигуре духовного "Отца основателя", где слово "основатель" следует понимать буквально как обозначающее духовного создателя или творца. То, что это основание является вдохновенным, можно видеть из описания и анализа каждого обряда инициации и каждой тотемной церемонии.
Духовный коллектив, каким мы находим его во всех инициациях и во всех тайных обществах, сектах, мистериях и религиях, по существу является мужским, и, несмотря на его общественный характер, существенным образом индивидуальным в том смысле, что каждый человек принимается в него индивидуально, а то, что он при этом переживает, уникально и накладывает отпечаток на его индивидуальность.
Индивидуальный акцент и избранный характер группы заметно контрастируют с матриархальной группой, где доминируют архетип Великой Матери и соответствующая стадия развития сознания.
В противостоящей группе мужских обществ и тайных организаций преобладает архетип героя и мифология битвы с драконом, что и представляет следующую стадию развития сознания.
Мужской коллектив является первоисточником всех табу, законов и обычаев, призванных уничтожить власть уробороса и Великой Матери.
Небо, отец и дух идут рука об руку с мужественностью и представляют победу патриархата над матриархатом.
Это не означает, что матриархат не ведает закона; но закон, который правит в нем - это закон инстинкта, бессознательного, естественного функционирования, и этот закон, скорее, служит вопроизводству, сохранению и эволюции рода, чем развитию отдельного индивида.
С ростом силы сознания мужского Эго биологическая слабость женской группы беременных или кормящих матерей, детей и т.п. имеет тенденцию увеличивать сознание власти у защищающей группы воинов.
Положение мужчин укрепляет Эго и сознание, точно так же, как положение женщин укрепляет инстинкт и группу. Охота и война благоприятствуют развитию индивидуального Эго, способного ответственно действовать в опасной ситуации, и в равной мере способствуют развитию лидерства.
Независимо от того, выбирается ли лидер, чтобы справиться с какой-нибудь определенной ситуацией, скажем, с конкретной целью построения каноэ, или для охотничьей экспедиции, или для того, чтобы стать постоянным лидером - эта ситуация лидера и ведомых рано или поздно обязательно возникает в мужской группе, даже если эту группу все еще координирует матриархальное ядро.
С появлением и укреплением лидерства группа становится еще более индивидуализированной. Выдвигается не только лидер как герой, из расплывчатого примитивного тотемного образа начинают выкристаллизовываться фигуры духовного прародителя, бога-творца, предка, идеального лидера и т.п.
Для "бога-источника" - очень ранней фигуры в истории религии - характерно, что его рассматривают не как праотца, а в большей мере как отца, "творца всех вещей". Он - это духовная фигура, связанная с природой не фундаментально; он относится к первобытным временам, к заре истории и появляется оттуда, чтобы принести человечеству культуру и спасение.
Он - вне времени, в том смысле, что не относится к определенному времени, а пребывает у истоков времени, в изначальном времени, которое управляет нашей земной хронологией.
Характерно также его отношение к истории и морали; ибо как племенной предок он непосредственно и тесно связан со знахарями и старейшинами, представителями власти, силы, мудрости и эзотерических знаний.
Эта фигура творца является сверхъестественной проекцией, из нее выводится образ героя Бога-Царя. Короче говоря, герой появляется как сын бога, если сам не является богом. Бог-творец как образ тождественен мифологическому "небу", то есть мужскому, духовному, верховному, уроборическому фону, хотя "небесное" не следует отождествлять с небесным богом. Слияние предка с богом-творцом и культурным героем обусловлено процессом персонализации, который придает форму бесформенному.
Citato loco:
Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания. - М., 1998
