Укрывшись после бегства из Петрограда за кремлевскими стенами, большевистские руководители оказались в западне. Снаружи бушевала эпидемия тифа, внутри царила ужасающая антисанитария. Сменявшие друг друга гарнизоны о чистоте не заботились. Канализация и водопровод не работали, мусор за годы военно-революционного хаоса никто не вывозил. Территория Кремля представляла собой одновременно свалку, выгребную яму и скотомогильник.
Обитатели Кремля были завшивлены, их мучили желудочно-кишечные заболевания.
Возможно, карьера большевистского руководства здесь бы естественным образом и завершилась, но спас их добрый доктор Яков Левинсон, известный гигиенист и эпидемиолог, спешно отозванный с фронта, на должность председателя Санитарного управления Кремля.
Санитарное управление (Санупр) было наделено чрезвычайными полномочиями по надзору за соблюдением санитарных норм, оно же отвечало за организацию медпомощи большевистской головке. Проблема мусора тоже досталась ведомству Левинсона и была успешно решена путем постройки мусоросжигательной печи .
Печь носила чужеземное имя "деструктор", но сработана была в 1919 году российскими умельцами, пусть и по британскому образцу.
Устройство, воздвигнутое во дворе Чудова монастыря, имело вполне мирное предназначение: "кремлевским деструктором" торжественно именовали мусоросжигательную печь, способную выполнять и функции крематория.Тысячеградусный жар его рабочей зоны обращал в прах любую органику.
Сжигание в первые годы власти большевиков было единственным средством ликвидации накопившихся залежей отбросов и своевременного обеззараживания текущих накоплений.
Левинсон хотел видеть в Санупре локомотив санитарно-гигиенического прогресса, в том числе в области избавления от мусора. Ярый приверженец мусоросжигания, он посвятил этому методу брошюру "Сожигание твердых отбросов (мусоросжигание)".
Кремлевский деструктор горячо рекомендовался в качестве образца. Вреда для здоровья населения от работы таких печей тогда не находили, да и само население Москвы стало довольно неприхотливым. ПОНАЕХАЛИ.
Например, в рабкоммуне на Бронной прямо в квартирах проживало несколько десятков свиней, несколько сот кроликов и птиц.
Технически сочинение Левинсона, конечно, устарело, а вот с точки зрения социальной антропологии оно любопытно и сегодня. Мы много слышали о сакральном отношении к хлебу в традиционной культуре. Но содержание хлеба в московском мусоре 20-х годов составляло 3,33%, а в мусоре берлинском, лондонском и нью-йоркском хлеба не было вообще. Значит Москва активно заселялась, отнюдь не представителями традиционной культуры.
В 20-е годы незаменимым специалистам-медикам еще дозволялось некоторое фрондерство.
Профессор Преображенский язвительно советовал новым хозяевам жизни "вылупить из себя всякие галлюцинации" и заняться чисткой сараев вместо мечтаний о мировой революции. Его знаменитую сентенцию "разруха не в клозетах, а в головах" дополняли вполне практические наставления: "Окурки на пол не бросать - в сотый раз прошу. Не плевать! Вот плевательница. С писсуаром обращаться аккуратно".
Преображенский пытался воспитывать одного-единственного Шарикова, да и то неудачно, доктор Левинсон задумал приобщить к гигиене пролетарские массы. Написанные им инструкции почти дословно совпадают с тирадами Преображенского, но Филипп Филиппович был лицом частным, а за Яковом Борисовичем стояло государство.
Мойдодыру Левинсону удалось использовать аппарат государственного принуждения для реализации программы оздоровления масс, задуманной им еще до революции.
На заре своего существования Санупр заботился не только о комфорте и долголетии номенклатурных семей.
Пока эпидемическая опасность оставалась высокой, он строил и санпропускники при московских вокзалах, через которые в обязательном порядке проходили все прибывшие в столицу пассажиры.
Санпропускник выполнял не только утилитарные, но и просветительские функции, служил моделью коммунистического общества. Народ загоняли туда силой - для его же блага.
Обязательным пунктом конвейера санитарной обработки было посещение ватерклозета. Оно проходило под руководством клозетного надзирателя - такая должность предусматривалась штатным расписанием санпропускника.
Неопытных пользователей сложного агрегата надзиратель инструктировал, нерадивых порицал, попытки вандализма решительно пресекались.
Заключительным этапом обработки была политбеседа в чайной, увешанной агитплакатами. Отсюда подвергшийся обработке "понаехавший" должен был выйти другим человеком, усвоившим навыки гигиены вместе с идеологическими истинами.
Политики многое заимствовали у санитарных врачей. Это касается не только лозунгов вроде "борьба с паразитами" или "ликвидация заразы".
Советское общество с его отдельными больницами для номенклатуры, закрытыми поселками и особыми пищевыми цехами воспроизводило устройство карантина во время эпидемии, когда деление на чистых и нечистых вполне оправдано.
Даже в детских книжках элита, достойная проживания в обществе будущего, отделена от прочего населения санитарным кордоном. Незнайка, прибывший в Солнечный город, подвергается санитарной обработке в особом шкафу-пылесосе, его учат обращению с диковинной сантехникой и наставляют не мусорить.
Массы, послушно прошедшие Левинсоновы чистилища, вот-вот должны быть допущены в этот рай, но его врата слишком узки, а границы всё время отодвигаются, отодвигаются...
