Sea Power -3

Sea Power –1

Sea Power -2

Первая половина XVIІI века может быть названа в истории военно-морского искусства эпохою мертвых идей.

Английский флот, достигнув господства на море не столько своими победами, сколько благодаря здравым стратегическим взглядам его руководителей и последовательности морской политики Англии, застыл на достигнутом уровне.

Стройность маневрирования, введенная Рюйтером и развитая Турвиллем, Русселем и другими адмиралами, водившими флоты к победе в минувшие войны, была необходима, чтобы дисциплинировать парусные флоты и держать их в руках флотоводца.

Последние старались достичь этого суровыми мерами, добиваясь точного исполнения своих инструкций. Но они же, когда было нужно, не задумывались ломать строй, ставили часть неприятеля в 2 огня или сосредоточивали свои силы против части неприятельского строя etc.

Не то было теперь: дух наставлений великих адмиралов был забыт, потомки их усвоили только форму инструкций, которую и старались соблюсти с неуклонной точностью.

Дошло до того, что даже выигранные сражения, в которых не была соблюдена безукоризненая стройность маневрирования, объявлялись не стоящими военных лавров (победа адмирала Бинга при Пассаро над испанским флотом).

Уже в войне за испанское наследство английский флот проявил первые признаки пагубного преклонения перед рутиной (сражение при Малаге); но в полной мере это явление проявило себя через 30 лет, когда вновь вспыхнула борьба с Францией.

За эти 30 лет Франция почти не имела флота, почему верная своей политике Англия находилась с ней в союзе. Но как только Франция вновь стала создавать морскую силу, Англия конечно перешла в лагерь её врагов.

В происшедших войнах (за австрийское наследство и 7-летней) англичане стремились к уничтожению возрождавшейся морской силы Франции, почему и добивались боя.

Их маневрирование в бою имело неизменной целью возможно полное уничтожение противника.

Французы, наоборот, берегли свой флот, предпочитая в стратегии метод fleet in being, a в тактике — уклонение от решительного боя.

Таковы были намерения противников; но царившая в английском флоте рутина ставила сохранение строя выше даже поражения противника; в результате англичане, добившись наветренного положения, спускались всей линией на неприятеля, заботясь, главным образом, о том, чтобы противопоставить каждому вражескому кораблю свой корабль и рассчитывая достигнуть успеха исключетельно преримуществом в обучении и доблести своих команд; были случаи, что адмирал удалял из своей линии корабли, превосходившие числом неприятеля (Бинг при Минорке).

Особенно роковую роль сыграли в смысле укоренения рутины в британском флоте два сражения — Тулонское (в войну за австрийское наследство) и при Минорке (в 7-летнюю войну).

Тулонское сражение.

В нём адмирал Матьюс, боясь упустить удобный момент, когда неприятельская линия была в расстройстве, не дождался своего арьергарда и спустился на противника лишь с частью своих кораблей; не поддержанный остальными силами, он потерпел значительные повреждения и принуждён был отступить.

За этот бой Матьюс был осужден (приговорён к лишению чинов и исключению со службы), a Лесток, командовавший арьергардом, который из-за личных счётов с адмиралом не только не оказал ему поддержки, но, равняясь по наихудшему своему ходоку, умышленно не исполнил его сигналов, заслужил от того же суда полное одобрение.

В 1746 AD на процессе адмирала Матьюса члены трибунала хладнокровно обсуждали, следует ли приговорить Мэтьюса к расстрелу (хотя во время боя около него было убито 8 человек).

Ведь в Articles of War, утвержденных Энсоном в 1749 AD, из 36 статей по 20 полагалась смертная казнь, причем в 7 случаях – без альтернативы.

 Английские моряки с ранних времен были поставлены перед выбором – драться и победить или умереть. Сдаться или уклониться от боя можно было лишь в случаях очень большого превосходства сил противника или если дальнейшее сопротивление делалось невозможным по причине больших потерь. Даже адмиралы, одержавшие материальные победы (Ноульс в 1748 AD, Гавана) получали reprimand (выговор) за то, что сражались недостаточно хорошо.

Биографии английских морских офицеров и адмиралов пестрят случаями смертных приговоров.

Из практики подобных трибуналов во Франции и Испании (весьма немногочисленных) подобны случаи вообще неизвестны: обычно, наиболее тяжелое наказание – задержка при продвижении по службе (на несколько месяцев), в самом крайнем случае – увольнение со службы, при этом вскоре все это смягчалось.

Миноркское сражение.

Уже велось англичанами в полном соответствии с утверждёнными инструкциями: бывший в числе судей Матьюса адмирал Бинг теперь сам командовал флотом; когда y него в центре произошло замешательство из-за случайного выхода из строя одного корабля, Бинг занялся выравниванием линии, оставив в то же время свой авангард выдерживать огонь всего неприятельского флота.

Когда наконец Бингу удалось восстановить порядок, авангард его оказался настолько повреждённым, что он не решился возобновить нападение на неприятеля, который выстроился на другом галсе.

Несчастный Бинг был расстрелян на палубе своего корабля, но его осудили не за нелепый способ атаки, a за то, что он снова не подставил в том же порядке свой флот под удары неприятеля (да, именно за нарушение регламента, чтобы не писали сейчас некоторые историки).

Беспросветная рутина, казалось, окончательно завладела английским флотом; в начавшейся вскоре (1778 AD) войне с коалицией за независимость отпавших северо-американских колоний английский флот стал хронически терпеть от молодого французского если не поражения, то неудачи, больно бившие англичан по самолюбию и грозившие их владычеству на морях: в ряде сражений англичане не могли принудить французов к решительному бою, и французские корабли уходили после недолгой перестрелки, без видимых потерь, нанося противнику часто серьёзные повреждения.

Франция открыла свои порты для американских каперов, ещё до того, как сама вступила в войну на стороне американцев в 1778 AD.

Сотни каперских судов, воодушевленных идеей быстрого заработка и помощи своей стране (одно не мешало другому, сам генерал Вашингтон не брезговал вкладывать средства в каперский промысел ), бросились на охоту за английскими  кораблями вдоль Атлантического побережья северной Америки, в вест-индских водах и даже в водах прилегающим к Британским островам .

Легендарный Джон Поль Джонс (с 1787 AD адмирал на русской службе) проник в порт Уайтхевен, набитый военными кораблями и поджёг их. Его примеру следовали и другие капитаны каперских кораблей САСШ.

По некоторым оценкам убытки, нанесенные каперами Англии были огромны. Говорят, что стоимость призов превысила 6 миллионов долларов. Сумма по тем временам весьма значительная.

Следствием этой войны явилось отложение от Англии её северо-американских колоний, что англичане считали огромной национальной потерей.

В результате общественное мнение, горячо относясь к неудачам флота, которому уже в продолжение веков была вверена государственная безопасность, начало обвинять его личный состав в невежестве и трусости.

Французский флот в это время, наоборот, переживал период материального возрождения и морального подъема.

Когда близорукая экономия правительства поставила остатки флота в гавань, личный состав его обнаружил небывалую до того деятельность.

В 1752 AD была основана Морская академия, первый директор которой, Жиго де Морог, написал тщательно обработанный трактат по тактике — единственный оригинальный труд по этому предмету со времён сочинения П. Госта.

Между тем, в Англии только в 1762 AD один лейтенант перевёл часть труда Госта, причем ещё выпустил больше половины: англичане не чувствовали потребности в таких исследованиях — их мысль была подавлена царившей рутиной.

Деятельность французской Морской академии пробудила наконец и в правительстве интерес к флоту; министр Людовика XVI, Шуазель, поддерживаемый общественным мнением, энергично принялся за восстановление морского могущества Франции:

"Кипучая деятельность вспыхнула в молчаливых до того портах; корабли строились и исправлялись; адмиралтейства переполнились, материальная часть была приведена в порядок, артиллерия преобразована, и организован кадр из десяти тысяч обученных артиллеристов" (Мэхэн).

Успешно отражая нападения англичан, французский флот, однако, оказался сам неспособным к более решительным действиям; над ним тяготело стремление к обороне.

Французы прекрасно разработали тактику оборонительного боя, но, хронически страдая отсутствием здравых стратегических идей, они и теперь не понимали, что залог окончательного успеха над вековым врагом только и может лежать в достижении господства на море.

Показав обеим сторонам пагубные последствия применения в морском искусстве рецептов и мёртвых идей, англо-французские войны ХVIII столетия создали и реформаторов, вернувших флоты на путь истинных военных принципов.

Во французском флоте хорошего стратега выдвинул прекрасно подготовленный состав офицеров; британский флот суждено было освободить от губившей его рутины человеку, чуждому морскому сословию, но проникнутому скорбью за национальные неудачи на море и одарённому в высшей степени здравым смыслом.

Это были Сюффрен и Клерк .

Пьер Андре де Сюффрен (Sufren de Saint Tropez)

Своей боевой деятельностью явил высокие образцы истинной стратегии: оказавшись случайным начальником небольшого отряда судов, везших подкрепление на мыс Доброй Надежды, после чего отряд должен был идти на присоединение к эскадре, действовавшей в ост-индских водах, Сюффрен первые же шаги своей самостоятельной деятельности ознаменовал поступками, обнаружившими гениальное проникновение в сущность создавшегося стратегического положения.

Неожиданно застав в нейтральной (португальской) гавани Порто-Прайя значительно более сильную эскадру Джонстона, как раз шедшую для захвата мыса Доброй Надежды, Сюффрен немедленно решает её атаковать и всего с 3 кораблями бросается в середину неприятельских судов.

Настолько этот поступок его был необычен для французского флота, что командиры судов просто не поверили его сигналу, вследствие чего оказались на месте боя не готовыми открыть огонь в течение значительного промежутка времени.

Несмотря на это и на громадный перевес неприятельских сил, цель Сюффрена была достигнута: Джонстон остался на рейде Порто-Прайя ещё несколько недель для исправления полученных повреждений, a за это время Сюффрен успел свезти войска на мыс Доброй Надежды, и эта голландская колония успела приготовиться к отражению угрожавшего ей нападения.

Прибыв на Иль-де-Франс, базу французского флота, действовавшего в ост-индских водах, Сюффрен застал там картину полного разложения личного состава эскадры, и ему стоило больших трудов сломить противодействие командиров и побудить начальника эскадры выйти из Иль-де-Франса к месту операций.

Во время похода Сюффрен, как старший из командиров, случайно вступает в командование эскадрой, но наталкивается на глухое сопротивление командиров судов; к тому же заброшенная на отдалённый театр войны эскадра была предоставлена беспечным правительством исключительно собственным средствам.

В таких исключительно трудных обстоятельствах Сюффрен проявил всё величие таланта: безостановочно преследуя главную цель, уничтожение английской эскадры, он неоднократно вступает с ней в сражения, после которых благодаря его исключительной энергии и распорядительности эскадра успевает оправляться от полученных повреждений, несмотря на отсутствие базы, раньше своего противника, имевшего в изобилии в принадлежавших ему портах всякие починочные средства; в заключение он отнимает y англичан гавань Тринкомале, где устраивает базу; поддерживая сношения с Гайдер-Али, он вновь поднимает в Ост-Индии упавший до того престиж Франции.

Хотя конечного успеха над своим противником, адмиралом Юзом (Hugues), Сюффрену достичь и не удалось, тем не менее, дальнейшее продолжение операций на этом театре грозило серьёзной опасностью для английского владычества в Ост-Индии.

Джон Клерк

Англичанин Клерк не был ни моряком, ни даже военным. Страдая от национого унижения на море, он задался целью — в тиши своего кабинета, чисто умозрительным путём разобрав действия английских адмиралов, понесших неудачи в столкновениях с французским флотом, выяснить причины их и изыскать способы действий, которые дали бы английскому флоту возможность принудить неприятеля к решительному бою и притом в наименее выгодном для него положении.

В сущности своей работы Клерк ничего нового не открыл, но только показал несколько способов логичного применения к обстановке парусных флотов истинных принципов военного искусства вообще, то есть сосредоточения сил, взаимной поддержки, внезапности и эксплуатации достигнутого успеха.

Английский флот, решив, не сообразуясь с обстановкой, слепо придерживаться инструкций, составленных великими адмиралами, именно во имя соблюдения этих принципов, обрёк себя на рутину, почему и пришел к плачевным результатам.

Родней (при Доминике) первый применил в действительной обстановке (и то, кажется, по настоянию своего флаг-капитана) методы Клерка, и в результате впервые после долгого промежутка времени английский флот одержал решительную победу над французским, хотя и не использованную до конца Роднеем.

Наступивший вскоре мир не дал больше случаев для проявления свежих течений, внесенных в оба флота, но английский и в мирное время, освободившись от угнетавшей его рутины, пошел по пути быстрого прогресса военно-морских идей.

Не та участь ожидала многострадальную морскую силу Франции: начавшаяся “революция” и царство террора разогнали, a частью перебили офицерский состав королевского флота; лишённые своих экипажей, великолепные корабли снова начали гнить в гаванях; треть этого флота, кроме того, еще попала в руки англичан при восстании роялистов в Тулоне.

Когда события заставили Англию снова схватиться со своим вековым врагом, то французские эскадры, составленные из отличных кораблей, укомплектованных невежественным составом и предводимых неопытными офиуцерами, легко делались добычей британского флота.

Но активный характер военной деятельности, вообще свойственный вождям французских армий времен “революции” и Империи, проявился и в морской войне: не надеясь завладеть морем в открытой борьбе с британским флотом, Франция поставила себе целью непосредственное нападение на территорию Англии, чего достичь рассчитывала внезапностью или же демонстрациями эскадр, которые должны были отвлечь английский флот из Канала на время, достаточное для переброски армии с материка на острова.

Мечта о высадке в Англию была основной идеей большинства операций, предпринимавшихся Францией на море в течение всего долгого периода войн времен “революции” и Империи (23 года).

Построенная на неверном стратегическом основании идея высадки в Англию без предварительного завладения морем была осуждена на крушение, но стремительность и упорство попыток к её осуществлению и грандиозность собранных средств в высшей степени беспокоили население британских островов: призрак французского нашествия висел тяжёлым кошмаром вплоть до Ватерлоо.

Эта угроза заставила британское правительство держать непрерывно свои эскадры y неприятельских берегов, где они, блокируя врага в его портах, стояли на бессменной страже безопасности своего отечества.

Беспримерная блокада, заставившая английский флот месяцами, невзирая на погоду и времена года, крейсировать в океане, закалила и воспитала до исключительной степени совершенства его личный состав, сплотила в одну неразрывную семью, подняла дух и выдвинула из среды его плеяду великих адмиралов, среди которых Джервис и Нельсон были действительными создателями могущества и славы морской силы Англии.

Джервис поставил организацию британского флота на замечательную высоту и подготовил почву для побед Нельсона, явившихся в свою очередь верхом тактического искусства того же периода.

Период после Трафальгара в истории парусной эпохи ничем новым себя не проявил; флоты жили традициями великих войн.

В то же время нарождался паровой флот, расширялся круг его применения, и наконец он совершенно вытеснил парусные эскадры.

Сражение при Наварине, в котором соединёные эскадры христианских держав уничтожили морскую силу турок, явилось такой же лебединой песнью парусного флота, как разгром христианами тех же турок при Лепанто — гребного флота.