Когда бы нам (историк говорит)
Деянья русских описать досталось бы,
Тома б наполнить мог любой пиит —
И многое несказанным осталось бы!”
А посему о русских он молчит
И воздает хвалы (смешно казалось бы)
Десятку чужеземцев: Ланжерон,
Дамà, де Линь — вот русской славы звон!
Лорд Байрон
В “Древней и современной истории России” Г.Кастельно было сказано о появлении на российском горизонте дядюшки и племянника. Эти факты и пересказал и прокомментировал в седьмой песни романа в стихах “Дон Жуан” великий поэт.
Вообще ведь у Екатерины Великой была целая теория трансплантации французской аристократической культуры на русскую почву.
Как известно, из Франции прибыло под видом аристократов немало проходимцев и мерзавцев (о чём писал в своих блестящих записках гр.Ланжерон), но в конце восемнадцатого столетия в пределах Российской империи оказались и подлинные носители французской аристократической культуры.
Собственно, в России, благодаря крушению династии, государства и общества во Франции в 1789 AD и последовавших за ним потрясений (23 войны), сложилась целая французская аристократическая колония.
К числу представителей этой колонии принадлежал и граф Ланжерон (тогда еще маркиз де ля Косс и барон де Куиньи).
“..Я служил в течение 30 лет в русских войсках; я командовал в них несколькими многочисленными корпусами. Вот уже восемь лет, как я, и притом к крайнему моему сожалению, оставил военную службу в России; можно поверить тому, что я успокоился от восхищения, которое внушала мне русская армия на полях сражений, и от признательности, которою я обязан моим сотоварищам славы и успехов; в настоящее время я могу судить о ней хладнокровно и без предубеждения.
Говорю открыто, русская армия была и есть самая совершенная, какая когда-либо существовала. Быть может, некоторыя равнялись ей в смелости и быстроте наступления, другие — в точности и стойкости отступления, но ни одна не соединяла в себе в такой высокой степени эти различныя качества означенных двух требований.
То, что я высказал о нравственной стороне русской армии, должно относиться и к ея материальной стороне: и та и другая стоят на одном уровне. Россия доставляет в изобилии лучших, красивейших и сильнейших лошадей в Европе, и ничто не может сравниться с ея кавалериею и запряжкою ея артиллерии…”
Гр. Ланжерон
Первоначально колония эта возникла и кристаллизовалась вокруг личности друга герцога Армана Эманюэля Софии Дюплесси Ришелье (1766 –1822 AD ), генерал-губернатора Одессы и Новороссийского края, впоследствии первого министра Людовика XVIII-го.
Александра Смирнова-Россет, дочь шевалье Россета, фрейлина при дворе Императора Николая I, в своих записках и дневниках оставила несколько интереснейших наблюдений, которые касаются французской аристократической колонии в России, группировавшейся вокруг герцога Ришелье:
“ Вокруг герцога собрались лучшие эмигранты, его двоюродный брат Rastignac, Rochechoir, Mortemart, le marqus de la Maisonfort, le Comte de Castelnau, le Comte d’Olonne, le Comte d’Allonville, le Comte de St.–Priest.
Всё, что было лучшего в эмиграции, группировалось вокруг герцога.С Ришелье отправились лучшие из эмигрантов.
Собственно, французам фактически был отдан весь Юг России — они должны были его цивилизовать. ..”
Сохранилось письмо Е.И.В. Екатерины II (1790) о принятии в русскую службу графа Ланжерона, который впоследствии сменил герцога Ришелье на посту губернатора Новороссийского края.
Письмо это фактически представляет собой маленький трактат, в котором предпринята попытка суммарно-аналитического рассмотрения общецивилизационной значимости французской аристократии, понимаемой русской императрицей как единый эстетико-поведенческий комплекс, сложившийся на протяжении нескольких столетий, как громадный культурный феномен, имеющий непреходящее значение для человечества.
С одной стороны, письмо имело совершенно конкретный прагматико-политический аспект, в основе которого лежала идея неизбежного восстановления великой французской монархии. Но был тут и аспект, так сказать, идеально-культурологический.
