По оценкам московского историка Бориса Соколова, Советский Союз потерял во Второй мировой войне больше сорока миллионов человек. Где-то сорок три плюс минус пять миллионов (Соколов Б. Германская империя. М., 2003). Русских, украинцев, белорусов, татар… Народы, стоявшие в расистской классификации ниже арийцев, но свою-то землю имеющие. Следовательно, по теории из «Мифа двадцатого века» А. Розенберга, в наименьшей степени подверженные порче наследственности (О попытке нацистов откорректировать, говоря по-современному, генетический код человечества, послужившей «научным» обоснованием холокосту, я напишу позже( по соображениям наследственности гитлеровцы обрекали на смерть народы, не имевшие исконной почвы).
Но — такие жертвы!
Ну, поле боя. Тут никуда не денешься.Боевые потери сопоставимы с потерями стран Оси на Восточном фронте (8,5 млн.)
Но — чудовищная смертность советских пленных в концентрационных лагерях. Несопоставимо выше, нежели французов или англичан.
Но — сохранение колхозов на оккупированных вермахтом территориях. Мотивированное удобствами изъятия сельхозпродукта на нужды войск Оси и обрекающее население или на голодную смерть, или на «дорогу к партизанам в лес густой». Там выживаемость тоже не слишком высока, но чуть веселей…
Массовая гибель гражданского населения в осажденных городах — более известен Ленинград, а были же еще Севастополь, Керчь… Никак не сопоставимо с укрепленным и взятым вермахтом Антверпеном.
Это — не случайность. Это — политика. Ничуть не оправдываемая тем, что германских пленных из советских лагерей вернулось тоже немного — у СССР традиция была такая. Своих-то из ГУЛАГа тоже мало пришло — nothing personal…
Бороться с большевизмом, уничтожая «освобождаемое» население, — это дешевая пропагандистская уловка для европейского обывателя. Цели войны на Востоке были иные. Понять их можно из анализа, хотя бы самого примитивного, экономической статистики начала прошлого века.
Ключевым словом тут будет — перенаселение.
Положение, при котором общество оказывается не в состоянии добывать предметы своего потребления в количествах, необходимых для поддержания его существования. В результате хроническая бедность, голод и вымирание населения.
Явление это признавали все ученые.
Марксисты пытались свести его к относительному перенаселению, обусловленному спецификой капиталистических производственных отношений. Мол, интенсивное индустриальное хозяйство создает новые источники средств к существованию. Главное, их поделить. Или поровну, или по справедливости.
Оппоненты полагали перенаселение абсолютным, принципиально неустранимым. Народ нуждается в достаточно просторной территории. А без таковой — обречен (Каутский К. Размножение и развитие в природе и обществе. М.–Пг., 1923).
Сегодня, когда шестимиллиардное человечество (по оценкам ООН, в 2004г на Земле обитало 6,4 миллиарда человек. Казалось бы, очень много. Но если поверхность планеты честно поделить поровну, то каждому достанется примерно по 2,3 гектара суши /почти три футбольных поля/ и по 5,6 гектара моря. Вроде тоже немало — до друзей и родственников не докричишься, если вдруг захочется поговорить) пользуется небывалым в истории количеством материальных благ, рассуждения об абсолютном перенаселении могут показаться смешными. Правда, если пренебречь предостережениями алармистов-экологов. Которые,скажу политкорректно ,не совсем ясно на чем основаны.
Но — дело происходило после Первой мировой. В блокированной Королевским флотом Германии население, несмотря на высокую индустриализацию, голодало. Дети рождались без ногтей.
А на Украине, куда войска кайзера зашли после Брестского мира, — изобилие сала и горилки… Хоть с индустриализацией и слабовато.
Такие примеры очень славно укрепляли теорию Lebensraum. Жизненного пространства. На которое имеет право самый передовой народ.
Обеспечить собственную жизнь, отняв землю у других, — вот ключ к мясорубке Восточного фронта. Не тупость партайгеноссе, не желавших создавать подлинно русские освободительные части, — как писал в своих мемуарах создатель BND Р. Гелен.
Нет — желание просторов, вошедшее в коллективное бессознательное…
Но город не стоит без праведника. И — еще при наци — теорию «жизненного пространства» опроверг немецкий исследователь экономических конъюнктур Эрнст Вагеманн (Ernst Wagemann). Автор классической «Struktur und Rhythmus der Weltwirtschaft» (1931) — «Структура и ритмы мировой экономики», автор интереснейшего плана вывода Германии из Великой депрессии, Вагеманн отошел после победы наци от работы в созданном им Deutsches Institut fur Wirtschaftsforschung и, похоже, уподобился Швейку. Он пишет маленькую и весьма оригинальную книгу «Число как детектив» (Wagemann E. Die Zahl als Detektiv. B., 1939) («детектив» — ну какие претензии от цензуры?). И там приходит к выводам, вполне интерпретируемым лишь в современной ИТ-парадигме и неприемлемым для доктрины Третьего Рейха.
По Вагеманну, при росте населения жизненные ресурсы изменяются волнообразно. Действительно, — без этого лебенсраум не проник бы в умы, — с ростом населения качество жизни падает. Ну, попробуйте-ка перенаселить деревню!
Но потом включаются ОБРАТНЫЕ СВЯЗИ. Деревня превращается в город, и качество жизни несопоставимо растет. Колебания, присущие любой динамической системе. И переход на новый уровень, Пригожинский скачок, происходит лишь при перенаселении! Излишнее пространство консервирует отсталость.
В управлении большими системами, в том числе обществом, простые решения приводят лишь к большой крови…
