Vin de Champagne
В первой половине Seicento уступкой средней Луары подтверждается столичная роль Парижа в отношении виноградарства. Ещё в Cinquecento, в эпоху замков Луары, вина Орлеана и Блуа представляли собой вместе с винами Бона королевские дары.
Несколько позже осады Парижа Орлеан был исключён с королевского стола и началась компания хулы на овернское и восхваление вин из Аи и окрестностей Реймса.
Во главе этого “лобби” оказалось семейство Брюлар, владельцы крупных виноградников в Шампани, влиятельные в Совете.
Был использован авторитет медицины и та мода, которая создавалась при дворе и в городе. Орлеан сосредоточился на производстве уксуса.
Шампанское – это изобретение Seicento.
Процесс долгого усовершенствования начался в Cinquecento. Но Seicento нашёл слово для продукции склонов, возвышающихся над равниной Шампани между Эрмонвилем, к северу от Вель, и Вертю, к югу от Марны.
Бюде, Брюлары, Ги Патен стояли у истоков производства.
“Смешная трапеза” Буало показывает психологическую пользу шампанского. Потом в дело вмешивается Англия. Признание вин всегда приходит с севера.
Именно тогда на арене появляется восходящее к истоком самой чистой ancient традиции аббатство Отвилье, которое приобретает в 1661 AD просторный сводчатый подвал, а своего героя Дома Периньона делает управляющими виноградниками, прессами и подвалами Отвилье в 1668 AD вплоть до его смерти в 1715 AD, после того как он выполнил свою задачу summa cum laude (с высочайшей похвалой), согласно благоговейной эпитафии.
Выбор сорта, отбор саженцев, исследование почвы, компосты, смешивание урожаев, естественное брожение cuvеe и хранение в стеклянной бутылке (немыслимое без роста стеклянной промышленности).
Стекло становится необходимым когда в конце Seicento знатоки одобряют появляющуюся пену, востребованную далёкой публикой.
Во второй раз Англия начинает и выигрывает.
Победу “пенного” обеспечила Англия и женщины, воспеваемые Settecento и очарованные пеной, этим женским свойством.
И поскольку публика, вопреки мудрецам, диктовала, стекольные мастера взялись за дело, чтобы удержать этот символ второй половины предмодерна, Европы долгого Settecento, начавшегося с 1680 AD.
Стекло и пробка из отдалённых стран – все усилия ради мимолётного ощущения.
“The sparkling Champaign” (Игристое шампанское) –выходит из-под пера Джорджа Этериджа в “модном человеке” в 1676 AD; “How it puns and quibbles in the glass!” (Как оно играет и брызжет в стакане!) – восклицает Фаркер (“Любовь и вино”) в 1697 AD.
Освящение приходит от англомана Вольтера в 1736 AD со стихами поэмы “Светский человек”:
Мне Хлорис и Эгла льют щедрою рукой
Вино Аи, которого волна,
Шипя, вскипает ото дна,
Как молния удар толкает пробку вон.
Пошла. Восторг. И вот уж бьёт в плафон.
Сих пенных вин играющая живость
Блистательно в французах воплотилась.
Аристократическое вино европейского масштаба.
Технический интеллектуал и интегралист Пьер Амп (Pierre Hamp , урожд. -Henri Bourdillon) недаром начал свой монументальный цикл чудесных “производственных” романов "La Peine des Hommes" (Страда человеческая), с романа "Шампанское" (Vin de Champagne, 1910 AD) — где показан процесс производства знаменитого вина, начиная со сбора винограда и кончая упаковкой бутылок выдержанного вина.
