Технологический фронт -1

Цена, которую заплатит народ РФ, будет предельна (впрочем, как и население ублюдочных лимитрофов на её границах –будущая “территория команчей”). Это произойдет уже при нашей жизни. Блеф лопнет через пару лет или гораздо быстрее. РФ для иностранцев - это страна с убывающим населением очень низкого качества. Инфраструктурно слабое государство. Ведь долго не живут, ни индивидуально, ни в виде сообществ, те кто не способен защитить себя. Да и “Рим предателям не платит”.

Весь мир сейчас  наблюдает за РФ, он готов в любую минуту вторгнуться и использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу. Над этим работают талантливые люди с ясным целеполаганием и наличием  cojones.

Есть политический фронт, а есть технический фронт, который выполняет те же функции, что и политический. Только про него знают меньше. Он не декларирует своих намерений, за него это делают политики. Но он определяет все реальные возможности страны.

Технологический фронт один и охватывает всё целиком. Изолированное открытие, в котором всё слишком задано, остаётся в бездействии до лучших времён.

Без расточного станка Уилкинсона конденсатор Уатта неосуществим из-за недостаточной герметичности между поршнем и цилиндром.

Подобные примеры можно найти в текстильном ремесле, ткачестве etc. Или взять металлургию; здесь необходимы материалы в чистом виде –железо, затем сталь.

Одна из первых маленьких индустриальных революция, возможно, была блокирована в кватроченто нехваткой железа.

Механика начала Settecento – это механика деревянная, непрочная, громоздкая, с большой силой трения. Как, например, в случае мельниц.

Итак, наблюдения за внедрением железа – это наблюдение за историей  развития техноценоза.

Все движения экономической жизни постигаются через исключительный случай металлургии: она всё обобщает и всё предвещает (по Ф.Броделю)

Железо

Производство так или иначе следует за спросом. Надо ли напоминать, что первые рельсы были из дерева, затем из дерева, обитого металлом, затем из чугуна, прежде чем стали стальными?

Без сомнения, здесь победа давалась особенно тяжело. Правда, находились географические лазейки и ресурсы.

Железо в промежутке с 1680 по 1760 AD было продукцией отдалённых лесных первопроходческих рубежей.

Когда технология доменного производства на древесном угле окончательно исчерпала себя в районе Льежа, Средней Германии ( кстати, слово "Германия" было тогда не то чтобы неизвестным - редким, обычно речь шла об "империи" или "немцах") и Англии по причине оскудения лесов, центр металлургического производства (третий индустриальный сектор Европы предмодерна после строительства и текстильного производства) переместился в резервные "пограничные" зоны: в Скандинавию (и далее на Урал).

Импортное железо во второй половине Settecento уже начинало составлять 60% потребления по Англии.

Между первыми попытками получить металл с помощью ископаемого угля, ставшей дешёвой заменой древесного угля (первая половина Cinquecento), и успешными опытами Дарби (1678 –1711 AD) проходит полтора века; ещё 50 лет –на усовершенствование и внедрение. Революционным был  эмпирический натиск лишь в Англии, в 80-е AD Settecento.

Металл позволяет производить болты, шестерни, зубчатые передачи, спрос на которые всё растёт. Индустриальная механика становится первой отраслью технологии, работающей на науку; и, конечно же, увлекает за собой все остальные.

Трудности, которые должны были преодолеть создатели вакуумного двигателя и первых производственных машин. заставили их осознать, что только выработав теорию машиностроения, которой в те времена не существовало, они могут прийти к универсальным техническим решениям.

Само понятие двигателей было ещё крайне расплывчато. Искусство их изобретения. конструирования и усовершенствования было именно искусством, в истинном смысле слова, проникнутое духом эмпиризма.

Именно с рубежных 80—х AD Settecento, с 1780 по 1820 AD, начинает формироваться научная теория научного машиностроения, которая нисколько не уменьшает ценности тех, кто творит своими руками.

Производство железа в мире до 1800 AD было, по оценкам Броделя, существенно ниже 2 млн тонн.

К 1525 AD в Европе производится около 100 тысяч тонн железа. Лидирует Германия (30 тысяч тонн), второе место занимает Испания, Франция на третьем месте, Англия на четвёртом (6 тысяч тонн).

Англия почти достигает цифры 75 тысяч тонн к 1640 AD, но тут начинается нехватка дерева.

К 1760 AD производства железа в Европе, включая Россию, колеблется между 145 и 180 тысяч тонн.

К 1720 AD производство железа в Англии оценивается в 25 тысяч тонн, и эта цифра остаётся неизменной, если не падает, до 1750 AD.

Такая ситуация поддерживается нехваткой железа. Британская промышленность импортирует руду из Швеции по причине её высочайшего качества и с Урала –по причине низкой цены.

С 1760 AD важную роль начинает играть техника, идёт рост. С 1757 по 1788 AD показатели роста за десятилетие равняются 40%.

С 1788 по 1806 AD они превышают 100%:

• 68 тысяч тонн в 1788 AD
• 125,4 тысячи в 1796 AD
• 250 тысяч в 1806 AD
• 325 тысяч в 1818 AD
• 678 тысяч в 1830 AD

С началом роста производства железа начинается прорыв в британской промышленности, где следует отметить два важных рубежа: 1760 AD –первые шаги и 1780 AD –рывок.

Во время Смуты и в течении ряда предшествующих её лет Франция, вопреки усилиям Калонна, теряет свои позиции. Британский экономический рост в это время уже необратим.

В 1805 AD производство железа достигает целых 5,9% валового национального продукта –как в прошлом веке.

Добыча угля вносит свой маленький вклад в общий процесс:

• 5 млн тонн в 1760 AD
• по 10 млн в год к концу 1780 AD
• и по меньшей мере 11 млн тонн в 1800 AD

Человеческая мышечная энергия и энергия топливного дерева (85 –90 %) вступает в соперничество из-за земли, обеспечивающей питание человека ещё в начале предмодерна.

И тогда важнейшую роль начинает играть каменный уголь. Льеж и Ньюкасл, благодаря морскому сообщению транспортируют 300 тысяч тон в Cinquecento  и 500 тысяч тонн в середине Seicento.

С 1780 AD в Англии наступает время заметных перемен в области производства энергии.

Но ещё до Уатта перемены,касающиеся энергии, приводят прежде всего к улучшению традиционного оборудования; 20 млн лошадиных сил, складывающихся из мускульных и растительных источников, напрямую связаны с кислородными и азотными циклами и оказываются в опасной конкуренции с биологической энергией.

Прирост добычи угля становится первым нерешительным шагом к децентрализации. Напротив, водяные колёса и ветряные мельницы на протяжении нескольких столетий предмодерна подготавливают технологический прорыв.

Главная проблема –материал. Все предающие механизмы ветряных мельниц до середины Settecento делаются целиком из дерева. Заметное усовершенствование происходит около 1750, оно связано с началом использования металла при строительстве (Джон Смитон, по-видимому, первый использовал чугун для укрепления классических деревянных несущих конструкций).

Металл уменьшает трение (производительность мельницы, с деревянными зубчатыми передачами, не превышало 39%). Существенно более значительную роль сыграл гидравлический двигатель. Именно он обеспечил английские мануфактуры энергией, необходимой на первом этапе их работы. Вплоть до 1830 AD в Англии и до 1860 AD во Франции первенство остаётся за ним.