Гибель Σόλυμα -1

Экскурс

В повествовании Корнелия Тацита, созданного, согласно преданий,  в 850 - 860 AUC , а ставшего широко известным в Cinquecento, нет ни слова ни о “библейской” истории евреев, ни о составленной Апионом жалобе (якобы по поручению жителей Александрии и обращённая к императору Калигуле) на “иудеев”, ни возражения на неё некого Иосифа Флавия ( "Против Апиона” –апология иудаизма) ни  о текстах на койне диалектос, этого Флавия об иудейской  войне и иудейских древностях.

Тацит отражает господствующую в эллино-египетском историческом дискурсе  версию, где не было места “иудейским древностям” и “Книге”, да и прочему позднейшему контенту.

Вот, что рассказывает Тацит:

В распоряжении Флавия Веспасиана, вёдшего Иудейскую войну, - а военачальником его назначил еще Нерон - было три легиона.

Египтом и войсками, поддерживающими в нем порядок, уже со времен божественного Августа управляют не цари, а римские всадники; такое решение было принято, чтобы легче было удерживать эту провинцию, труднодоступную, но дающую богатые урожаи, а из-за суеверий и распущенности склонную к волнениям и мятежам, и при том не знающую законов, и не знакомую с магистратами, под прямым управлением дома (принцепсов). Правил тогда Тиберий Александр, сам из этого же народа.

В начале того же года  Цезарю Титу отец поручил усмирить Иудею.

 Тит показал себя отличным военачальником еще тогда, когда они оба были частными людьми; теперь же, когда войска и провинции наперебой выказывали ему свою преданность, он действовал с еще большим размахом и славой. При этом сам он, дабы казаться выше собственного успеха, вел себя в походе величаво, но и деятельно: ласковым и дружеским обращением он поддерживал дух в рядовых воинах, делил с ними труды и шел рядом на марше, не роняя при этом достоинства полководца.

Три легиона, пятый, десятый и пятнадцатый, старые бойцы Веспасиана, ждали его в Иудее. Тит присоединил к ним бывший до этого в Сирии двенадцатый и приведенные из Александрии двадцать второй и двадцать третий.

Кроме того, за ним следовали двенадцать когорт союзников, восемь конных отрядов, армии царей Агриппы и Сохема, вспомогательные войска царя Антиоха, сильное войско арабов, пылавшее против иудеев обычной между соседями ненавистью, а также множество людей приехавших из Рима и из Италии, каждый в надежде снискать благосклонность принцепса, еще не успевшего никого к себе приблизить.

Вступив с такими силами во вражескую землю, ведя войско в строгом порядке, посылая вперёд разведчиков, и в полной готовности принять бой, он разбил лагерь недалеко от Гиеросолима (Hierosolyma).

Поскольку нам предстоит описать гибель знаменитого города, уместно рассказать о его основании.

Говорят, что иудеи бежали с острова Крита и поселились на дальних окраинах Ливии еще в те времена, когда Сатурн, свергнутый Юпитером, уступил ему свое царство.

Доказательство видят в самом имени иудеев: на Крите есть прославленная гора Ида и название живших около нее "идеев" в устах варваров превратилось в "иудеев" (есть мнение, что подобная этимология была изобретена эллинизированными евреями, желавшими связать происхождение своего народа с эллинской цивилизацией)

Некоторые утверждают, что это - часть чрезмерного для Египта населения, которая в царствование Исиды во главе с Гиеросолимом и Иудой выселилась в близлежащие земли; многие считают иудеев потомками эфиопов, которых в царствование Кефея страх и ненависть заставили покинуть свои земли  (та же версия нашла отражение у Плутарха, Об Исиде и Осирисе,  где Гиеросолим и Иудей представлены сыновьями Тифона)

Иногда полагают, что выходцы из Ассирии из-за нехватки земель захватили часть Египта, а потом построили свои города и стали возделывать еврейские земли и ближние земли Сирии.

Иногда, наконец, приписывая иудеям славное происхождение, считают, что упоминаемые в поэмах Гомера солимы дали основанному ими городу имя "Σόλυμα" производное от их собственного (во времена Тацита название Solyma / Σόλυμα часто применялось к Иерусалиму в поэзии и прозе, например “Жизнь Аполлония Тианского”  Флавия Филострата etc.)

Большинство же писавших сходится на том, что, когда в Египет пришло моровое поветрие (проказа), от которого тело покрывается язвами, царь Бокхорис вопросил об избавлении от него оракул Гаммона и получил ответ, что следует очистить царство, а людей такого рода, как ненавистных богам, выселить в чужие земли.

И когда их всех разыскали, собрали вместе, а затем бросили в пустыне, толпа людей застыла в отчаянии, но Моисей, один из изгнанников, внушил им, не ждать помощи ни от богов, ни от людей, ибо те и другие от них отступились, а положиться на самих себя и признать вождем, посланным свыше, того, с чьей помощью они одолеют нынешние свои несчастья.

Они согласились и, не зная пути, побрели наудачу.

Однако, ничто не мучило их так, как недостаток воды, и когда, чуя близкий конец, они уже попадали на голую землю, стадо диких ослов потянулось со своего пастбища на покрытые тенистою рощею холмы.

Моисей пошел следом и по густой траве сумел найти обильные источники воды.

Это дало им сил, и через шесть дней непрерывного пути они на седьмой, изгнав местных жителей, захватили землю и основали там город и храм.

Чтобы народ навсегда остался ему верен, Моисей ввел новые обряды, противоположные обрядам остальных смертных.

У них пошло все, что для нас свято, и, наоборот, все, чего мы чураемся, у них дозволено.

В сокровенное место они посвятили изображение животного, с появлением коего перестали блуждать и страдать от жажды, заклавши при этом, как бы в насмешку над Гаммоном (египетским оракулом, чьи “уши”, вероятно, евреи и едят в пурим) барана.

И быков они тоже приносят в жертву, потому что египтяне поклоняются Апису.

 Они воздерживаются от мяса свиньи в память о постигшем их несчастье, потому что эти животные подвержены той же чесотке, которая некогда поразила их самих.

Их частые посты поныне говорят о давнем долгом голоде, а иудейский хлеб без дрожжей они по-прежнему употребляют в воспоминанье о том, как спешили они насытиться. Говорят, седьмой день назначен у них для отдыха, потому что он принёс им избавленье от страданий.

Со временем безделье стало казаться им все более привлекательным, так что теперь и каждый седьмой год они проводят в праздности.

Другие полагают, что это заведено в честь Сатурна, то ли оттого, что вера их происходит от идеев, изгнанных, как мы знаем, вместе с Сатурном и ставших родоначальниками племени, то ли потому, что из семи светил, правящих судьбами смертных, светило Сатурна вращается в самой высокой сфере и обладает особой властью, а путь и движение многих небесных тел измеряется числами, кратными семи.

Каково бы ни было происхождение этих обычаев, они сильны своей древностью.

Прочие же установления, отвратительная мерзость, обрели силу из-за порочности.

И ведь действительно, самые последние ничтожества (из других племен), презрев веру отцов, везли и везли туда дары и пожертвования, отчего и приумножилась мощь иудеев.

А ещё и потому она окрепла, что среди своих верность их неколебима и готовность к состраданию неизменна, всех же остальных они ненавидят, как врагов.

Они ни с кем не делят ни пищу, ни ложе.

Будучи племенем в высшей степени похотливым, они воздерживаются от связей с чужими женщинами. Между своими же позволено все.

Чтоб отличать своих, они ввели обрезание.

Принявшие их обычаи поступают так же, и ничто они не усваивают так скоро, как презрение к богам, отреченье от родины, безразличие к родителям, детям и братьям.

При этом иудеи заботятся о росте своего народа: убийство детей, родившихся после смерти отца, они считают нечестием, а души погибших в бою или казненных (врагами) почитают бессмертными; отсюда их любовь к рождению детей и презрение к смерти.

Покойников, по египетскому обычаю, чаще погребают, чем сжигают; почитание мертвых и представления о преисподней у них такие же, как в Египте, а о небесных богах - противоположные.

Египтяне почитают многочисленных животных и изображения, составленные (из человека и животного), у иудеев же один бог, коего они постигают только умом: невеждами мнят они тех, кто из бренного вещества создает изображения богов в виде людей, ибо их божество - высшее, вечное, неизобразимое и непреходящее.

Потому-то ни в городах своих, ни тем более в храмах они не ставят никаких статуй; не угождают так своим царям и не воздают этой чести Цезарям.

Однако, из-за того, что жрецы их пели под звуки флейт и тимпанов, носили венки из плюща, а в храме была найдена золотая лоза, некоторые решили, будто иудеи поклоняются Отцу Либеру (Дионисийский культ), покорителю Востока, хотя установления эти ничуть не сходны: в самом деле, Либер ввел обряды торжественные и радостные, обычаи же иудеев нелепые и гнусные.

Страна их на востоке доходит до границ Аравии; с юга от неё лежит Египет, на западе - Финикия и море, на север она далеко тянется вдоль Сирии.

Люди здесь крепки телом и выносливы в труде. Дожди редки, почва плодородна; на ней растет то же, что у нас, а кроме этого пальмы и бальзамовое дерево. Пальмы высоки и красивы, бальзамовое дерево невзрачно.

Из гор самая высокая - Либан; удивительно, но при тамошней жаре на нем тенистые деревья и снег не тает. Либан дает начало реке Иорданес и питает ее своими снегами. Иорданес не впадает в море, а проходит целым через одно озеро, потом через другое и лишь в третьем остается. Озеро огромно; оно похоже на море, вода его отвратительна на вкус, тяжелые испарения вредны для окрестных жителей. Над ним не дует ветер и в нем не живут рыбы и водоплавающие птицы. Недвижные волны несут на поверхности все, что туда бросят, как будто она твердая; те, кто умеет и не умеет плавать, одинаково удерживаются на воде.

Около озера находится равнина, которая, как рассказывают, была некогда плодородна и покрыта многолюдными городами, а после опустела, выжженная молниями; следы этого остаются поныне - земля здесь выглядит выгоревшей и утратила способность плодоносить.

В самом деле, всякое растение, посаженное здесь рукой человека или выросшее само по себе, успело ли оно только вырасти, или зацвело, или даже доросло до зрелости, чернеет и, не давая плодов, словно рассыпается в прах.

Что до меня, то, с одной стороны, я готов признать некогда славные города сожженными небесным огнем, а с другой - полагаю, что это испарения озера отравляют землю и портят разлитый там воздух, и оттого при неблагоприятных почве и климате сгнивают и посевы, и урожаи. Еще есть река Бел, впадающая в Иудейское море. В устье ее добывают песок, из которого, добавив соду, варят стекло; участок побережья небольшой, но запасы там неисчерпаемые.

На большей части Иудеи там и сям разбросаны деревни; есть у иудеев и укрепленные города; столица племени - Гиеросолимы.

Здесь был храм, в котором были собраны огромные богатства. За первой линией укреплений был город, за следующей - дворец, а храм - еще за одной внутренней стеной. Подходить к его дверям разрешал ось только иудеям, а внутрь допускались только жрецы.

Пока Востоком правили ассирийцы, мидяне и персы, иудеи были самыми презренными из их подданных.

Потом, во время господства македонян, царь Антиох попытался искоренить суеверие и ввести греческие обычаи, но парфянская война помешала ему улучшить нравы самого гнусного племени: ведь как раз в это время отложился Арсакес.

Когда власть македонян ослабла, парфяне еще не поднялись, а римляне были далеко, иудеи поставили себе собственных царей.

Волнения черни вынудили их к бегству, но силой оружия они возвратили себе власть и пошли на все, на что обычно идут цари: изгнание сограждан, разорение городов, убийства братьев, жен, родителей и тому подобное, но при этом они поощряли суеверие, ибо авторитет священства укреплял власть.

Из римлян первым покорил Иудею Гней Помпей и по праву победителя вступил в храм.

Тогда все узнали, что внутри нет никаких изображений богов, в святилище нет ничего, и тайные святыни пусты.

Стены Гиеросолима были срыты, святилище осталось.

Вскоре у нас началась гражданская война, и когда восточные провинции перешли к Марку Антонию, Иудею захватил парфянский царь Пакор.

Публий Вентидий убил его и оттеснил парфян за Евфрат, а Гай Созий привёл иудеев к покорности.

Царство, дарованное Ироду Антонием, победивший последнего Август расширил.

Когда Ирод умер, некий Симон, не дожидаясь решения Цезаря, объявил себя царем.

Его казнил правитель Сирии Квинтилий Вар, иудеи были приведены к повиновению, а царство разделено на три части между сыновьями Ирода. При Тиберии было спокойно

Затем Гай Цезарь велел поставить в храме свое изображение, иудеи же предпочли взяться за оружие, но смерть Цезаря остановила волнения.

Цари умерли или потеряли силу, и Клавдий сделал Иудею провинцией, дав власть над ней  вольноотпущенникам; один из последних, Антоний Феликс, правил со всею жестокостью и развратностью, подобающими рабу, ставшему царем.

Он женился на внучке Антония и Клеопатры Друзилле и стал, таким образом, внучатым зятем Антония, которому Клавдий приходился внуком.

Терпение иудеев кончилось, когда прокуратором стал Гессий Флор; при нём началась война.

Легат Сирии Цестий Галл пытался прекратить её, но чаще проигрывал, чем выигрывал сражения. Когда он, по воле судьбы или от отвращения к жизни, умер, Нерон прислал Веспасиана, который благодаря удаче, славе и хорошим помощникам за два лета овладел всей страной и всеми укрепленными городами, кроме Гиеросолим.

Следующий год был занят гражданской войной, и против иудеев ничего не было предпринято. Когда в Италии воцарился мир, вернулись и заботы о других землях.

Иудеи были единственными не желавшими покориться, и это усиливало ненависть к ним; вместе с тем представлялось полезным оставить Тита при войске на случай любых неожиданностей, могущих постигнуть новую власть.

Тит, как мы сказали, разбил лагерь под стенами Гиеросолим и развернул строем готовые к бою легионы. Иудеи выстроились под самыми стенами, рассчитывая в случае успеха продвинуться вперед, а на случай неудачи имея укрытие. На них была брошена конница и легковооруженные когорты, но сражение никому не принесло победы; скоро враги отступили, и в последующие дни возле ворот часто завязывали схватки, пока, неся постоянные потери, иудеи не заперлись в стенах.

Римляне обратили свои помыслы от осады к взятию города приступом: им казалось недостойным ждать, пока осажденные ослабеют от голода. они стали требовать дать им померяться силами, иные - движимые воинской доблестью, большинство же - свирепостью и надеждою на награды. Сам Тит уже видел перед собой Рим, власть и наслаждения, и это откладывалось, если Гиеросолимы не падут тотчас.

Однако, город, неприступный благодаря своему расположению, имел укрепления так хорошо продуманные и такие мощные, что они отлично защитили бы его и на равнине. Два высоких холма были окружены стенами, искусно выступавшими или вдававшимися внутрь, чтобы фланги нападающих оказывались открытыми для удара; скалы завершались отвесным обрывом, и башни, возведенные на горе, были высотой шестьдесят футов, тогда как стоящие в распадке - сто двадцать, зрелище было удивительное, и издали они казались равновысокими.

Внутри еще одна стена окружала дворец; на большой высоте стояла Антониева башня, названная так Иродом в честь Марка Антония.

Храм, построенный как крепость, имел свои стены, сооруженные трудами и тщанием еще более великими; даже портики, окружавшие храм, были отличными укреплениями. Там бил неиссякаемый источник, и в горе выдолблены подземные бассейны и цистерны для дождевой воды. к

Основатели города, зная отличие нравов иудеев от всех прочих, предвидели частые войны; поэтому всё было сделано как бы на случай долгой осады; после взятия города Помпеем опасность и опыт научили еще большему.

При Клавдии, воспользовавшись всеобщей алчностью, иудеи купили право возводить укрепления и в мирное время отстроили стены, словно готовясь к войне; население приумножилось, потому что все стекались сюда после разрушения прочих городов; а поскольку здесь находили себе убежище самые упрямые, то и вели они себя всегда на грани бунта.

Было там три полководца и столько же войск. Внешнюю, самую длинную стену, защищал Симон, среднюю - Иоанн, которого звали также Баргиорой, храм - Елеазар. Симон и Иоанн были сильны численностью и вооружением своих армий, Елеазар - неприступным положением храма; однако были и вражда, коварство и поджоги, так что сгорели большие запасы зерна.

Затем Иоанн послал в храм людей якобы для принесения жертвы, а они убили Елеазара, перерезали его отряд и захватили храм. Так город разделился на две стороны, и лишь с приближением римлян угроза войны заставила сограждан пойти на примирение.

Стали являться знамения, однако племени, погрязшему в суеверии, но враждебному общенью с богами, заповедано было умилостивлять их жертвами и обетами.

Видели, как в небесах сшиблись в схватке строй со строем, сверкало оружие, и вспышка пламени, исходящего из облаков, осветила храм. Внезапно двери святилища распахнулись, голос нечеловеческой силы возгласил, что боги уходят, и тотчас послышались громкие удалявшиеся шаги.

Но лишь немногих эти знамения повергли в ужас; большинство верило в пророчество, содержавшееся в древних жреческих книгах, что именно в это время Восток возвеличится, а из Иудеи выйдут те, кто предназначен властвовать над миром.

Это двусмысленное предсказание относилось к Веспасиану и Титу, но большинство по свойственной людям пристрастности толковали пророчество так, будто это именно им предназначена столь высокая судьба, и даже несчастья не могли их заставить увидеть правду.

Всего осаждённых, считая людей обоего пола и всех возрастов, было, как сообщают, около шестисот тысяч.

За оружие взялись все способные его носить, и оказалось их больше, чем обычно для такого населения. Равное упорство было в мужчинах и женщинах, и страх жизни в изгнании был сильней страха смерти.

Вот против какого города и народа Цезарь Тит, убедившись, что место исключает взятие приступом и быстрый исход войны, решил действовать с помощью осадных сооружений и насыпей.

Каждый легион получил задание, и стычки были прекращены, пока сооружалось все, что только было изобретено древними и современными умельцами для взятия городов

Продолжение следует