Prostibulo

“..Деньги стали универсальным эквивалентом сравнительно недавно, а проституция считается древнейшей профессией. Данное сомнительное утверждение поддерживается в основном врагами угнетения прекрасного пола и порицателями необузданной мужской похоти. Prostitutio означает поденное вознаграждение — только и всего, проститутки в современном смысле появились не ранее шестнадцатого века. Языческий мир — мы говорим о Египте, Греции, Риме — был совершенно свободен от продажных женщин, поскольку брать деньги за это считалось тяжким оскорблением богинь любви — Изиды, Афродиты, Милитты. Посему понятие "сакральная проституция" — нонсенс, чепуха…

..Современники очень любят тезис о неизменности и низменности человеческой натуры, дабы оправдать собственные негативные свойства. Это, мягко говоря, неправильно — представители даже одной расы и одной национальности резко меняются от поколения к поколению. Поэтому нет смысла искать "глубочайших корней проституции" — явление сие в историческом аспекте весьма недавнее. Красные фонари и уличные женщины замелькали в европейских городах не ранее шестнадцатого века. Следует расценивать проституцию как занятие профессиональное, поскольку "продажность" — понятие хамелеоническое, целиком зависящее от контекста, интонации, субъективного ангажанса. Да и так ли предосудительна продажа собственного тела? Разве землекоп или грузчик поступают иначе, не говоря о сотне других профессий? А как быть с конформизмом и продажей души за деньги или должности?..”

Евгений Головин “Юбка - с разрезом и без”

Жак Ле Гофф, пишет ( “L`Europe est-elle née au Moyen Age?”), что в мире haute époque, этом мире профессий, связанных с ремесленной, торговой или юридической деятельностью, значительно изменилась система профессиональных ценностей. Уменьшилось число профессий, считавшихся незаконными и по этой причине осуждавшихся Церковью.

Так, была реабилитирована профессия содержателя постоялого двора, с ancient считавшаяся недостойной. В конце концов, полностью предосудительными остались только ростовщичество и проституция; при этом ростовщичество вскоре свелось к весьма ограниченной сфер деятельности и отошло на второй план (сегрегация иудеев).

И даже проституцию общество терпело (в отличии от содомии -"грех против природы"), а то и поощряло.

Церковь допускала проституцию, поскольку считалось, что она — следствие первородного греха и слабости человеческой плоти.

Кроме того, тогдашнее общество, мужское общество haute époque, меньше, чем люди других эпох, негодовало по поводу деятельности, которая приносила пользу мужчинам и ущерб женщинам.

Набожный Людовик Святой, державшийся строгих правил, в Duecento хотел изгнать проституцию из своего королевства, и в частности — из его столицы, Парижа. Но его окружение, в том числе и епископ Парижский, дало понять, что это будет, не только бесполезно, но и плохо скажется на общественном порядке.

Проституция была призвана умерить излишний пыл общества, в котором было множество холостых мужчин: и клирики, и не женатая ещё молодежь.

Тем не менее, Церковь пыталась вернуть человеческий облик состарившимся или раскаявшимся проституткам и проповедовала им слово Божье. Церковь создала женский орден Марии Магдалины: монастыри этого ордена принимали проституток. К проституткам по-разному относились на Севере и на Юге Европы.

В городах Севера по отношению к проституткам и сводням проявляли, по-видимому, довольно большую терпимость.

Но в некоторых городах им предписывалось носить особое платье и запрещалось иметь такие же пояса и украшения, как у других горожанок.

На Юге христианского мира толерантность была даже большей, поскольку лупанарии находились в ведении муниципалитетов, получавших доход благодаря сдаче внаём помещений, отчислениям от прибыли этих заведений и штрафам.

С развитием ремесел увеличивалось число бедных работниц, которые пополняли ряды проституток.

Некоторые профессии и заведения, не будучи незаконными, становились сомнительными, — например, парные бани и банные заведения, которые удовлетворяли стремление мужчин этой эпохи к чистоте, но, кроме того, хозяева их нанимали женщин, которые (как сегодня массажистки в некоторых странах) были в то же время и проститутками.

Постепенное усиление терпимости, связанное с развитием городского общества, в Duecento подвигло некоторых специалистов по каноническому прав у на определенных условиях узаконить проституцию.

Ею разрешалось заниматься по причине бедности и для добывания средств к существованию, но не для удовольствия.

Девки не должны были прибегать к обману — например, чрезмерно пользоваться косметикой. Проституция все больше и больше входила в рамки обычной регламентации ремесел. Так родилась Европа проституции, существующая и в наши дни.

Последний период haute époque был "золотым веком" проституции.

Prostibula publics, то есть "публичные дома", имели право на деятельность в большинстве городов.

Маленькое местечко вроде Тараскона, где было 500-600 хозяйств, содержало 10 городских проституток.

Старокатолическая Церковь не возражала: ведь если зло существует, то его следует направлять в известное русло.

Узаконенная каноническим правом проституция удаляла порок с улицы и соборов, удерживала молодых людей от содомии или чего-нибудь похуже, обкатывала их для супружества.

Собор в Констанце 1414 -1417 AD (который приговорил к сожжению Яна Гуса), привлёк в город примерно 700 проституток.

Но после 1480 AD положение с облегчённым лицензированием и контролем частично меняется.

Дорогие шлюхи по-прежнему обслуживали богатых, но многие публичные дома были закрыты.

В протестантских странах падших женщин перевоспитывали

В эпоху moderne antérieure (1550-1750 AD) древнейшая мировая профессия переживала неплохие времена.

Усиленному деклассированию проститутки в Сinquecento способствовал сифилис.

Поэтому во Флоренции был заново введён в действие давний закон, обязывающий публичных девок использовать опознавательные знаки, закон распространялся также на иудеев и прокажённых.

В 1546 AD Cosimo I приказывает проституткам покрывать лицо жёлтой вуалью или прикреплять к одежде (на видном месте) жёлтый бант, шириной в палец.

В 1562 AD вуаль заменяется беретом.

В Венеции, например, проститутки не могли посещать церкви и другие святые места, по крайней мере, во время религиозных церемоний и процессий.

К публичным девкам обращались лишь низшие страты общества, на более высоких уровнях привилегия господства позволяла удовлетворять естественную потребность за счёт молодых девушек из более низких сословий.

Всё чаще и чаще одновременно с нарастающим осуждением сексуального греха в народных классах жертвы мимолётных аристократических прихотей оказывались затем вовлечены в проституцию.

В Settecento проституция вернётся в некоторые из высших сфер, утраченных в первой половине Seicento

Актрисы и танцовщицы зачастую будут дополнять своё профессиональное вознаграждение практикой рафинированной проституции, почти полностью исчезнувшей в первой половине Seicento.

С утверждением bel canto, высоких нот и присущим римской среде женоненавистничеством около 1680 –1690 AD начинается более чем столетнее абсолютное царствование кастратов в опере.

Театр вытеснил музыку оперой.

Балет до 1697 AD был неразделим от комедии и оперы.

В Англии обычай маскарадов дал жизнь жанру “масок”. В начале семнадцатого века “маска” постепенно побеждает, благодаря театральной машинерии итальянской оперы и Иниго Джонсу (отделившем зрителей от танцоров).

На уровне аристократии и по крайней мере крупной буржуазии – он поглотил все иные зрелищные формы.

В обществе, которое становилось светским, и в котором вера теряла актуальность, театр превратился в единственную литургию.

В Settecento театры по архитектурной сложности занимают место, которое в шестнадцатом веке занимали церкви.

В начале семнадцатого века театр оставался любительской, близкой мистериям забавой, открытой для дилетантов. Но вскоре публика отчётливо отделяется от актёров. Новая религия приобрела своих священнослужителей. Естественно, они были прокляты.

Строгость церквей “реформации” и “контрреформации” обрекала театральный мир на осуждение.

Римско-католический страх перед сексом предполагал порицание, прежде всего актрисы.

Отсюда использование переодевания и нашествие кастратов.

В Settecento церковь капитулировала, но сохранилось осуждение и тайна.

Испорченные травести и кастратами театральные нравы были более свободными.

Социальное происхождение актёров было низким.

Вокруг спектакля продолжала существовать рафинированная, что делало её ещё более позорной, форма проституции.

Актриса долго будет принадлежать к аристократии проституции, которой дано право брать в долг у герцогов.

В конечном счете, театр, так или иначе, являлся не самым ничтожным элементом социальной мобильности

Применение контрацепции в аристократическом и буржуазном обществе Settecento было связано с этим рафинированным развратом.

Впоследствии это распространилось на супружеские отношения, способствуя их извращению в цивилизации модерна.