Внутренняя колонизация - 1

Есть долговременные тренды, которые создают для России качественно новые возможности и новые вызовы.

Выгодный для России тренд сопряжен с неизбежным, по-видимому, нарастанием дефицита пресной воды в Европе при возрастающем увеличении влажности в Центральной России, на что – в макрорегиональном масштабе страны – накладывается дефицит влаги в Нижнем Поволжье и Предкавказье.

Этот процесс несет с собой весьма существенные изменения на континентальном аграрном рынке, что требует активного прогнозного моделирования, равно как заставляет увидеть в возобновляемых запасах пресной воды один из ключевых экспортных ресурсов.

Другой тренд – обострение дефицита пищевых продуктов в Китае в ближайшее время, в связи с изменением структуры питания и интенсивным опустыниванием (при избыточном сельском населении, не позволяющем осуществить модернизацию агропроизводства).

В случае Китая речь идет об импорте 50 – 70 млн. тонн зерна ежегодно.

Для России, где остатки советского сельского хозяйства исчезнут через несколько лет, в этом кроется огромный шанс развития реальной агроиндустрии в опоре на внешний капитал, но если этот шанс не будет учтён в планировании и потому упущен, им воспользуются другие – Канада в первую очередь.

При использовании этого шанса существенно улучшаются перспективы развития как Транссиба, так и БАМа – до того, как это развитие можно будет опереть на дорогостоящее освоение минеральных ресурсов.

Этот процесс, для противодействия которому в Китае реально нет резервов, создает весьма выгодные условия для потенциала России как производителя и экспортера зерна – при условии, что агропром будет выдвинут на ведущую позицию в стратегическом планировании.

КЕПС

Вершиной  стратегического, макрорегионального видения страны– на мировом уровне – стала деятельность знаменитой КЕПС, Комиссии по изучению естественных производительных сил России, созданной в 1915 AD и возглавлявшейся В.И.Вернадским.

И раньше такое видение страны не было вовсе чуждо. Достаточно упомянуть:

• Столыпинскую программу переселения безземельных крестьян из российского Центра в Южную Сибирь
• выбор Мурманска под стратегическую базу российского флота, открытую в океан
• налоговые льготы для развития хлопководства в Туркестане силами частного бизнеса etc.

Основанием для работы комиссии стал массив обширной, хотя и не систематизированной деятельности земских исследователей.

Ведущей идеологией КЕПС было

• практическое использование научных результатов геологии, минералогии, ботаники, зоологии и других естественных наук для рационального использования природных богатств
• бурное развитие экспедиционных работ и сочетание экспедиционных и лабораторных исследований
• формирование и развитие в России широкой сети исследовательских институтов

Работа по макрорегионированию страны, произведенная этой комиссией, остается чрезвычайно важным образцом интеллектуальной отваги пространственного планирования, свободного от груза прежних стереотипов.

На начало 1917 AD в Петрограде насчитывалось 25 отделений Комиссии, в Москве – 11.

На основе КЕПС, обеспечивавшей организационное оформление существовавших и новых научных направлений, сформировалось 16 научно-исследовательских институтов.

План ГОЭЛРО 1920 AD, в основу которого были положены труды КЕПС, отчасти сужал мыслительную базу программирования и тем более проектирования, однако сохранял главную характеристику своей предшественницы – целостность рассмотрения пространства страны.

Социально-демографический компонент программирования  был проигнорирован в ГОЭЛРО.

Но уже начиная с первой пятилетки, распад единой системы пространственного планирования шел ускоренными темпами.

СОПС, сохраняя преемственность по отношению к КЕПС, стал академическим учреждением, с мнением которого уже не считались.

Все социально-экономические расчеты имели сугубо фантазийный  и мобилизационный характер.

Исходная неприязнь большевиков к крупным городам сохранялась в ходе всего существования советского проекта – нельзя забывать, что до 1937 AD городских систем управления не было.

Неудивительно, что в счётности полностью довлела территория, а поле страны описывалось в первую очередь через иерархию партийных организаций.

В частности по этой причине всякое признание Места (в связи со строительством крупного предприятия) требовало по существу создания совершенно отдельного оргпроекта, напрямую управляемого из “Центра”.

Социальные последствия “назначались” на основе идеологических догм, так что вся дальнейшая работа сводилась к многоступенчатому “подтверждению” правильности назначенных эффектов.

Поскольку строительство промышленного предприятия было единственным средством обеспечить новое жилищное строительство и инфраструктуры городов, лоббирование обкомами партии размещения предприятий на территории областей и их центральных городов было неотъемлемым элементом реальной внутренней политики в стране.

Сугубо советский вариант плановой индустриализации, сопровождавшейся созданием слободских по духу поселений, во всех своих проявлениях зависимых от крупного предприятия, формально получил наименование “урбанизация”.

Волна переселения из села в индустриальные поселения наложилась на предыдущую (и отчасти одновременную), сформированную миллионами заключенных и расконвоированных, трудом которых были созданы тысячи элементов индустриальной инфраструктуры – в том числе в местах, трудных к освоению.

Достаточно назвать Воркуту, Ухту или Норильск.

Говоря о пространственном развитии, невозможно упускать из вида того обстоятельства, что формирование той индустриализации, что получила наименование “советская урбанизация”, осуществлялось в подавляющей части подневольным трудом вплоть до 1955 AD, в резко сокращённом объеме – до конца 80-х годов

Единственным основанием для такой понятийной подмены стало перемещение значительных масс людей из села в индустриальные поселения, т.е. сугубо учётная, статистическая схематизация.

• Запрет на допущение мысли о жизненной необходимости формирования городских сообществ напрямую следовал из запрета на социологические исследования.
• Запрет на допущение мысли о муниципальном самоуправлении напрямую следовал из принципа политической моноцентричности.

Масштабная реконструкция поселений в эпоху Хрущева сводилась к созданию новых “спальных” районов на незастроенных окраинах  – при игнорировании старых городских ядер, что дополнительно повлияло на то, что между городом, т.е. социальным организмом, и “урбанизированной территорией” был поставлен знак равенства.

Понятийная путаница (городское планирование,  было замещено “градостроительным проектированием”) сделала невозможным признание факта существования агломераций – “склейки” поселений в группы, пользующиеся одним и тем же природным и демографическим ресурсом.

Пенза – Кузнецк, Ульяновск – Димитровград, Оренбург – Орск, Вологда – Череповец, Кемерово-Новокузнецк etc.

Хотя значимость транспортных магистралей как связей признавалась уже только по оборонным соображениям, в транспортных коридорах не могли усмотреть не только технические, но также экономические и социальные системы.

В постсоветской управленческой действительности “города”, ранее определяемые через их место на оборонно-промышленной карте, определяются в первую очередь как адреса катастроф ЖКХ

Неэффективное размещение населения, недостаток ресурсов в точках реального роста, неэффективный рисунок транспортных коммуникаций, унаследованный от предыдущих эпох – все это мощно тормозит развитие страны.

Анализ т.н. Северов  показывает, что существуют несколько макрозон (староселённый европейский север, западно-сибирский ареал и крайний север Восточной Сибири), каждая из которых нуждается в отстройке автономной политики.

Экономически - три зоны добычи нефти и газа, лесной Север, в разной степени выживающий Север Восточной Сибири+Якутия и полумёртвый северо-восток

Так, например, в пределах Чувашии или Мордовии прочитывается существенное различие между татарскими, чувашскими (мордовскими) и преимущественно русскими сельскими округами, либо отдельными поселениями.

Первые с большими или меньшими основаниями можно отнести к “зонам равновесия”, вторые – по преимуществу к депрессивным зонам.

Так, переговоры с корпорацией “Тойота” в связи со строительством завода в Нижегородской области включали, среди прочего, непременное наличие англоговорящего персонала в учреждениях обслуживания города Бор и открытие там японской школы, что означало полную реконструкцию представлений местной власти об инфраструктуре под перспективную инвестицию (В итоге завод в силу скорее политических причин там не размещают).

Значительная доля  бизнеса в городе Благовещенске  так или иначе оказалась в собственности китайцев, деятельность которых обеспечивается банками приграничного китайского города Хэй Хэ.

Характерным примером размаха нелегальной сети федерального охвата является сеть продвижения неучтенного золота, ядром которой является посёлок Красное Костромской области, где расположена одна из государственных фабрик изготовления ювелирных изделий.

Сеть включает как прииски Сибири, так и пункты скупки лома драгоценных металлов по всей стране.

В случае Китая речь идет об импорте 50 – 70 млн. тонн зерна ежегодно, начиная уже с 2008-2009 гг. Для России, где остатки советского сельского хозяйства исчезнут через несколько лет, в этом кроется огромный шанс развития реальной агроиндустрии в опоре на внешний капитал, но если этот шанс не будет учтен в планировании и потому упущен, им воспользуются другие – Канада в первую очередь. При использовании этого шанса существенно улучшаются перспективы развития как Транссиба, так и БАМа – до того, как это развитие можно будет опереть на дорогостоящее освоение минеральных ресурсов.

Средства  концентрируются в руках Москвы и перераспределяются по территории страны.

Средства, изымаемые через налоговую систему у регионов-доноров, перекачиваются регионам-получателям под лозунгом “сокращения различий в социально-экономическом развития регионов РФ”

Не выявлен реальный пространственный каркас развития страны, включая узлы опережающего роста и связи между ними, прочитываемые в глобальном экономическом контексте;

Нет планирования направлений опережающего развития этих узлов и связей;

Нет разработки и осуществления проектов такого опережающего развития, способного вовлечь в свою орбиту и т.н. депрессивные территории.

В GB UK бюджет муниципалитета образуется:

• на 9%  из местных налогов
• на 6% - из неналоговых сборов
• на 85% - финансовая помощь государства

Скажем, в относительно выровненном культурном ландшафте GB UK обнаруживаются:

• глубоко депрессивные деревни Уэллса или Корнуэлла
• бывшие индустриальные города срединной Англии, с трудом выбирающиеся из кризиса
• или анклавы эмигрантов из Бангладеш и пакистанцев в Лондоне

Однако масштаб этих отклонений от нормы относительно невелик.

По новому  закону РФ:

• местные налоги должны обеспечить 12% поступлений в бюджет
• 10% - неналоговых поступлений
• 13% - за счет регулирующих налогов
• 25% - за счет закрепленных налогов
• и только 40% - за счет помощи извне

Отсутствие реализма расчётов не смутило ни думское большинство, ни Совет Федерации, закон утверждён Президентом.

Но самое главное.

По мере укрепления барьера, который Евросоюз выстраивает на пути миграционного потока из Африки и Азии, по мере сокращения ресурсов мало квалифицированной рабочей силы в России, и при условии некоторого повышения уровня жизни в стране, мы можем столкнуться с увеличением инокультурного миграционного потока, что ставит перед нами проблемы сценирования и вероятностного планирования, к решению которых мы слабо подготовлены.

Citato loco