Партизаны - 4

Атаманщина

Восток

Семёнов и Калмыков, Анненков и Красильников - белые атаманы Востока России.

В начале Междоусобной войны добровольческие части "самозарождались" как иррегулярные.

Они создавались как импровизация частных лиц, приватиров самостоятельно изыскивались средства, формировались и вооружались на ходу, обеспечивались путём "самоснабжения".

Партизанская война требовало лидеров определённого психологического типа и притягивало к себе людей с авантюрной жилкой.

И “белые”, и “красные” столкнулись с проблемой превращения импровизированных отрядов в регулярную армию.

"Полевые командиры" часто не имели материальных стимулов поддерживать свою центральную власть, от которой почти ничего не получали.

На Востоке первыми возникли партизанские отряды в полосе отчуждения КВЖД:

• "Особый Маньчжурский отряд" есаула Забайкальского войска Григория Михайловича Семёнова (январь 1918 года, станция Маньчжурия)

• "Особый казачий отряд" сотника Уссурийского войска Ивана  Павловича Калмыкова (март 1918 года, станция Пограничная).
• В мае - июне 1918 года под Омском на основе тайных военных организаций (“Тринадцать” etc.) сложились партизанские отряды есаулов Сибирского казачьего войска Бориса Владимировича  Анненкова и Ивана Николаевича Красильникова.

Сначала эти атаманские отряды вели тяжёлую войну на разных фронтах - от Верхнеуральского (анненковцы) до Уссурийского (калмыковцы), а с осени 1918 AD сосредоточились на борьбе с шайками повстанцев в тылу.

Эти четыре атамана и их сподвижники - семёновцы, калмыковцы, анненковцы, красильниковцы - и стали носителями классической атаманщины.

    Из четверых в начале их партизанства один Калмыков являлся выборным войсковым атаманом и то нелегитимным.

Сначала все они были лишь командирами добровольческих отрядов. Причём только Семёнов действовал в своём родном войске. Красильников был из казаков.

А Калмыков и Анненков по сословному происхождению и не казаки вовсе.

Борис Владимирович Анненков, потомственный дворянин, родился 21 марта 1889 AD в Киевской губернии в семье отставного полковника. В восемь лет Борю Анненкова отдают в Одесский кадетский корпус.

По окончании его, он поступает в Александровское военное училище в Москве, затем в чине хорунжего принят в 1-й Сибирский казачий Ермака Тимофеева полк, дислоцировавшийся в то время в городе Джаркенте, на самой границе с Китаем.

Здесь Борис Владимирович изучил киргизский, казахский, а затем и китайский языки.

В 1911 AD в полк прибыл новый командир — полковник Пётр Николаевич Краснов, будущий атаман Всевеликого Войска Донского и один из руководителей Белого движения.

Вот как писал он уже в эмиграции о своем бывшем подчинённом, молодом сотнике Анненкове:

“.. это был во всех отношениях выдающийся офицер. Человек, богато одарённый Богом, смелый, решительный, умный, выносливый, всегда бодрый.

Сам отличный наездник, спортсмен, великолепный стрелок, гимнаст, фехтовальщик и рубака, он умел свои знания полностью передать и своим подчинённым-казакам, умел увлечь их за собою.

Когда сотник Анненков временно, до прибытия со льготы из войска есаула Рожнева командовал 1-й сотней — сотня эта была и первой в полку. Когда потом он принял полковую учебную команду, команда эта стала на недосягаемую высоту..”

На фронте раскрылись воинские таланты Бориса Владимировича.

В 1915 AD он как один из лучших офицеров Сибирской казачьей дивизии назначается командиром партизанского отряда из казаков-добровольцев, действовавшего в тылу немецкой армии.

За короткое время Б.В.Анненков заслужил право ношения Георгиевского оружия, орден св. Георгия 4-й степени, британскую золотую медаль “За храбрость” и французский орден Почётного легиона.

После Октябрьского переворота отряду предписано было откомандироваться в Омск на расформирование.

Совершив переход через всю европейскую Россию, отряд, под разными предлогами отказываясь разоружаться, прибыл в Сибирь, где вскоре перешёл на нелегальное положение.

С этого времени начинается  борьба атамана Анненкова с  большевиками и повстанческими бандами, сначала в Сибири и на Урале, а затем в Семиречье.

Анненкова расстреляли чекисты в 1927 AD. Этим сняли они с него вольные и невольные вины его партизанства и приобщили его к сонму мучеников, умученных за Россию.

Провидению было угодно, чтобы не остались безнаказанными организаторы операции похищения атамана: чекисты -коммунисты А.Х.Артузов, В.М.Примаков, М.О.Зюк, Б И.Кузьмичев были расстреляны в 1937 AD как “фашистские собаки” и “предатели”. По-видимому, тогда же приняли смерть от “своих” и другие участники этого дела.

    Никакой "возродившейся Запорожской сечью", "удалой казацкой вольницей" партизанские части Анненкова, Красильникова, Семёнова и Калмыкова никогда не были.

Все партизаны являлись законными комбатантами, согласно нормам международного права.

Создатели, кадровые офицеры, твёрдо держались единоначалия.

Но чтобы "обойти неловкость" отрядной иерархии, когда у первых добровольцев оказались в подчинении старшие по чину (у есаула Семёнова даже генералы), они сами приняли на себя звание атаманов своих отрядов - сами.

Так появился особый тип полевых командиров - "казачьи атаманы".

Хотя их отряды были сословно-смешанными и даже с подразделениями из "инородцев" и иностранцев.

    Все новоявленные атаманы были незаурядными личностями, героями Великой войны, инициаторами вооружённой борьбы с большевиками в своих регионах. И с немалыми амбициями.

Анненков, взяв Белорецкий завод, посчитал свою задачу на Верхнеуральском фронте выполненной и стал проситься партизанить в Семиречье.

Он проигнорировал приказания о подчинении Г. А. Вержбицкому, побоявшись, что под началом этого генерала регулярного типа его и так потрёпанный отряд "постепенно растает" и будет ликвидирован.

Начавшееся в Алтайской губернии крестьянское восстание дало повод для компромисса. По сути, Анненков сам выбрал Семиреченский фронт. И даже внешне он демонстрировал "автономность".

С июня 1918 AD у него все партизаны, в отличие от остальной Сибирской армии, были с погонами.

Атаманщина - это не просто своеволие партизан, а средство самосохранения и вариант самоорганизации некоторых групп населения провинции в условиях смуты.

Сила атаманов в близости отношения к массе, которая образует не войско вокруг них, а дружину, содружество воинов, спаянных круговой порукой.

Их лозунги просты и понятны, потому что недалеко расстояние до самых толп.

Каждый атаманский отряд - локальное явление со своей социальной базой.

• Калмыков опирался на южные станичные округа Уссурийского войска,

• Семёнов - на 2-й отдел Забайкальского войска и на бурят, воспользовавшись их земельным антагонизмом с крестьянами.

• Анненков удивительно быстро "обживался" на каждом новом месте, получая поддержку не только казаков, предпринимателей, мещан, но и крестьян-старожилов и киргизов (казахов).

Население явно воспринимала атамана как своего защитника. Анонимный автор в "Хвале и благодарности" Анненкову писал:

"Ты для спасения страдающей отчизны нам Богом дан. Благословит тебя Христос! И он тебе поможет и на твою главу премудрую венец хвалы возложит, да победим врагов своих.".

    Атаманы, чувствуя себя самостоятельной политической силой, устанавливали на подконтрольной территории собственные порядки и старались влиять на верховную власть.

Созданные ими структуры разведки и контрразведки, альтернативные правительственным, выходили далеко за пределы атаманских владений.

Анненковская контрразведка действовала в Омске, семёновская и калмыковская - в Харбине, Владивостоке.

Даже лояльный Верховному правителю Красильников в январе 1919 AD направил собственную разведывательную экспедицию в Среднюю Азию.

    Семёнов с самого начала считал возможным временно брать на себя государственные функции и дальше других продвинулся в этом направлении.

В апреле 1918 AD он создал Временное Забайкальское областное правительство, а отказавшись признать Колчака, пытался отстроить при поддержке японцев самостоятельный военно-политический режим.

В результате договора с Калмыковым и войсковым атаманом Амурского войска И. М. Гамовым он провозгласил себя Походным атаманом Дальневосточных казачьих войск, сформировал под своим командованием отдельную Восточно-Сибирскую армию (к июню 1919 AD – 42 400 человек).

“Земля держится на трех китах, а народная власть в Забайкалье – на трех дивизиях” ( Г.М. Семёнов)

1-я Забайкальская казачья, Особая Маньчжурская (затем – сводная Маньчжурская) Атамана Семенова и Инородческая (затем Азиатская) конная дивизии.

1-я Забайкальская казачья дивизия была воссоздана на базе сохранившей кадры прежней дивизии в составе 1-го Читинского, Троицко-Савского, Верхнеудинского и Нерчинского казачьих полков (с 21сентября 1918 AD. Они получили порядковые №№ с 1-го по 4-й).

По мере формирования других забайкальских казачьих полков (на базе самоохранных сотен; с 5-го по 10-й) была заложена 2-я Забайкальская казачья дивизия.

Особая Маньчжурская Атамана Семенова дивизия была сформирована на базе бывшего Особого Маньчжурского Отряда.

Включала в себя стрелковую (1-й Атамана Семенова и 2-й Маньчжурский стрелковые полки, Егерский батальон и 1-й Маньчжурский артиллерийский дивизион) и конную (1-й Конный Атамана Семенова и 2-й уссурийский казачий полки и 1-й Конный Маньчжурский артиллерийский дивизион).

Как запасной вариант Семёнов предпринял попытку создать буферное военно-теократическое монголо-бурятское государство.

Прочие атаманы также хоть на крайне ограниченной территории и ненадолго, но сосредотачивали в своих руках всю власть.

Колчаку подчинились западносибирские атаманы, получив самостоятельные задачи в качестве командиров специальных частей и соединений:

• Анненков - начальник Партизанской дивизии в Семипалатинской, Семиреченской областях,

• Красильников - командир Отдельной Егерской бригады в Енисейской губернии.

Из-за различной внешнеполитической ориентации Омска и Читы потребовалось более полугода на подчинение дальневосточной атаманщины, которая в конечном итоге получила в рамках омской государственности фактическую автономию.

    Атаманы не могли стать преобладающей силой в рамках "конституционной диктатуры" Колчака, ибо в ней доминировало социалистическое течение англо-саксонской ориентации.

Даже внутри Забайкальского и Уссурийского войск у атаманщины была либеральная оппозиция, пытавшаяся использовать нормы казачьей сословно-представительной демократии.

В Забайкалье конфликт не пошёл дальше давления Семёнова на органы войскового самоуправления (изоляция войскового атамана полковника В. В. Зимина, запрет созыва Войскового круга) и бегства оппонентов в Иркутск (генералы И. Ф. Шильников, И. Н. Толстихин etc.).

Калмыков же не остановился перед тайными убийствами конкурентов - есаула А. М. Шестакова, войскового старшины Г. Ф. Февралёва.

В созданных государством казачьих войсках азиатской России не было глубоких традиций самоуправления, Колчак и сам не стал углублять конфронтацию с дальневосточными атаманами и в "читинском инциденте" пошёл им на уступки.

Компромисс между Омском и Читой позволил Калмыкову и Семёнову окончательно легитимироваться в качестве войсковых атаманов (последний 3-м кругом 10 июня 1919 AD избран атаманом Забайкальского войска).

    Режим власти в Забайкалье в 1920 AD нельзя признать классически атаманским.

Семёнову пришлось лавировать вплоть до созыва в Чите законосовещательного краевого Народного собрания. Атаман отвел ему под заседания "жёлтый дом" на Сумасшедшей площади.

   Что касается атаманского террора, реквизиций и прочих беззаконий, то не видно принципиальных отличий от большевицкой практики . Методы были идентичны.

Как и “красные”, атаманы исходили из того, что цель оправдывает средства. Они вели беспощадную борьбу на истребление, руководствуясь презумпцией виновности и принципом "кто не с нами, тот против нас".

Калмыкову приписывают фразу: "Перегрызай горло всякому большевику, а то он тебе перегрызёт".

Подобно “красным”, поисками вины арестованного здесь себя не утруждали - хватало подозрения.

Эффективность террора атаманов также была высока.

Анненковская контрразведка настолько разгромила большевицкое подполье в Павлодаре, Семипалатинске, Усть-Каменогорске, что после прихода Красной армии нельзя было найти местных для включения в ревкомы.

    Начав борьбу на свой страх и риск, без средств, Семёнов и Калмыков задолго до появления в Омске центральной власти нашли внешние источники оружия и денег, сделав ставку на Японию.

Только Страна Восходящего Солнца, в отличие от других интервентов, давала помощь регулярно, не скупясь и - самое главное - не требуя отчётности.

Этой подпиткой во многом обусловлена устойчивость дальневосточной атаманщины и оппозиционность её Омску. Семёнов и Калмыков не считали изменой получать помощь от японцев и обещать за это определённые компенсации (например, концессии).

Ставка на Японию была для них естественным союзом с японскими военными монархистами.   

Для части православных борьба приобрела религиозный смысл. Может, отсюда лозунг анненковцев "С нами Бог!" или аналой с Библией в тесной комнатке атамана Калмыкова.

Один из ближайших сподвижников Семёнова барон Унгерн фон Штернберг так объяснял необходимость истребления носителей социализма:

"Зло, пришедшее на землю, чтобы уничтожить божественное начало в душе человеческой, должно быть вырвано с корнем".

    Отсутствие снабжения толкало на реквизиции государственной и частной собственности.

Оседлав железную дорогу, семёновцы и калмыковцы устроили охоту за спекулянтами, контрабандистами, наркокурьерами, отбирая деньги, золото, опиум.

Колчак о Калмыкове

“..Что касается того, что делал Калмыков, то это были уже совершенно фантастические истории.

Я лично, например, знаю, что там производились аресты, не имевшие совершенно политического характера, аресты чисто уголовного порядка.

Там шла, например, правильная охота на торговцев опиумом.

По линии Китайской железной дороги ездили постоянно с контрабандой опиума очень много лиц, женщин и мужчин, провозивших опиум, стоивший очень дорого.

Здесь очень часто уже не контрразведка, а просто предприимчивые люди под видом политического ареста выслеживали этих торговцев, арестовывали их, отбирали опиум и убивали, а в случае обнаружения этого, ссылались на то, что это были большевистские агенты или шпионы.

Конечно, это были не большевики, это были просто хищники, занимавшиеся провозом опиума, что давало им большие деньги.

На них велась систематическая охота.

Занимались этим солдаты и частные лица.

Обычно в вагон входила кучка солдат, заявляла такому торговцу опиумом: “Большевистский шпион”, арестовывала, опиум вытаскивала и затем убивала его, а опиум продавала…”

Выручка от добычи шла на нужды отрядов.

О последствиях и правовой стороне не думали. Анненков говорил: "Я реквизирую, а кто будет платить - не моё дело".

Равнодушным зажиточным слоям населения партизаны платили презрением, действуя по праву Lex gladii.

Один из его представителей Анненкова, И.И.Серебренников, уже в эмиграции писал:

"Вспоминаю, как однажды осенью 1918 г. в Омск полетели тревожные телеграммы из Семипалатинска с жалобами на произвол, который начал творить там атаман Анненков.

Он наложил на семипалатинское купечество огромный налог, каковой и стал взыскивать под угрозой расстрела, и учинил ряд других беззаконных поступков".

Антибуржуазная струя в атаманщине несомненна. Анонимный анненковец критиковал в своём стихотворении "набивавших мошну" рвачей с народа, "золота рабов", а Колчака назвал "избранником богачей".

Придерживаясь выработанных во время мировой войны правил, атаман Анненков стремился к своеобразной военной демократии в своих частях.

Офицером можно было стать, только пройдя все ступени, начиная с рядового.

Употребление обращений "брат" и "ты" независимо от звания не привлекало кадровых офицеров, многие из которых уезжали из анненковских частей, отказываясь служить под началом своих бывших подчинённых.

"Старых генералов я считал хламом", - говорил позже атаман.

Он выдвигал молодежь, ссылаясь на печальный опыт мировой войны. Всё это не могло не вызвать недовольство омского социалистического правительства.

    Участие в карательных операциях, бессудных казнях, бесконтрольных реквизициях неизбежно вело к злоупотреблениям .

Белогвардейцы социалистического толка стали использовать термин "атаманщина" как синоним "белого большевизма", самовластия и произвола военных властей.

Калмыков был прозван бароном Будбергом "белым большевиком", так как грабил китайских купцов, торговцев опиумом и других, из-за чего у Омского правительства возникали дипломатические скандалы с Китаем и другими странами.

Затем “красные” социалисты использовали характеристики “белых” социалистов, чтобы создать доживший до сего дня миф о "псах-атаманах", "фанатичных деспотах и садистах".

    К этим леденящим душу басням надо относиться осторожно.

Например, советские авторы приписывали Семёнову зверское истребление в декабре 1917 AD членов Маньчжурского совдепа, "истерзанные, изуродованные трупы" которых атаман якобы прислал в Читу.

На самом деле депутаты остались живы.

Семёновцы лишь закрыли снаружи их товарный вагон. На разъезде Биликтуй членов совета освободили, с пассажирским поездом они прибыли в Читу и даже провели пресс-конференцию.

    Правда в том, что междоусобных войн без взаимного террора и дикостей не бывает.

"Большевизм белый" и “большевизм красный” имели общую основу, обусловленную культурой народа, психологией эпохи, характером и условиями борьбы.

В условиях плохой организации и снабжения часть атаманов, по воспоминаниям бывшего главнокомандующего армией Уфимской директории В.Г.Болдырева:

“..просто и решительно перешли к способу реквизиции: Они были сыты, хорошо одеты и не скучали.

Система подчинения была чрезвычайно проста: на небе - Бог, на земле - атаман.

И если отряд атамана Красильникова, развращенный пагубной обстановкой Омска, носил все признаки нравственного уродства и анархичности, то в частях Анненкова, представлявшегося человеком исключительной энергии и воли, было своеобразное идейное служение стране.

Суровая дисциплина отряда основывалась, с одной стороны, на характере вождя, с другой - на интернациональном, так сказать, составе его.

Там был батальон китайцев и афганцев и сербы. Это укрепляло положение атамана: в случае необходимости китайцы без особого смущения расстреливают русских, афганцы - китайцев, и наоборот..”

Большевицкие части вели себя в отношении повстанцев и мирного населения практически, как атаманские отряды, демонстрируя те же черты:

• самостоятельность и произвол
• высокую боеспособность и бандитизм
• собственные представления о справедливости
• полную безнаказанность, попустительство со стороны высших властей

    Чего стоит чоновский командир И. И. Долгих, при ликвидации в Горном Алтае инсургентского вожака А. П. Кайгородова единолично порубавший всех пленных - 40 человек (10 апреля 1922 AD)

Верхом на лошади он ворвался к ним в скотский загон. И как эти несчастные метались в ужасе, чтоб избежать его смертоносной шашки. Долгих же отсек убитому Кайгородову голову - на показ начальству.

В чём  отличие от красильниковцев или калмыковцев, рубивших пленных?

Террор, "распущенность" “белых” и “красных” однотипны. Специфика - в деталях.

Так, белые широко применяли "домашнее средство" - порку.

Коммунисты предпочитали расстреливать сразу.

    Подобно большевикам, для достижения успеха атаманы использовали отрицательные побуждения людей, но крайности пресекали.

Калмыков расстрелял всю свою военно-следственную комиссию, признав ее виновной в грабежах и вымогательстве.

Белые социалисты -"законники" осуждали его за то, что казнил без суда, только по собственному приказу.

Хотя во многих случаях он расстреливал за дело: за шпионаж, уголовные преступления.

Атаманские отряды "грабили, а сражались великолепно".

"Своеобразное идейное служение стране", харизма вождей, привязка к местности и населению, боевое братство и круговая порука партизан - всё это обусловило высокую боеспособность и надёжность вооружённых сил атаманов.

Генерал Будберг, злой на язык пессимист, в знаменитом "Дневнике" мало о ком сказавший хорошо, атамана Анненкова оценил высоко:

 

"В его отряде установлена железная дисциплина, части хорошо обучены и несут тяжёлую боевую службу, причём сам атаман является образцом храбрости, исполнения долга и солдатской простоты жизни.

Отношения его к жителям таковы, что даже и всеми обираемые киргизы заявили, что в районе анненковского отряда им за всё платится и что никаких жалоб к Анненковским войскам у них нет.

Те сведения, которые приведены в докладе Щербакова об устройстве анненковского тыла и снабжений, дают полное основание думать, что в этом атамане большие задатки хорошего организатора и самобытного военного таланта, достойного того, чтобы выдвинуть его на ответственное место".

Многим импонировало в атамане  Анненкове то, что он презирал карты и иные азартные игры, не курил и не пил, не был замешан в скандальном блядстве.

Дисциплину Анненков поддерживал, опираясь на военно-полевой суд, состоявший из офицеров, и специальную комиссию, действовавшую на основе дореволюционных законов и приказов штаба Верховного главнокомандующего.

Одновременно применялись и внесудебные решения, которые утверждал сам атаман и приводила в исполнение получившая очередной наряд часть.

В партизанской дивизии было запрещено употребление спиртного, пьяные изгонялись.

“..Штаба и свиты у атамана нет, - сообщала одна из газет того времени, - только пишущая машинка и вестовые.

За сквернословие на третий раз изгонялись.

Образцовая дисциплина, хорошее снаряжение, три рода оружия, преобладают интеллигентная молодежь, казаки и киргизы..”

У атаманов, конечно, были недостатки.

Анненков был честолюбив. За это к нему недружелюбно относился Красильников, у которого имелся свой минус: любил выпить.

Слабость Семёнова - женщины.

В 1918 AD у него случился бурный роман с молодой певицей "Машей Шарабан" - красавицей М. М. Глебовой (Розенфельд), "приводившей своим сложением в восхищение посетителей кафе-шантанов".

Ради неё Семёнов бросил законную жену с сыном и ввёл эту блядь в свой дом.

Но собственно плохо, что в атаманском окружении "цыганка Маша" приобрела большой вес.

Но в 1920 AD атаман женился на юной Е. В. Терсицкой, родившей ему в эмиграции пятерых детей.

Калмыков имел пылкую натуру, буйный нрав и не прощал обид.

Храбр, умён, но "эгоист до мозга костей" и "как человек - невозможный".

До февральского переворота дурная слава о его рукоприкладстве вышла далеко за пределы Уссурийского казачьего полка, в который он перевёлся из сапёрного батальона.

Проведя детство на Тереке, в станице Грозненской, где его отец-мещанин занимался мелочной торговлей, атаман любил казачество, но "любовью дикаря".

Участь в чем-нибудь заподозренного казака решалась его настроением.

    Шагнув из рядовых обер-офицеров в большую политику, атаманы имели на всё "упрощённые взгляды".

Старый школьный друг, с которым Семёнов откровенничал, писал:

"Он ни над чем не задумывается. Что-нибудь скажет одно, а через десять минут другое. Кто-нибудь из близких людей может посоветовать одно, Семёнов согласится с этим. Через некоторое время он соглашается с другим".

Начальник личной канцелярии Семёнова Л. Ф. Власьевский характеризовал атамана как "человека без определённых политических убеждений, политического фантазёра с большими авантюристическими наклонностями".

Но все недостатки атаманов перекрывало одно несомненное достоинство: они боролись от начала и до конца, несмотря ни на что!

Золото

В распоряжение атамана Семенова попало 2 вагона с 2 тысячами пудов  “царского” золота (32,76 тонны).

Это 722 ящика на сумму 44 044 342,06 николаевских рублей.

Советские финансисты подсчитали, что на май 1946 года это условно составляет 203 374 749,2 советских рублей.

Правда, из этой суммы надо вычесть почти 667 тысяч николаевских рублей, которые атаман истратил в ноябре-декабре 1919 AD на нужды своей армии.

Семенов в допросе в 1946 AD подтвердил захват в 1919 AD 2 вагонов с золотом на сумму 44 000 000 николаевских рублей.

Где же это золото сейчас?

Если о золоте адмирала Колчака в деле туманно сказано, что оно в "японских банках", то с золотом, попавшим в распоряжение атамана Семенова, все ясно: оно хранилось в Гонконге, контролируемом в то время англичанами, в Гонконг-Шанхайском банке в сейфе на имя китайского журналиста Вен-ен-тана, бывшего доверенным лицом Семенова.

Во 30-е годы атаман пытался получить золото, но у него ничего не получилось.

Судя по следственному делу, несмотря на все усилия, “не получилось” это и у правительства СССР, так что золото, видимо, до сих пор лежит в Гонконг-Шанхайском банке.

Поэтому вместо того, чтобы выпрашивать кредиты МВФ, клоуну Ельцину надо было бы заняться извлечением русского золота и процентов за его хранение из банков Японии и Британии. Но мухи не птицы..

Главное, в чём “белые” социалисты упрекали атаманов, - они думают больше о себе, чем о Родине, фрондируют вместо помощи центральной власти.

Но с чего это атаманам кидаться в объятия англофила Колчака, приехавшего, по их мнению, на готовое да ещё боявшегося "замарать перчатки"?!

Сепаратизм атаманщины объективно вытекал из её самозарождения и первородства, а также из недостатка у Омска властных ресурсов и расстановки внешних сил.

И справедливости ради, кое-что Колчаку атаманы всё-таки дали.

    Осенью 1919-го AD в составе 1-й  армии Колчака героически сражалась с красными Егерская бригада Красильникова.

На "большой" фронт пошли и все резервы Партизанской дивизии Анненкова, приготовленные в Семипалатинской области: три стрелковых и три конных полка (в том числе "чёрные гусары" и "голубые уланы"), инженерный и артиллерийский дивизионы.

Они составили Сводную партизанскую дивизию генерала З. Ф. Церетели в составе Степной группы.

Тяжёлую с серьёзными потерями борьбу вели анненковцы в Семиречье.

Так, в их Казачьей бригаде погибли два комбрига: войсковой старшина Е. А. Берников убит в конной атаке, полковник Е. В. Слюнин умер от полученных в бою ран.

    Войска Семёнова и Калмыкова в течение 1918-1919 AD вели реальную борьбу с шайками  и бандами народных повстанцев ( теми кого советская историография назвала потом “красными партизанами”, один из них, красный лама Хас-Батор воевал под красным знаменем с чёрной свастикой, используя для подкраски выцветающего флага свежую кровь пленных).

Народные повстанцы

Большинство сельских восстаний против белых властей начиналось при сочетании недовольства крестьян, агитации “красных” социалистов и наличии красных шаек и банд, скрывающихся после разгрома “белыми” социалистами Советов летом 1918 AD.

Поводами к выступлениям были:

• мобилизация молодёжи в “Белую” армию
• взыскание налогов и земских сборов
• ловля дезертиров
• изъятие обмундирования у бывших солдат
• уничтожение самогонных аппаратов
• запрет рубки казённого леса

“Белые” власти допустили немало ошибок.

• почти полное отсутствие правительственной информации в сельской местности, не говоря уже об агитации при возложении на крестьян значительных тягот
• сознательное или по халатности оставление на свободе большинства рядовых деятелей “советской” власти, освобождение их из тюрем под залог в 300–400 рублей
• недооценка потенциала повстанческого движения, предотвратить которое было легче, чем воевать в заваленной снегом тайге

    В первых столкновениях “белые” чаще всего терпели поражение, в том числе и потому, что карательные части были укомплектованы мобилизованными земляками повстанцев.

Инсургенты активно распространяли воззвания, уверяя солдат:

“Придя к нам, вы освободитесь от военных действий, мы молодых своих братьев и детей бережём, оставляя для будущего строительства жизни, а на фронте для борьбы с врагами берут в руки оружие только наши братья и отцы, бывшие на германском фронте”.

“Красные” социалисты и им сочувствовавшие агитировали крестьян по всей Сибири.

Устанавливаемые “белыми” социалистами  порядки были также в целом едиными.

Отношение же крестьян разных регионов к новым порядкам резко различалось.Во время краха семёновцы искренне пытались спасти Колчака и его правительство.

И, не будь предательства интервентов - чехов и американцев, наверное, подавили бы восстание Политцентра в Иркутске.

Навязывалось мнение, что атаманы лишь случайно оказались на “белой” стороне и что монархизм их сомнителен.

Однако события трагичного для белых финала Междоусобной войны доказали обратное.

В отличии от “белых” социалистов, части Анненкова летом 1919 AD ехали на фронт с плакатами на вагонах "Да здравствует великий князь Михаил Александрович" и под пение "Боже, Царя храни".

Красильников заболел роковым для него тифом, подавая личный пример своей бригаде: был с солдатами в окопах, ночевал с ними у костров.

Калмыков мог уехать из Хабаровска "на острова" и спастись, но предпочёл разделить со своим отрядом тяжелейшее отступление в Китай, где был арестован и убит китайцами.

    Во время краха “белого” социалистического режима атаманщина парадоксально явила собой последние очаги порядка и стойкости.

Поэтому Колчак, по некоторым данным, назначил Анненкова командующим Отдельной семиреченской армией (декабрь 1919 AD), а Семёнову, слагая с себя звание Верховного правителя, передал "всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской восточной окраины" (указ 4 января 1920 AD).

    Своими крайностями атаманщина врезалась в память современников.

Колчак о Калмыкове:

“.. У него была крупная история, и я не знаю, как она уладилась. Это случилось за несколько времени до моего отъезда. Калмыков поймал вблизи Пограничной шведского или датского подданного, представителя Красного Креста, которого он признал за какого-то большевистского агента.

Он повесил его, отобрав у него все деньги, большую сумму в несколько сот тысяч.

Требование Хорвата прислать арестованного в Харбин, меры, принятые консулом, ничему не помогли. Скандал был дикого свойства, так как его ничем нельзя было оправдать.

Хорват чрезвычайно был обеспокоен этим случаем, но сделать было ничего нельзя. Даже денег не удалось получить. Это был случай форменного разбоя.

Такие явления по линии железной дороги существовали, и бороться с ними было почти невозможно…”

Но недостатки вождей и дикие выходки их партизан не должны заслонять сути этого яркого явления:

Атаманщина была консервативным военным течением Белого движения.

Противник по достоинству оценил боевое значение  правого крыла белых.

Михаил Фрунзе писал:

"В нашей политической борьбе - кто может быть нашим достойным противником?

Только не слюнтяй Керенский и подобные ему, а махровые черносотенцы.

Они способны были бить и крошить так же, как на это были способны мы".

Citato loco

Юг

Несравненный партизан

В конце 1920

"..Советская военная энциклопедия, Т.2., Москва, 1933. стр.185, статья "Бандитизм (политический)".
Всего "бандитов" и бандитов насчитали 50 555 человек."

Citato loco

• Махно 5000
• Тютюник 4500
• Цветковский-Гризло 4000
• Голый 4000
• Мордалевич 3800
• Скирда-Авдеенко 3000
• Гладченко 2000
• Клепач 1500
• Волконский 1500
• Щусь 1000
• Христовой 1000
• Брова 800
• Булак-Балахович 700
• Маруся-Черный 600
• Хмара 600
• Завзятый-Подкова 550
• Святенко 500
• Железняк 500
• Гонта 500
• Яблочко 500
• Дергач 500
• Кокота 500
• Шуба 500
• Струк 500
• Жига-Марченко 450
• Ярошенко 400
• Резник 400
• Буданов-Терезов 375
• Кащенко 350
• Калиберда 300
• Дашковский 300
• Иванов 300
• Матвеенко 300
• Савонов (?) 300
• Удовиченко 300
• Ильченко 300
• Иваша 300
• Кобзарь 300
• Ромашко 250
• Орловский-Петренко 250
• Коваль 250
• Цурупа 250
• Куталов-Петрашенко 250
• Чуприна 250
• Ковалев 250
• Шаповалов 200
• Буховецкий 200
• Кучер 200
• Рубан 200
• Прочан 200
• Зинченко 200
• Чарга 200
• Крыжановский 200
• Милашко 200
• Заболотный 200
• Чернецкий 200
• Лыхо 200
• Павленко-Соча 200
• Прыщ 200
• Летин 200
• Богатыренко 200
• Антонович 150
• Гуров 150
• Садовой 150
• Гостов 150
• Масюта-Мончак 100
• Самойленко 100
• Кошевой-Войтенко 100
• Володин 100
• Огарков 100
• Самарский 100
• Крупский 100
• Степенко 100
• Волконский 100
• Вовка 100
• Двигун 100
• Галицкий 100
• Артамонов 100
• Маслов 100
• Криушенко 100
• Каменюк 100
• Бабенко 100
• Колесников 80