Замечания иностранца ХVI века о военных походах московитов

Гаваньини, родом из Вероны, писал довольно беспристрастно о России, что тем замечательнее, что бывши начальником пехоты в Витебске, он находился в Польской службе

Великий Князь Московский может долго содержать большое число войска, ибо воинам своим он не даёт жалования, а жалует их, в награду за их службу, землями.

Набранные воины, являясь поодиночке к Великому Князю, дают ему по одной монете, называемой деньгою, равняющейся Польскому грошу. Которую, возвратясь с войны, берут у него обратно.

Деньги же убитых Государь оставляет у себя и таким образом узнает, сколь велико число таковых.

Удивительна, беспримерна покорность Русских дворян, вельмож и чиновников Государю своему.

Нужно ли им находиться при дворе, или на войне, или отправляться с посольством— они исполняют все это, служа на своем иждивении.

Когда Великий Князь повелевает какому-нибудь боярину или другому почётному лицу идти на войну, то отправляет к нему Указ.

Когда нарочный, посланный с оным от Государя, явится к тому, к кому он отправлен, то сей последний, обедает ли он, ужинает ли он, спит ли — тотчас, получивши Указ, встает из-за стола или с постели и, в глазах посланного вооружившись, садится на лошадь, объявляя, что он исполнит приказание Государя своего.

Таким образом всякий, кто может, находится в военной службе на своём содержании.

Великий Князь повелевает в каждой области переписать детей бедных дворян, дабы узнать число как их самих, так и их рабов и лошадей, и назначить небольшое годовое жалованье, и приказывает им отправляться на войну.

Дворяне, на своем содержании находящиеся на военной службе, редко имеют покой, ибо Государь ведет войну то с Литовцами, Лифляндцами и Шведами, то с Перекопскими Татарами, Турками и другими соседними народами.

Сверх того, в крепостях, смежных с Крымскими, Перекопскими и Нагайскими Татарами, находятся каждогодно до двадцати тысяч человек и более.

Наконец, все, как получающие жалование, так и служащие без оного, из одной царской милости идут на войну на своём иждивении.

Оно не таково у Москвитян, как у нас; ибо каждый дворянин имеет шесть служителей и шесть лошадей, из коих одна назначена для возки жизненных припасов:

• мешков с крупою
• горохом и свининою
• мешочков с солью,у более достаточных— смешанной с перцем
• сковород
• медных горшков и чашек, привязанных к седлу

Когда нужно, они разводят огонь, наливают большой горшок водою, кладут в него ложку крупы и, посоливши, варят.

Кто хочет получше поесть, тот кладет в горшок небольшой кусок свинины, и сею пищею довольствуется иногда господин с шестью слугами.

Если же он очень беден, то рабы его постятся иногда дни по два и по три.

Сверх того Русские всегда имеют у себя муку, мелко смолотую из овса, которую, положивши в чашку несколько ложек и разведши небольшим количеством воды, едят как кашу.

Когда же есть чеснок или лук, то легко обходятся без гороху.

Вожди войска и прочие начальники живут гораздо пышнее и приглашают к столу своих бедных дворян.

Москвитяне лет за сорок пред сим ни пушек, ни пехоты не употребляли, ныне же действуют пушками весьма часто и искусно, научившись тому от Итальянских, Немецких и Литовских выходцев, и весьма хорошо умеют осаждать крепости.

Не так, впрочем, счастливо сражаются они в поле, ибо, исключая некоторых, весьма немногих вельмож, никто из них не умеет искусно действовать оружием.

Сражающиеся с Москвитянами должны весьма умело действовать оружием, чтобы не попасть в руки их, ибо они весьма крепки плечами, руками и всем телом.

Они столь сильны, что без всякого оружия, надеясь на одну силу свою, часто отваживаются сражаться со свирепыми и несокрушимыми медведями и, схвативши их за уши, дотоле утомляют их, доколе сии последние не упадут на землю.

Вот главные оружия, употребляемые Москвитянами на войне:

• колчан со стрелами
• лук
• топор
• копьё, похожее на Немецкое фрамеа
• долгие ножи, употребляемые вместо кинжалов
• рукавицы

Многие, особенно пешие, имеют долгие копья, а конные — короткие, непохожие на Венгерские и Польские.

Надевают длинные панцири, иногда двойные, запястья, нагрудники и шлемы.

Лошади у них малые, без подков; узды самые нарядные; сёдла такого рода, что сидящие на них без всякого препятствия могут повертываться во все стороны и действовать луком.

На лошадях сидят согнувши ноги, отчего не могут выдержать ни одного копейного удара. Весьма немногие употребляют шпоры.

Платье у них вообще длинное, простирающееся до пят, свитое из бумажной или льняной ткани.

Для лагерей выбирают места самые обширные, укреплённые по крайней мере природой; ограждают оные не телегами, но деревьями.

Лучшие из воинов ставят палатки свои в середине стана, наподобие стены; прочие же делают из молодых деревьев шалаши или, нагнувши вершины дерев наподобие лука, покрывают оные одеждами; лошадей гоняют на пастбище, и для того-то стан располагается очень раздельно.

Во время сражений имеют большое количество трубачей, кои, впрочем, трубят очень несогласно, отчего происходит чудный и необыкновенный звук.

Замки и все окрестности защищают мужественно и весьма упорно.

Все — и вельможи, и чиновники, и светские, и духовные — уверены и торжественно признают, что воля Государева есть воля Божия и что бы Государь ни делал, все делает по воле Божьей.

Посему и Царь, когда просят его о чем-нибудь, дает обыкновенно ответ такой: "Если будет угодно Богу" или "Если велит Бог, то я сделаю это".

Почему, если спросить у кого-либо о чем-нибудь неизвестном или сомнительном, то он обыкновенно отвечает: "Знает про то Бог и Великий Государь" или "Так угодно Богу и Великому Государю".

На пирах, сидя один перед другим, прежде всего пьют за здоровье Великого Князя, называя его по имени, вычисляя названия всех земель Его и желая ему всякого блага и счастия. То же желают ему перед обедом и после обеда.

(“Отечественные записки”, 1829 AD № 108)

Примечание:

Панцирь

Наиболее древними из тельных доспехов являются: панцирь (пансырь) и кольчуга в виде рубахи, длиною до колен и выше, с короткими или длинными рукавами и разрезами для головы и на подоле для удобного сидения на лошади; приготовлялись из плотно сплетённых колец, иногда серебряных, причем панцирь отличался от кольчуги лишь более мелкими кольцами и густым плетением; делались часто с воротником, застегивавшимся на шее.

На груди, спине и подоле впоследствии помещали круглые металлические бляхи (мишени).

Разновидности этих доспехов, байдан и полубайдан, различались между собою только по длине рубашки: первый достигал до колен и имел рукава до кисти руки, a второй был короче и с рукавами до локтя; приготовлялись они из плоских ("сеченых") железных колец.

Бахтерец  являлся доспехом, составленным из металлических пластинок, соединенных кольцами.

“..На лошадях сидят согнувши ноги..”

Под влиянием быстрого развития, неправильного употребления и излишнего увлечения огнестрельным оружием правильная работа кавалерии на войне и искусство верховой езды совершенно упали в Западной Европе. Негде и не y кого стало учиться этому делу.

В XVI веке в Италии, при дворе Медичи, впервые появляются карусели, — “ преемник рыцарских турниров” с копьями и прочим карнавалом.

Но системы разумного обучения верховой езде и выездки лошадей вырабатывались крайне медленно.

Нужно было много времени, чтобы кавалерия, пережив в обучении своем много ложных направлений и крайних увлечений в выездке и в езде, могла наконец выйти на тот путь, идя по которому, она сделалась наконец грозным молотом на полях сражений XVIII века в руках Фридриха Великого.

Лишь в 1744 AD в сочинении Де ла Герриньера, под названием "Кавалерийская школа", впервые указывается необходимость сажать всадника на ягодицы, a не на разрез, рекомендуется новое седло без высоких лук (как y лонжирного седла) и тем дается свобода ногам.

Де ла Герриньер признается основателем французской школы.

• Берейтор Монфокон (1753 AD) делит всадника на три части: одна неподвижная (от пояса до колена), a две подвижные
• Де Буржела допускает различие в посадках, смотря по сложению ездока
• Дюnapти де Клам — требует развития отдел. членов всадника, по его учению всаднику надлежит: сидеть на ягодицах, туловище и плечи слегка отбросить назад, сильно выгнуть поясницу; коня пускать свободно, седла касаться тремя точками: седалищными костями и хвостов. позвонком
• Де ла Бальм (1779 AD) требует прижать ляжки плотно к седлу, но развернуть колена, ноги при первонач. уроках д. б. свободно опущены, когда же всадник утвердится, то берет их назад, при езде без стремян — слабая оттяжка, a co стременем — носок книзу
• Мельфор (1776 AD) учит: ляжки вперед, локтей не прижимать (ибо иначе рука будет тверда), и стремена короче
• и, наконец, Боан (1783 AD) требует в посадке полного упора на ягодицы, малого изгиба поясницы, свободы для рук и плеч, ляжки и ноги предоставляет собств. их тяжести без напряжения, чтоб они плотно лежали y тела лошади

В то время как регулярная кавалерия переживала ряд переформирований и изменений в своем воспитании и обучении, казаки наши, например, жили, обучались и действовали в бою и вообще на войне по старине, так, как обучали их отцы и деды, на рассказах и примерах которых вырастали молодые казаки, преемственно приобретая и хорошие и дурные черты, приемы и привычки в езде.

Русским приходилось действовать на огромных открытых пространствах с суровым климатом, где они сталкивались с такими проблемами логистики, о которых в северной Италии или, скажем, Нидерландах и думать не приходилось.

Подвижность и ячеистая структура подразделений давала им возможность прокормиться самим и обеспечить фуражом лошадей на вражеской территории, где менее приспособленные армии просто погибали.

С  неразрешимыми проблемами логистики сталкивались в куда меньших геомасштабах и на Западе. Гасбургский блок - лучший пример неспособности вести военные действия при чрезмерно растянутых стратегических коммуникациях.

Граница России проходила по луке казачьего седла.

Само устройство кaзaчьих сёдел вызывает необходимость некоторых особенностей в посадке.

В самой середине подушки казачьего седла проходит чересседельный трок; это место и является самой низкой частью сидения, тогда как в кавалерийском седле самая низкая часть находится ближе к задней луке.

Большое влияние на казачью посадку имеет то, как набита седельная подушка, ибо от этого зависит положение колен и самого седалища:

• необходимо, чтобы колено было подано несколько назад, дабы на рыси иметь возможность немного больше, чем на шагу и на месте, передать груз свой на стремена.
• если чрезмерно набита передняя часть подушки, то всадник садится на заднюю луку, и колено его уйдет вперед;
• при излишне набитой задней части подушки всадник будет сидеть на разрезе, корпус его будет валиться вперед, и такая посадка не будет крепкой
• и то и другое положение вызывает напряженность посадки, a между тем только полное отсутствие напряжённости и может дать казаку желательную гибкость и свободу посадки, при коих он своевременным уклонением корпуса при неожиданных и порывистых движениях лошади сохраняет прочность в седле

Посадка казака на месте и на шагу несколько отличаются от таковой же на рыси.

На месте и на шагу казак должен иметь лишь слабый упор на стремена, сидением своим должен более прилегать к задней луке и сидеть на ягодицах, a не стоять на стременах.

На рыси же для смягчения ударов седалищем по седлу всадник сильнее упирается на стремена, причем, дабы ноги его не ушли вперед и корпус не отваливался назад, всадник немного подается вперед грудью, сгибает ноги в коленах и при этом седалищем немного удаляется от задней луки; вследствие этого удары седалищем по седлу еще более смягчаются.

На обыкновенном намёте (галопе), когда лошадь идет плавными прыжками, надобности приподыматься на стременах не встречается, а, напротив, всадник на этом аллюре глубже садится в седло.

Вследствие более приподнятого над спиной лошади положения и левая рука всадника будет высоко, a потому и напряжение поводьев таково, что удила действуют неизбежно на углы рта и почти только на них.

Особое устройство казачьего седла и посадки влекут и особенности в управлении лошадью, a также и то, что для управления конем казаки ничего, кроме уздечки, не признают.

Вследствие приподнятого положения всадника значение уклона корпуса увеличивается, а значение и сила шенкелей уменьшаются; кроме того:

•   низко поставленные путлища ограничивают свободу движения шенкелей
• они же делают то, что шенкеля постоянно лежат на боках лошадей, уменьшая этим их чувствительность

Вследствие этого y казаков главным средствами управления лошадью являются уклоны корпуса и уздечки; шенкеля же в незначительной степени. Шенкель y казаков отчасти заменяется нагайкой, которая служит средством понуждения и наказания.

Уздечка, будучи проста по устройству и менее повелительна, чем другие приборы управления, вкладываемые в рот лошади, требует и большего искусства, ибо уздечке лошадь легче сопротивляется.

Главное искусство управления казака лошадью в том и заключается, чтобы, действуя поводом, заставить лошадь себе повиноваться, не причиняя ей боли давлением удил на челюсть, ибо это вызвало бы раздражение и сопротивление.

Вследствие этого, чтобы давление руки всадника на рот лошади было мягким и ровным и чтоб укорачивание повода производилось плавно без передергивания, казачьий повод должен быть такой длины, чтобы, не сдвигая кулака с места, всадник чувствовал легкий упор десны на удило.

Для укорачивания повода казак поворачивает кисть мизинцем от себя. Если же этого недостаточно, то следует, сверх того, плавно подавать кисть руки или на себя, или от себя.

Производство манежной езды y казаков отличалось от таковой же в остальной кавалерии лишь тем, что казаки не делали неестественных боковых движений и не должны были добиваться того, чтобы намётом лошадьдь подымалась непременно с внутренней ноги; не полагалось им также ездить облегченной рысью.

Выездка казачьих лошадей, если приходилось пользоваться манежем, производилась подобно тому, как и других, но, конечно, с отступлениями, вызываемыми особенностями их езды. Для развития смелости и ловкости казаки обучались джигитовке.