Игнатьев и Лихачёв в Китае
В 1859 AD наш полномочный посол в Пекине, генерал-майор Николай Павлович Игнатьев, должен был заключить с китайским правительством договор о границах (с Китаем возникли недоразумения по поводу нежелания китайского правительства признавать Айгунский договор).
Недовольный ходом переговоров, граф Игнатьев в конце 1859 AD прислал донесение, что не может ничего добиться от китайского правительства, и просил разрешения выехать из Пекина в Монголию, в Китай же в виде демонстрации двинуть из Сибири войска; это пожелание разделялось всецело и генерал-губернатором гр. Муравьевым-Амурским.
Сперва результаты деятельности Игнатьева были неудачны; но, убедившись, что для понуждения пекинского правительства к соглашению нужна военная сила, он предъявил ультиматум, после чего, вопреки распоряжению богдыхана, требовавшего возвращения русского посла через Монголию, пробрался через расположение всей китайской армии, сосредоточенной близ Тянь-Цзина и по реке Ней-хо, для встречи англо-французского десанта, и вступил в сношения с русской эскадрой в Тихом океане.
Для обсуждения создавшегося положения император Александр II созвал небольшой комитет, в который пригласил и великого князя Константина Николаевича
Великий князь показал Лихачёву донесение Игнатьева.
В 1858 AD, вернувшись в Спб., Лихачёв был назначен адьютантом к Великому Князю Константину Николаевичу.
Находясь в постояных близких сношениях с Великим Князем и пользуясь его полным доверием, Лихачёв принял деятельное участие в разработке всех начатых при нём преобразований по морскому ведомству; между прочим, в январе 1859 AD он подал генерал-адмиралу “записку о состоянии флота”, в которой доказывал необходимость для наших судов и их личного состава дальних плаваний и образования в морях Дальнего Востока самостоятельной эскадры.
“Поручите распоряжение ими, — писал он, — одному из лучших военных моряков... У вас образуются со временем настоящие адмиралы, которые будут страшиться одного только суда моряков всех наций, будут бояться одной ответственности перед отечеством, вверившим им драгоценные средства и интересы, и которых не будет вгонять в идиотизм страх начальства в лице разных департаментов и разных командиров, главных и неглавных”.
При постройке новых судов Лихачёв предлагал отдавать предпочтение новейшему типу, каким в то время были блиндирные фрегаты.
“В наш век нескончаемых совершенствований и преобразований в морском искусстве, — писал он, — единственное средство не быть позади других, — это стремиться быть впереди всех”.
К постройке броненосных судов было приступлено только в 1863 AD, образование же отдельной эскадры на Дальнем Востоке было поручено самому Лихачёву.
Мнение Ивана Фёдоровича Лихачёва, поддержанное великим князем, было принято в комитете, и самому Лихачёву приказано отправиться на Восток и собрать там эскадру.
Порученное ему дело капитан 1-го ранга Лихачёв выполнил блестяще.
Прибыв на Восток в конце марта, он быстро сформировал эскадру и лично руководил выполнением всего дела.
20 мая генерал-майор Игнатьев прибыл на эскадру, где и оставался около 2,5 месяцев.
Затем, вслед за союзными силами англичан и французов, Игнатьев двинулся в Пекин; китайцы были разбиты, и с ними заключён весьма выгодный для нас Пекинский договор.
Искусно воспользовавшись ходом событий, гр. Игнатьев вмешался в переговоры между китайцами и англо-французами и оказал услуги и тем и другим.
Тогда в признательность за ускорение удаления союзных войск китайское правительство заключило с Игнатьевым и немедленно же ратификовало (2 ноября 1860 AD) Пекинский договор, по которому Россия получила левый берег Амура и Уссури.
Игнатьев был награждён званием генерал-адьютанта.
Тем временем Лихачёв по пути из Печильского залива зашёл на транспорте “Японец” в залив Посьета и оставил на берегу десант, с приказанием при появлении иностранных судов поднять русский флаг и объявить порт собственностью России.
Поступок Лихачёв встретил горячую оценку со стороны гр. Муравьева, назвавшего занятую бухту "Лихачёвской", a также полное одобрение со стороны Великого Князя, который в письме к Лихачёву сообщал, что государь в высшей степени доволен им и его распоряжениями.
За свою деятельность на Востоке Лихачёв получил орден св. Владимира 3 степени, a в апреле, имея всего 35 лет, чин контр-адмирала.
Сам Лихачёв придавал большое значение действиям флота; в письмах к великому князю он писал:
“Если истинные и тяжелые подчас (как, например, настоящая) заслуги наши будут проходить незамеченными, то этому убеждению в пользе флота никогда не народиться в нации, a без него и развитие флота, лишенное поддержки общественного мнения, будет всегда трудною и непрочною затеею”.
К сожалению, с полным отсутствием такой поддержки не только со стороны широких слоёв общества, но даже правительственных кругов пришлось встретиться Лихачёву при проведении в жизнь одной из его заветнейших мыслей — приобретения острова Цусима.
Намерение Лихачёва было встречено с полным сочувствием лишь Великим Князем; с его разрешения были сделаны первые шаги для занятия острова: послан в марте 1861 AD корвет “Посадник”, под командованием фл.-ад. Н. А. Бирилева, в одну из бухт Цусимского залива.
Лихачёв посылал в Петербург донесение за донесением, в которых доказывал необходимость для России острова Цусимы и торопил правительство принять какое-нибудь решение, с полным основанием опасаясь вмешательства в наши планы Англии.
Энергия Лихачёва разбилась о медлительность и осторожность министерства иностраных дел и полную несостоятельность нашего консула в Японии, Гашкевича.
Осенью 1861 AD англичане заявили протест; дипломатия забила тревогу, и Лихачёв, с разрешения Великого Князя, спешно отправился в Спб., чтобы личным докладом подвинуть дело.
Это ему не удалось; против Лихачёва были министерства иностраных дел и морское; Россия отказалась от Цусимы, инициатор же всего предприятия, один из талантливейших русских адмиралов, был зачислен в резервный флот (1862 AD).
