Если уходить,то хлопнув дверью...

"...Нас немного. Скоро нас будет еще меньше. А потом, лет через сто, наверное, не останется совсем.
Каждый год нас на миллион меньше.
Есть, наверное, и другие нации, которым сейчас несладко в этом мире.Наверное, неполиткорректно с моей стороны заострять внимание на русских. Но что поделаешь, так уж мне думается, что коли уж какие-нибудь вымирающие индейцы в какой-нибудь Монтане акцентируют свое внимание на своих проблемах, то и нам неплохо бы придерживаться сходной логики. Такое вот у меня фашисткое мышление.Потом, с малыми нациями по крайней мере, носятся правозащитники и леволибералы. С проблемами русских не связывается никто, кроме не то, что самих русских – а ничтожно малой их части, замордованных, гонимых, преследуемых и заклейменных фашистами. «Международное сообщество» лупит нас и с левого фланга, и с правого.
Как зерно меж мельничными жерновами, мы попали между Востоком и Западом, между Европой и Азией.
От Востока у нас – высокая смертность (впрочем, намного выше, чем в массе азиатских стран). От Запада – низкая рождаемость. Такой вот русский крест.
От Востока у нас – бедность и бесправность. От Запада – мульти-культи, толерантность и политкорректность.
Как-то умудрились мы с каждой стороны взять самое худшее (впрочем, в этом нам помогали по своему талантливые люди).
Русские – самая несчастная нация. В самом точном, неметафорическом смысле этого слова. Социологически было установлено, что доля счастливых людей у нас наиболее низкая из нескольких десятков исследованных стран. Если в этом мерзком показателе кто-нибудь и составит нам конкуренцию время от времени, так кто-нибудь из наших соседей – молдаване там, или латыши – естественно, в основном за счет наших соплеменников.
Русская жизнь – самая невыносимая на планете. Это тоже факт, а не эмоции – как бы мы не сочувствовали, скажем, неграм, их жизнь не доводит до наложения на себя рук так часто, как русских.
Мы – заперты в ледяном аду. Наш суровый климат лишает нас тех радостей жизни, которые скрашивают ее каким-нибудь бедным, но счастливым бразильцам. Заперты – тоже далеко не метафорически. Если по свободе передвижения Россия оказалась не на последнем из 82 исследованных стран, а «всего лишь» на 65-м, так это благодаря «милостям» тех территорий, которые еще недавно были частью нашей страны.
Теперь мы на дороге в никуда. И провожают нас в лету свист и улюлюканье «цивилизованных» народов. И бесконечные призывы покаяться.
Покаянье это тоже интересного свойства. Оно, скажем, радикально отличается от того покаяния, через которое в свое время пропустили немцев. Немцам в замен старой, «плохой» германской идентичности была предложена новая, общеевропейская. Причем не просто место в общей Европе – место одного из ее лидеров. Нам отказывают в любой идентичности. В наднациональной («имперской») – достаточно бегло пробежаться по европейской прессе. В национальной тем паче – «русским фашизмом» в нашу просвещенную эпоху принято детей пугать. Отказаться от своей идентичности чтобы быть принятым под крыло чужой, европейской -- и в этом нам отказано.
То есть нам предлагается просто не быть. Только в этом случае наши гонители чуть подуспокоются. Ну, и разумеется, покаяться перед переходом в небытие.
То есть если покаяние той же Германии, было скорее ритуальным бубнением об «осознании вины» перед условно-досрочным освобождением, в нашем случае речь идет о совсем другом – _о покаянии перед казнью. Вот, стоим на эшафоте, и нам суют в губы крест. Целуй, сука, кайся. Недолго тебе осталось, торопись.
Кому как, конечно, но по мне, если уж и уходить с исторической сцены, то плюнув в рожу палачам. И уж по меньшей мере не целуя веревки, на которой нас собираются вздернуть.
А там, глядишь, не поведемся на «покаяние», так и до казни дело не дойдет. Как в том анекдоте про Страшного Престрашного Зверя: «понял, вычеркиваю».