Редакционное. "Почему я убивал коммунистов. Художественное произведение".

Почему я убивал коммунистов.

Художественное произведение.

Слово убивает поконкретнее пули, надеюсь, что эти словами убью ещё нескольких.

Убивал потому, что они сказали, что они здесь всегда были, а я типа приехал.

Потому, что они не слили нам горючего.

Потому, что они, суки, сбежали, бросив нас.

Через просветы в лесу и кустах на обоих склонах отделявших нас от дороги было очень удобно видно солидный отрезок. Скат, на который мы сели, находился под небольшим углом к видимому нами участку дороги. Скаты холмов закрывавших от нас остальную часть дороги были почти перпендикулярны нашему, формы их пересечений и растительность позволяли предполагать маленький ручеёк, стекающий с нашего холма и текущий в сторону идущих по дороге комуняк. С расстояния небольше трёхсот метров мы явственно видели их неровную колонну. Я переводил взгляд то на колонну, то на ребят. Никто из ребят не был от меня дальше пятидесяти метров, и поэтому мне были чётко видны выражения лиц. То ли казалось, то ли на самом деле так было, создавалось впечатление, что щетина на лицах встала дыбом от гнева. Нас послали проверить, правда ли они на самом деле уходят, как сказали ранее. И так оно и оказалось. Уверен, что безошибочно угадывал мысли ребят по их простецким крестьянским лицам. Что-то типа: «теперь без горючки придётся бросить железки», «не надо было кататься», и прочее в этом роде. Меня же, как интеллигента захватывали глобальные переживания – когда все наши отойдут, а отойти придётся, весь «фронт» (опорные пункты по высотам) в районе Грахово-Гламоч посыпется и кто-то из тех, кто на нас давит, то ли муслы, то ли НАТО-пакт, то ли хорваты нависнет над Книнской Краиной. Тогда по-любому РСК пропала. У партизан был прямой приказ Младича на отход, был он и у нас, как и у всех соседей, но до нас он не дошёл и мы пребывали в тягостных непонятках. Младич наверное и сам был в не менее тягостных непонятках – как и у всех наших генералов его семья сидела в заложниках у Слобо в Белграде, а после гибели дочери он конкретно видел, что он не исключение, с ним тоже не шутят, обходятся как с простым щенком. Но тогда это всё было далеко, хотелось только отомстить комунарикам за их наглый отход и может быть где-нибудь прикупить горючки. Даже мелькнуло воспоминание об америчком фмльме «Мэд Макс».

Красные конечно не виноваты, что родились красными. Как они любят говорить, попав в меньшинстве в нашу компанию «получилось так, что в наше село пришли партизаны, а не королевские четники, вот дед (отец, прадед) и стал партизаном». Так то оно так, но тебя-то самого никто не заставлял, держать уши на готове к Слобиным свисткам, в то время когда жизненно необходимо поддержать Самого знаменитого дробняка.

Колонна коммунистов уходила, оставляя нас голыми перед наглеющими духами.

Я, стараясь самому себе казаться решительным и смелым, положил ладонь на ствол МГ. Пулемётчик отвёл взгляд и убрал руки от машинки. В обмен он получил от меня рюкзак с лентами и запасными стволами – всё также не встречаясь взглядами и не шепча ни слова. Я выставил прицел и постарался утопить сошки. Вдруг резко стал чувствоваться аромат леса, в каком-то страшном как-бы напряжении я видел самого себя как-бы со стороны. Напускная решительность давно испарилась, как и пришедшее за ней и видение самого себя со стороны. Чёткая мысленная команда: «положить нескольких и сматываться – подумают на обнаглевших муслов». Несмотря на то, что у партизанчиков явно была договорённость с муслами, чтобы их не трогали на отходе, любой поверит, что офанатевшие муджи, особенно из Турции или Аравии, начали палить по отходящим.

Я посмотрел на старшего, который ныкался рядом с гребнем. Он, подчёркнуто не глядя на меня, сделал недвусмысленный жест четвёрке бОрцев, сидевших где-то метрах в стах по ту сторону гребня. Он указал им на маленькую седловинку у нас в тылу которую надо успеть занять на случай если кто-нибудь захочет рвануть нам на перерез, когда мы будем смываться. Явная перестраховка, но в хозяйстве должен быть порядок. Всё также, не глядя на меня, он махнул всем остальным – утягиваться отсюда. У меня малость защемило сердце – вечный страх бойца – вдруг остаться. Но жесты старшего были также картинны как и у меня только что, а Моторола которой он показывал, комично смотрелась маршальским жезлом. Я, не показывая вида, улыбнулся нам обоим. Не бросят – если настолько со мной согласны, что не застрелили. Быстро прикинул сколько у меня времени – столько сколько надо восьми гружённым ребятам, чтобы улезть на другую сторону холма. Учитывая то, что первыми идут гранатомётчики, и то что ребята наученные горьким опытом и движимые крестьянской скурпулёзностью будут выдерживать дистанции, у меня оставался вагон времени, чтобы почувствовать себя снайпером.

Первая очередь – видимо всё же сказалось напряжение, да и отсутствие навыка, вышла слишком длиной – выстрелов шесть или семь. Но на удивление один свалился. Пока наблюдал результаты, среди разбегавшихся свалился ещё один в пределах видимости, но успел уползти. Теперь ждать когда полезут за ранеными или телами. Тягостно тянется время, а ребята быстро, даже слишком пренебрегая маскировкой, переваливают через гребень. Их можно простить – если узнают, их вполне реально может догнать месть родственников убитых или Слобиной ресоры державной безбедности. Но товарищество и справедливость перемогает всё и они не мешают мне, хотя, нервничая демаскируют и себя и меня. Комуняки не стреляют – точно думают на муслов. Наконец, кто-то ползёт – их поджимает время – в любой момент могут явится основные муслы занимать оговоренные позиции. Целюсь – очередь, не глядя на результат, ещё раз, хотя и уверен, что попал с первого. Но надо положить хоть одного наверняка. Ещё раз целюсь в тело первого упавшего – очередь – и сворачиваюсь. Теперь – удирать. Где-то на корточках, где-то на четвереньках, стараясь не торопиться, добираюсь до гребня. Дальше бегом догоняю своих. Обгоняя замыкающих, догоняю пулемётчика, но не подхожу для обратного обмена, а иду в нескольких шагах как будто это я пулемётчик, а он номер. Слишком велик напряг для обмена, а встреча с перестрелкой, когда может понадобиться его умение невероятна.

Ребята думают, что я стрелял потому, что не боюсь мести, типа скроюсь в России. Будто я не знаю, что если захочет, Слобо достанет даже на Чукотке, как достал дочь Младича в Москве. Нет, у меня к коммунистам отдельный счёт, по которому они должны платить «от Сараево до Токио» ©КГБ.

У ребят-то всего лишь шестьдесят лет советской власти, они не представляют, что она с людьми делает за восемьдесят с лишним.

Всякий коммунист верит в то, что в жизни всё решает брюхо, так записано в их священных книгах. Из-за промывки мозгов этой дрянью, в России до сих цветёт чмообразие и любой чурбан случайно узнавший, простейшее понятие, что «без брюха жить нельзя, а ради брюха невозможно» становится великим хозяином – Господином. И ещё – некоторые коммунисты, называют себя русскими. Из-за этого многие, по ошибке, считают, что национальные особенности русских это электрификация Таджикистана в ущерб родным деревням, бесплатное распределение девочек в аулы и выращивание нацменовской интеллигенции. Это основное, остальные проблемы коммунистов из-за этого. Так что зря они ждут, что придёт «алькаида» или товарищ Ху и спасёт их.

Что же с ними делать за это? Убивать.