trurle своим комментом на Быкова.Было в моей жизни такое несчастное время, когда у меня была тёща... К ней прилагался тесть - человек, в общем, довольно симпатичный. Правда, своего зятя он недолюбливал, но мне это было бара-бир, поскольку ни в каких непосредственно вредных действиях его нелюбовь не выражалась. Кажется, самым запоминающимся его демаршем супротив моих личных интересов было то, что на свадьбе он утянул себе с общего блюда хрустящую ножку молочного поросёнка, которая мне как раз приглянулась. И съел, не подавившись. Впрочем, я ещё с детских лет усвоил, что известная максима "если в кране нет воды" может быть без потери общности заменена на "если в магазине нет свинины", так что не много тому удивился. Хотя... вот же ведь: сколько лет прошло, сколько всего перезабылось, а недоеденный вкусный кусочек таки запал в уголок памяти - скорее всего, ненарочитым своим символизмом.
Впрочем, свадьбе предшествовали кое-какие события. В силу ряда сложных причин (некоторые из которых были вполне шекспировского свойства), я довольно долго прожениховствовал - а точнее, просуществовал в странном состоянии "зятя de facto". В странном - поскольку кирины родители уже были вынуждены воспринимать меня как зятя, однако же до последнего надеялись на то, что до de jure дело всё-таки не дойдёт. Например, что меня или Киру что-нибудь да отвратит от желания иметь каляку-маляку в паспорте. И старались время от времени что-нибудь предпринимать, чтобы навести меня (а также и непутёвую дочку) на эту здравую мысль.
В частности, прознав, что я терпеть ненавижу всякие хозяйственные работы по дому, мой тесть объявил, что я "даже гвоздя забить не могу", и что, соответственно, с этим надо что-то делать. Он не знал, что моё отвращение к гвоздезабивательству было связано с тем, что я в нежном детстве изрядно перезабивал этих самых гвоздей: мой дед, под старость лет ощутивший в себе тягу к "корням" (имхо, нездоровую), соорудил (в родном селе, не где-нибудь) домик, и по полгода там обитал, используя меня в качестве дармовой и безропотной рабочей скотинки. В результате чего я заработал трудновообразимую ненависть к самой идее "дачи", и любых связанных с этой мерзостью трудов и работ - начиная с огородных и кончая строительными. Но определённые навыки, разумеется, в руках остались (и живут там и посейчас, наравне с прочими бесполезными умениями, типа вырезания по линолеуму).
Однако, повторяю, мой тесть ничего этого не знал. А потому решил преподать мне урок трудового воспитания, причём именно что на тему забивания гвоздей. Я же в ту пору старался не то чтобы потрафлять закидонам будущих родственников, но, по крайней мере, по мелочам их не злить.
Гвозди надо было вколачивать в сараюшку на участке. (Небольшое замечание: семейство моей бывшей супруги обитало, да и обитает, в т.н. "посёлке Сокол" - этакой деревеньке посреди Москвы, ещё известной как "посёлок художников", хотя к живописи там имеют отношения разве что названия улиц.) Сараюшку было решено обшить этакими небольшими дощечками прямоугольной формы. Важно здесь то, что они были именно что прямоугольными, с пропорциями примерно под золотое сечение.
На мой взгляд, никакой пользы от такой дурацкой обшивки не было. Кажется, тесть просто надыбал где-то этого барахла, а тёща решила найти ему полезное применение.
Тёща же, как всегда, взяла на себя организаторские функции. Для начала она поставила своего мужа и меня по разные стороны сараюшки, выдав каждому молоток и коробку с гвоздями. Очертила фронт работ, пообещала по окончанию трудов горячий обед (меня дрожь пробрала - тёща кухарничала отвратительно, умудряясь онесъедобить даже то, что, вроде бы, чисто теоретически невозможно испорить никакими зверствами - что, впрочем, отчасти искупалось её невероятными успехами в области самогоноварения), и отбыла кашеварить.
Я постарался выкинуть из головы лишние мысли, споро приколотил несколько дощечек, и тут вдруг меня пробило: я не спросил, класть ли дощечки горизонтально (срезом вбок, как кирпичики, ==) или вертикально (срезом вверх, ||). Тёща, разумеется, о такой мелочи не подумала, и, соответственно, распоряжений на этот счёт не сделала. Сам же я уже начал прибивать их горизонтально. Сообразив же, что "есть варианты", я решил всё-таки посмотреть, что делает тесть. О ужас! По закону подлости он избрал вертикальный метод.
Я молча сказал себе спасибо, что задался этим вопросом до того, как сделал половину работы, и начал чесать репу на тему того, как исправить дело. Так и так, нужен был гвоздодёр, а просить его у тестя мне чертовски не хотелось - я слишком хорошо представлял себе его язвительный комментарий. Прикинув, где может обретаться гвоздодёр, я тихонько прокрался в дом, зашёл в чулан, и через некоторое время его таки обнаружил. Радостный, я аккуратно открепил прибитые дощечки (гвозди вылезали из сыроватого дерева с предательским мокрым скрипом), и начал всё по-новой.
Через десять минут на стороне тестя начался крик. Устроила его тёща, вылезшая проинспектировать трудфронт. Причина была в том, что тесть, оказывается, неправильно прибивал пресловутые дощечки: по мнению его супруги, их надо было приколачивать именно как кирпичики. Тесть, разумеется, возмутился, поскольку имел свои представления о том, как надо делать правильно. Однако, долгой брани с дражайшей половиной не выдержал и согласился на всё. "На всё" - значит именно что на всё, включая отдирание прибитого. Тихо матерясь, он отправился за гвоздодёром.
Через пару минут из чулана донеслось: "Марина! Ты куда гвоздодёр дела?!" И тёща, шипя, отправилась на поиски нужной вещи.
Я опять озадачился, поскольку прекрасно понимал, что, ежели я появлюсь с искомой вещью в руках, то вся нерастраченная энергия (а мои родственнички были хорошо на взводе) обрушится на меня. В успехе же работ я был заинтересован по минимуму. Посему я мудро решил ничего не делать, а гвоздодёр благополучно заныкал в сараюшку, благо там тоже был ящик со струментом (правда, столярным). После чего снова задумался - на сей раз о том, как прибивать дощечки: вертикально или горизонтально? Всё взвесив, я решил, что лучше не суетиться: вдруг тёща да передумает, и тогда опять придётся всё переделывать.
Между тем поиски гвоздодёра продолжались - с соответствующим накоплением отрицательных эмоций. Когда дело дошло до громких воплей, я решил, что надо что-то делать, и сунулся в дом. Перемазанные в пыли (в доме было вообще грязно, а в чулане особенно) родственники жены встретили меня куда как неласково. Я попытался было подать идею, что гвоздодёр можно поискать в сараюшке, но был дружно ошикан обоими. Мне было тут же объяснено, что в сарае лежат только рубанки-фуганки, да пилы на стене, и гвоздодёр туда попать не может по определению. Однако, потом тёща задумалась, и, заявив мужу, что "ты мог положить" (что было с негодованием отвергнуто), отправилась в сараюшку. Через некоторое время она торжественно вернулась, потрясая гвоздодёром, после чего устроила супругу выговор на тему того, как называется тот, Кто Кладёт Вещи Не На Свои Места И Потом Забывает Об Этом. Надо сказать, что сама тёща отличалась редкостной способностью заныкивать самые нужные вещи чёрт знает куда - а посему уличить в этом ближнего ей было невыразимо приятно.
Мне же было слегка неудобно, но всё-таки не слишком - по крайней мере, появился шанс на то, что дело пойдёт.
Однако, тесть, раздосадованный такой моральной победой супруги, решил в отместку намертво упереться в вопросе о прибивании дощечек. А именно, он категорически заявил, что прибивать их надо только вертикально, обосновав это механическими, физическими, метафизическими, геологическими, социально-экономическими, и чёрт его знает какими ещё причинами. Тёща же, возбуждённая очевидной победой, тоже упёрлась намертво. И вот тут-то, в разгар спора, кому-то из них (не помню уже кому) пришло в голову спросить меня, а как же я сам-то прибивал эти чёртовы дощечки.
Я оказался в сложном положении. Признаваться в том, что я начинал с горизонтального расположения означало признаться в истории с гвоздодёром, что было вполне самоубийственно. Сказав же, что я самовольно начал прибивать их вертикально, означало вызвать всяческий гнев тёщи, что было менее смертельно, но всё-таки неприятно (да к тому же и неправда это). Потому я просто утаил начало истории, сказав, что-де просто посмотрел, как делает тесть, и сделал так же.
Тёща тут же обрушилась на меня - за то, что я, оказывается, проигнорировал её инструкции, которые она мне якобы давала на тему проклятых дощечек, и каковые, оказывается, именно я должен был донести до слуха её супруга. Разумеется, эта новая версия была выдумана ad hoc, на месте, так что даже тесть это сообразил (и скорчил соответствующую гримасу) - но тёще очень хотелось дожать ситуацию до полного своего триумфа. Мне же это было побарабанно - посему я сказал, что, видимо, её не понял, и предложил отодрать уже прибитые дощечки и прибить их как надо. Тесть этому решительно воспротивился, поскольку потратил слишком много красноречия по поводу того, как именно это надо делать... Ситуация, короче, была какая-то свифтовски-ближневосточная, остроконечно-тупоконечная по содержанию, арабо-израильская по пафосу.
Но тут, вопреки современной драматургии, на сцену выступил deus ex machina. А именно - пошёл дождь (вообще-то собиравшийся это сделать всё утро).
И, разумеется, все участники действа побежали прятать струмент (и положили всё, включая молотки и гвоздодёр, не куда-нибудь, а в сараюшку), покрыли плёнкой пресловутые дощечки, после чего, тяжело вздыхая, отправились на кухню.
Там нас ждала отвратительного вида, цвета, запаха и вкуса тёщина стряпня (любопытно, что я напрочь забыл, какая именно: очевидно, это вытеснение). Однако, тёща, нуждавшаяся после одержанной победы в успокоении нервов, расщедрилась и вынесла из своих запасов бутылочку вишнёвой запеканки собственного изготовления (а вот в этой сфере, надо сказать, она блистала талантами). Задумчиво её уговорив, мы все как-то расслабились, посмотрели на проблему другими глазами, и, в общем, согласились на том, что дощечки лучше уж теперь прибивать так, как начали, то есть вертикально, чтобы не переделывать - хотя правильнее на самом деле было бы всё делать горизонтально.
Разведя понятия "лучше уж теперь" и "правильнее на самом деле", все почувствовали такое удовлетворение от собственной изобретательности, что достали бутылочку липовой настойки (о-о-о!), и начали уговаривать её.
Тут мне позвонила Кира и нащебетала про что-то немедленное и срочное. В связи с чем я по-быстрому распрощался с её родителями и уехал.
Как потом рассказала моя нежная супруга, тесть с тёщей таки прикончили липовую, после чего разумно рассудили, что с маханием молотком можно и погодить (хотя дождь, кажется, успел кончиться). Ну а затем тёще позвонил её знакомый Марек, и куда-то зазвал её с тестем "до вечера и дальше".
На следующий день у тестя на работе возник очередной форс-мажор. Потом было что-то ещё. Короче говоря, когда я дней через десять снова оказался дома у тёщи, пресловутые дощечки так и лежали под плёнкой (под которую, впрочем, уже заметно натекло - всякие противные "осадки" выпадали с удручающей регулярностью).
А совсем потом кто-то из друзей тёщи нахрен раскритиковал саму идею обшивки сараюшки этими самыми досочками, да так убедительно, что её проняло.
Так что через месяц, когда я зашёл по нужному делу, а тестя не было дома, тёща (несколько смущаясь) попросила меня сделать небольшую работку на пятнадцать минут. А именно - аккуратно выдрать уже прибитые дощечки.
Я взял пресловутый гвоздодёр, и довольно быстро уничтожил дело рук своих, а также и тестя. Сделал я это без всякого сожаления. Потом, правда, она потребовала ещё и выколотить гвозди из деревяшек, что показалось мне некоторым излишеством - но я не стал спорить, чтобы хоть как-то завершить эту историю.
Зато теперь я абсолютно точно знаю, что именно является самым сложным моментом в процессе забивания гвоздей.
Как, впрочем, и в любом другом.
)(
