"оставалось лишь раз вздохнуть"

Теперь подумайте о том, какова наилучшая стратегия, которую может избрать эта сила по поводу Вас и Ваших планов. Совершенно очевидно, что лучше всего разрушать таковые именно в тот момент, когда "всё почти готово" - поскольку - и т. д.

Можно предположить и более раннее участие - "на стадии замысла". Тогда вообще получается конфетка. Поманить, увлечь, завлечь в зеркальный лабиринт, причем играя (изначально) на человеческом стремлении "к чему-то хорошему" (в обоих смыслах, от стремления к общему благу до того, что называется "соблазн").

Ну и в самом конце уже грохнуть по голове. Классика.

...Теперь о том, что мучило меня. Как нетрудно догадаться, я отправилась в
путь в печали, ибо печальным было дело, ради которого я покинула дворец. Но
теперь в ушах у меня все громче звучал проказливый и непочтительный голосок,
и он будто нашептывал мне, хотя я не слышала слов: "Почему бы не пуститься в
пляс твоему сердцу?" И безумие мое зашло так далеко, что сердце ответило: "И
верно, почему?" Мне приходилось вдалбливать самой себе, словно непонятливому
ученику, почему у меня нет ни малейшего права пуститься в пляс. Пускаться в
пляс, когда у меня отняли мою единственную любовь, у меня, у
царевны-страшилища, покорной служанки Царя, тюремщицы ненавистной Редивали?
Пускаться в пляс мне, которую забьют насмерть или прогонят к нищим, как
только мой отец умрет, - да кто знает, на какие еще подлости способен наш
Глом? Но сердце мое не желало слушать доводы рассудка. Огромный мир,
открывшийся передо мной, позвал меня, и мне хотелось идти все время вперед,
встречать по пути все новые и новые вещи, странные и прекрасные, и так -
пока я не достигну пределов этого мира. Свежесть и тугая влажность растений
(а я не видела ничего, кроме сухой травы и выжженной земли, несколько
месяцев перед моей болезнью) заставляли меня думать, что я недооценила мир;
он оказался куда добрее и радостнее, чем я полагала, - он смеялся, а сердце
его плясало вместе с моим. Я усомнилась даже в своем уродстве. Как можно
ощущать себя уродливой, когда твое сердце танцует от радости? Там, в глубине
неловкого тела, под маской уродливого лица притаилась совсем другая женщина
- свежая, желанная, проворная.
Мы Простояли на гребне совсем недолго. Но еще несколько часов после
этого, пока мы поднимались на холмы и спускались по петляющей тропке, часто
спешиваясь и ведя коня под уздцы, иногда рискованными кручами, во мне шла
эта борьба.
Неужели я ошибалась, пытаясь победить в себе это дурацкое радостное
чувство? Простые приличия требовали от меня именно этого. Могла ли я прийти
на похороны Психеи с улыбкой на устах? Если могла, то чего стоила тогда моя
любовь? Здравый смысл требовал этого. Я знала мир слишком хорошо, чтобы
поверить его мимолетной улыбке. Кто поверит пошлым уловкам потаскушки, после
того как был трижды ею обманут? Выдавшаяся хорошая погода, свежая зелень
после долгой засухи, здоровье, вернувшееся после мучительного недуга, -
уловки, которые не заставят меня забыть все, что я знаю об этом проклятом
богами, зачумленном, жестоком, гниющем мире. Я знаю все, я не дурочка. Тогда
я еще не понимала так хорошо, как понимаю сейчас, главную причину своего
недоверия к миру: боги никогда не призывают нас к радостям и наслаждениям
так властно, как тогда, когда готовят для нас новые муки. Они развлекаются
нами, как мыльными пузырями. Чтобы мы лопнули и доставили им удовольствие,
нас нужно сперва хорошенько раздуть. Я еще не знала об этом, но сдержала
свой порыв. Я справилась с собой. Неужели они полагали, что на мне можно
играть, как на флейте, в любой момент, когда им заблагорассудится?
Мучения мои прекратились только тогда, когда мы одолели последний
подъем перед тем, что и было собственно Седой горой. Мы уже находились на
такой высоте, что ветер холодил нам кожу, несмотря на яркое солнце. У наших
ног, отделяя нас от вершины, лежала темная, мрачная долина - черные мхи и
лишайники, огромные валуны, россыпи камней; казалось, что это - рана на теле
Горы, огромная болячка, покрытая коростой. Сама же Гора высилась перед нами,
и нам пришлось задрать головы, чтобы увидеть ее макушку, - она завершалась
острыми зубцами, словно гнилой зуб старого великана. Склоны были довольно
пологие, если не считать нескольких страшных на вид утесов слева от нас,
стоявших неприступной, черной стеной. И тут боги оставили меня в покое, и
радость покинула мою душу. Здесь не было ничего такого, от чего могло бы
пуститься в пляс и самое беззаботное сердце.

Клайв Льюис, "Пока мы лиц не обрели"
http://lib.ru/LEWISCL/lica.txt

Сразу три вещи произошло. И друзья отвернулись, и дело накрылось, и т.д. Сразу три !! плохие вещи - так не происходит ОБЫЧНО. Может есть исключение, но вряд ли.

Так что... вопрос у товарища больше такой, умозрительный...