В грандиозном массиве воспоминаний и мемуаров царских каторжан и узников очень выделяется целый блок сногсшибательных мемуаров политических противников царской власти, который всегда меня вдохновлял и заставлял, как это модно выражаться, морфировать. Cоответственно, одним из моих научных хобби является систематизация и сбор подобных свидетельств. В перспективе я бы хотел написать подробную статью, где подробно бы анализировал динамику изменения статуса "политического" заключенного у нас в стране с 1880 по 1953 гг. На мой взгляд, тема достаточно важная.
Прежде всего следует понимать очень важный нюанс: статус "политического" преступника до революции кардинально отличался от такового в 1930-1950-е гг(хотя инерция от старой парадигмы очень отчетливо чувствовалась в 1920-е, к концу десятилетия "иерархия привилегий политических" начала отмирать и деградировать, однако - что удивительно- сохранилась как рудимент в 1930-е в некоторых политизоляторах ОГПУ-НКВД, о чем с гневом вещал нарком Ежов на одном из совещаний ГУГБ в 1937г, однако в ИТЛ en masse политики превратились в самый презираемый страт в лагерной иерархии).
Поскольку царизм заимствовал основные теоретические и практические положения своей тюремной политики из западного пенитенциарного опыта, то, следовательно, до периода ужесточения отношения к "революционерам" в период 1908-1912 гг.(да и то не везде) "политики" царского разлива(в отличии от гнобимых и унижаемых "фашистов" по 58-й в конце 1930-х) довольствовались, как правило, значительными льготами и привилегированным положением по сравнению с бытовиками и профессиональными уголовниками. Если изучить репрезентативную выборку из мемуаров самых натуральных искренних врагов самодержавия, можно насобирать ну просто мириады разрывающих шаблонов занятных сюжетов.
Буквально недавно начал читать занимательные мемуары одного из членов партии социал-революционеров Марка Вениаминовича Вишняка.
М.Вишняк в молодости
Примечательная личность хотя бы тем, что в эмиграции в США он был ни много ни мало редактором русcкоязычного отдела Time. Помимо всего прочего, в эмиграции Вишняк преподавал русский язык, а одним из его учеников был никто иной как Его инфернальное величество Ричард Пайпс(становятся немного понятны корни инвективов последнего).
И тут меня как громом поразило. Оказывается, Вишняк после ареста на эсеровской сходке жандармами, отсидки в ДПЗ в Москве и некоторых психоделических с точки зрения реалий 1930-х приключений(которые заслуживают отдельного поста) был административно сослан под надзор полиции в Нарымский край, и не куда-нибудь, а аккурат в то самое Колпашево, в которое 23 года спустя после пребывания там молодого борца за народное счастие приедут представители власти этого самого государства народного счастия, чиновники наркомата юстиции государства рабочих и крестьян: заместитель начальника ИТУ т.Емец и нарсудья Остренко. Их докладную некоторое время назад я публиковал в блоге.
Бытовые детали пребывания ссыльных в страрорежимном Колпашево образца 1910 г. времен кровавого царизма настолько радикально отличаются от того, что было зафиксировано ревизией свергнувших эксплуататоров чиновников СССР, что у меня созрела мысль дать две колонки текста- в одном будет представлено политическое узилище для политссыльных образца 1910 года в описании Вишняка, а в другой колонке- уже известный нам документ ревизии ИТУ от октября 1932 г. Цель- просто зафиксировать мириады деталей, где затаился дъявол. Интересно было бы послушать рефлексию эсера М.Вишняка, если бы он хотя бы одним глазком посмотрел на ситуацию в 1932 г., хотя сомнения стали этого человека(безусловно умного) обуревать уже в 1917 году.
Интересно, что в обоих случаях мы не говорим о заключенных в полном смысле этого слова. Вишняк жил вместе с разными категориями сосланных(а таковых было около 8 до 1900г.), в ИТУ 1932 года же находились, в основном, так называемые сосланные по суду. Так что описываемые в обоих случаях категории в юридическом отношении, вообщем-то, стоят к друг другу куда ближе, чем кажется на первый взгляд. И там и там мы говорим о тех, кого режим считал своими "врагами". В случае Вишняка сомений нет- член партии эсеров, мечтающий о гибели самодержавия и пытающийся эту самую гибель приблизить. Не буду ударяться в сложную тему были ли действительно врагами сосланные в советском случае, это отдельная большая тема. Для чистоты сравнения предположим, что и советские ссыльные были искренними врагами власти.
герб Колпашево
Колпашево 1910 года versus Колпашево образца 1932 г.
Вице-губернатор, к которому я явился с проходным свидетельством, не теряя лишних слов, заявил: - Будете препровождены в Колпашево!.. Пароход идет послезавтра. "Препровождение" носило скорее символический характер. Стражник держался всё время в стороне, и я был предоставлен самому себе. Пройдя Томь, пароход стал спускаться по Оби. В это время года она разлилась очень широко, и левого берега местами вовсе не было видно. Правый, высокий и живописный, закрывал перспективу. Тайга, на тысячи верст непроходимая, лежала дальше и глубже за тундрой, ее и с палубы парохода не было видно. Колпашево отстояло, примерно, на 300 верст от Томска - на половине речного пути вдоль Нарымского края. Плавание продолжалось около суток. Мы пристали к самому берегу, в это время года высокому и крутому. Навстречу высыпало всё местное начальство несколько стражников и урядник. Сопровождавший меня чин передал препроводительные "на меня" бумаги, и я перешел в ведение нарымской полиции. Колпашево называлось селом, но церкви в нем не было: начали строить, да бросили. Колпашево, а не заштатный город Нарым считался в мои годы культурным центром края и ссыльного мира. Село раскинулось на большое расстояние вдоль реки. На пространстве, превышающем в несколько раз площадь Швейцарии, не существовало ни телеграфа, ни телефона, и дважды в год, в весеннюю и осеннюю распутицу, край бывал совершенно отрезан от внешнего мира недель на 4-5. На весь огромный край имелся всего один врач в Нарыме, время от времени объезжавший населенные пункты и застревавший на недели там, где его застигало вскрытие Оби. Население состояло из местных крестьян, чалдонов и ссыльных. В небольшом числе сохранились и аборигены края - остяки, с конца 16-го века вошедшие в орбиту Москвы и платившие ей ясак. Были еще тунгусы - в меньшем числе. Местом политической высылки Нарымский край стал после польского восстания 1863 года, когда сюда выслали несколько десятков польских повстанцев. В течение 40 лет в Нарымский край высылали лишь в порядке исключения отдельных лиц. Но после революции 1905 г. край, можно сказать, "ожил": сюда стали высылать политических и участвовавших в аграрных "беспорядках" крестьян. Особенно много выслал последних П. А. Столыпин в бытность саратовским губернатором. Генерал-губернатор Варшавы Скалон усвоил другую манеру. Чтобы скомпрометировать политических, он высылал их в Нарымский край вперемежку с уголовными: контрабандистами, сутенерами, притоно-держателями, которых нельзя было привлечь к суду за недостатком улик. В годы наивысшего "импорта", 1909-1910 гг., число политических в Нарыме приближалось к двум тысячам, а потом стало понижаться, пока Сталин, на собственном опыте оценивший в 1912-ом году прелести Нарыма, не признал его подходящим местом для неблагонадежных и подозрительных. Вдоль всего села шла главная "улица", а параллельно - улочки, не доходившие до конца Колпашева, а упиравшиеся в тупики. Меня предупредили, чтобы я не селился на ближайших к Оби улочках, так как неукрепленный берег осыпается и ежегодно ближайшую к реке улочку оползни увлекают на дно. Я снял большую и светлую, на два окна, горницу в хорошо сложенной двухэтажной избе. Низ, как правило, занимали хозяева, а верх сдавали. Моими хозяевами оказалась бездетная пара, в которой верховодила хозяйка - тетка Дарья. Она и наёмную плату - 4 рубля в месяц - взимала, и печь зимой топила, и простоквашу поставляла. Другая половина избы - или дома - принадлежала брату хозяина, у которого семья состояла из 18 человек, не вмещавшаяся внизу и частично выселявшаяся в сарай и амбар. Я наметил для себя строго размеренный образ жизни. Засел сразу за книги. Гулять ходил в положенные часы - больше к вечеру. Охота выйти за пределы села быстро прошла: мошкара - или "мошка" - слепила глаза и совместно с комарами обратила меня в бегство. Металлическая сетка делу помогала, но удовольствия не доставляла и прогулку отравляла. От леса с малиной, черникой, голубицей, морошкой и грибами я был отрезан. Прогулка сводилась к хождению по Колпашеву вдоль Оби вперед и назад. Но закаты и здесь были пленительны. Приходили знакомиться кое-кто из ссыльных старожил. Как мог, я старался воздерживаться и не расширять круга знакомств. Я был занят весь день и не слишком скучал. А с последним перед осенней распутицей пароходом приехала жена. Я приготовил к ее приезду стерляжью икру, не покупную, а собственного изделья. Искусство было немудреное; требовалось лишь время и терпение отделять мельчайшие серовато-черные зернышки от обволакивающей их соединительной ткани. Мы зажили непривычной, спокойной, "буржуазной" жизнью. Высланным, или, как они предпочитали себя называть, ссыльным полагалось пособие на жизнь от казны. Оно определялось в зависимости от социального и образовательного положения. Столыпинские аграрники получали меньше всего - 4 р. 50 к. на душу в месяц. Дворяне и лица с высшим образованием получали высшую ставку - 13 р. 25 к. Все прочие - 6 р. 50 к. К зиме и лету выдавали добавочно "на обмундирование" от 12 до 18 рублей. На жену полагалось столько же, сколько мужу; на детей - особо. Мы вдвоем получали таким образом 26 р. 50 к., что было достаточно на скромную жизнь. "Роскошной" она, конечно, и не могла быть. И в помине не было ни водопровода, ни газа, ни электричества, ни канализации. Не было и более элементарных удобств. Мы питались у соседки, милейшей Екатерины, которая стряпала, как умела: готовила шанежки (белый хлеб на сметане) и подавала суп, рыбу и мясо на одной тарелке. Но со стола у нас не сходили нельма, осетрина и стерлядь во всех видах - вареная, жареная, запеченная в пироге, маринованная, копченая. В копчении стерляди и нельмы я в Колпашеве был пионером - не в том смысле, конечно, что я первый стал ее коптить, а в том, что подал идею: а почему бы не закоптить стерляди, как коптят другую рыбу. Я стал и первым заказчиком-потребителем копченой стерляди. За копчение взимали две копейки с фунта. Нам казенного пайка хватало. Другое дело "непривилегированным", привычным, как правило, к выпивке, табаку, картам. Пособие для них было недостаточно, и, кто не получал помощи со стороны, искал заработка. Ловчились, как могли. Поступали на службу, занимались рыбным промыслом, охотились на пушного зверя, торговали чем придется: спиртом, табаком, овощами и фруктами. Яблоки и виноград привозили из Томска. Других фруктов чалдоны в глаза не видали. Груши от вишни отличить не могли, и, потому, некоторые из них называли меня Грушевским, прослышав, что фамилия моя звучит экзотическим фруктом. Источником подсобного дохода для ссыльных, как и для местного населения, служил кедровый орешек. Особо предприимчивым и выносливым удавалось на орешке подработать за сезон до 100 рублей. Орех на кедре, как земля или как рыба в воде, считались в Нарымском крае ничьими или "божьими", принадлежащими одинаково всем на равных правах. Власть не облагала население налогами, зато строго следила за соблюдением равных шансов за всеми. Поэтому день, с которого разрешалось "ломать шишку", устанавливался заблаговременно и упреждать его считалось нарушением законов божеских и человеческих. Задолго до объявленного дня отправлялись в глухую тайгу целые экспедиции из отдельных охотников иногда с семьями, телегами, корзинами, таранами и прочим инструментарием. На деревне в эти дни оставались только стар и млад, непригодный добывать орешек. Шишку ломали ближе к осени. А среди зимы, в начале декабря, ломали "яму". Здесь проявлялось то же уравнительное правосознание, но в применении не к ореху на дереве, а к рыбе в воде. Тоже заранее устанавливали день, с кануна которого в определенных местах на Оби, где залегала рыба на зиму, съезжались охотники-рыболовы и промышленники-купцы. И мы поехали на невиданное зрелище, несмотря на лютый мороз. С вечера стали ломать "яму" - вернее, лед - и запускать под него рыболовные снасти: переметы, крючки на деревянном якоре и прочее с тем, чтобы на заре вытащить что кому посчастливится. Груды разного сорта и размера рыб, тут же в воздухе замерзавших, поступали немедленно в распродажу. И нам посоветовали запастись на зиму. За б рублей я приобрел полтора пуда стерляди. От участия в жизни колпашевской колонии я уклонялся по разным мотивам. Это не значило, однако, что мы избегали всяких встреч и знакомств. Жена согласилась давать уроки французского языка, почему-то понадобившегося молодому, не всегда опрятному, но любознательному ешиботнику из еврейской школы в Польше. Явился и другой охотник до французского языка полуинтеллигентный социал-демократ, отводивший все предостережения относительно трудностей произношения ссылкой на то, что "не боги горшки обжигают". Тем не менее терпения у него хватило не надолго, и он отстал. |
На бланке Наркомюста РСФСР. Орфография сохранена. Сканы оригинала : http://corporatelie.livejournal.com/76868.html |
Источник: Цит. по Вишняк М. В. Дань прошлому / М. В. Вишняк. – Нью-Йорк: Изд-во им.Чехова, 1953.
В качестве эпилога я хотел бы привести цитату самого же Марка Вишняка из той же работы:"Лишение свободы это — особое состояние, которое надо пережить, по описанию о нем судить нельзя. Как здоровье или воздух, свободу ощущаешь и особенно ценишь, когда ее нет. Конечно, тюрьмы царского времени, если исключить прославленные своей жестокостью Рижский и Орловский централы и некоторые другие, не могут идти ни в какое сравнение с советскими тюрьмами, изоляторами, исправительными домами и концлагерями. И в тюрьмах царского времени было несладко сидеть, но в той форме и мере, в какой тюремный режим признавал известный минимум прав за заключенным, соблюдение этого минимума было обязательно для тюремщиков, которым вовсе не всегда внушали, что заключенный классовый враг и «гад», которого надо обезличить, унизить, истребить".
P.S Важное пояснение: антинаучно и наивно идеализировать пенитенциарную систему поздней Российской империи и полагать, что тюрьма до революции везде и всегда была какими-то там особенным курортом. Отнюдь. "Везде и всегда хорошо" не бывает даже на воле, чего говорить о тюрьмах конца XIX -нач. XX века , местах изначально и во все времена порочных и несправедливых. Тем более в эту эпоху тюрьмы даже развитых индустриальных стран страдали от неизлечимых инфекционных болезней и антисанитарии, вдобавок к традиционной для всех тюрем вероятности оказаться под властью садистов.
Просто в жизни, а особенно в истории нашей тюремной системы, все оценочные суждения очень относительны. Вот и весь смысл данного поста. Все зависит от изначальной системы координат. Всегда есть куда лучше, но и всегда есть куда хуже.
Некоторые тюрьмы до 1917гг были по настоящему жуткими местами(особенно централы и пересыльные) и на протяжении 30 лет, допустим, с 1885 по 1915гг. в более 800-а тюрьмах Империи от Владивостока до Варшавы творились разные и порой по настоящему страшные вещи. Но подобные обобщения слишком примитивны и мало что объясняют и доказывают. Спасибо за внимание.
May 26 2014, 10:14:16 UTC 5 years ago
отнюдь не страдал человек.
интересно, какие он выводы делал из сопоставления рассказов о советских исправительно-трудовых учреждениях, куда успели загреметь многия его товарищи, со ссылочными местами юности своей.
May 26 2014, 10:29:04 UTC 5 years ago Edited: May 26 2014, 10:33:33 UTC
Насчет 2-х этажного дома. (Просто так, для информации). Одноклассник в теме сибирской истории покрепче чем я, говорил, что Екатерина 2 запретила строить деревянные дома выше чем ОДНО-этажные. Если кто-то думал строить 2-х этажный, первый этаж обязательно из камня или кирпича. Вот это в Сибири исполнялось.
May 26 2014, 11:20:56 UTC 5 years ago
При этом первый этаж формально считался нежилым, складом, клетью...
May 26 2014, 11:54:41 UTC 5 years ago
May 26 2014, 14:05:52 UTC 5 years ago
May 26 2014, 14:28:18 UTC 5 years ago
Как же вы утомительны в своей глупости.
May 26 2014, 15:01:04 UTC 5 years ago Edited: May 26 2014, 15:03:34 UTC
По счастью, в расиании не все дураки, и мы тоже можем заняться сравнением несравнимого.
Дело в том, что можно привести наглядную аналогию, на современной основе, будь таковая представлена в расианском законодательстве.
Вот легко себе представить, как кровавый тиран Путин, прямо в эту минуту, ссылает социального революционера Крылова в сибирскую ссылку.
К примеру, за его неоднократные, антипутинские пикеты и митинги.
Типа, за лозунги «земля – русским», «даёшь честные выборы» и так далее.
При этом, сам Крылов не бомбист-карбонарий, в полицмейстеров не стрелял, банки не грабил, иначе его бы просто повесили во времена Российской империи.
Он просто «боролся за демократию», за что и избежал «путинского галстука».
Я не удивлюсь, если Крылов будет ужасно страдать, лишённый свободы, томясь в застенках интеллигентно бродить по селу и покупать у крестьян молоко, писать воспоминания, манифесты и капиталы.
Может даже героически бежит от сатрапов в какой-нибудь Лондон.
И всё то же самое можно представить себе после десятилетий мировой войны, нескольких революций, гражданской войны, иностранных интервенций, массового бандитизма, разгула преступности, разрухи, голода и так далее.
Короче, после рек и морей крови, когда цена человеческой жизни становится даже не копейка.
В первом случае, безобидного дурачка просто сослали, потому что если всех дурачков расстреливать только за то что они дурачки, то империя обезлюдит.
Во втором случае, его упекут в тифозный барак и забудут что такой был, хотя могли бы и расстрелять сразу.
Re: Как же вы утомительны в своей глупости.
May 26 2014, 15:26:29 UTC 5 years ago
Anonymous
May 26 2014, 19:47:22 UTC 5 years ago