Первый вопрос, который возникает при взгляде на русское издание опуса Малкольма Гладуэлла, -- кто делал перевод? Оригинальное название "Outliers: The Story of Success" по мановению волшебной шариковой ручки превратилось в "Гении и аутсайдеры. Почему одним все, а другим ничего?" Надо сказать что в книге не так много места уделено аутсайдерам, чтобы можно было говорить о полноценном сравнении. О "все или ничего" тоже не говорится. По-моему, "Выдающиеся личности. История успеха" вполне адекватно передает то, что сам автор ставит в центр повестования. К нему и обратимся.
Автор относится к перспективной школе "думающей американской журналистики". На волне общего интереса к высоким технологиям и фантастике, научпоп в США бьет все рекорды продаж и amazon'а и barnes&nobl'а. В последнее десятилетие компиляции журналисткого расследования и академических работ a la "Freakonomics" стали неотъемлимой частью популярной культуры. Понятно, что издательства делают кассу, а на соответствующие (пусть и очень интересные) научные статьи никто без подобной обертки не стал бы и смотреть. Механика процесса такова: найти интересные примеры из жизни, обобщить их с помощью страничных цитат из научной литературы и сделаеть подобающие гуманистические выводы.
Ровно в этом жанре и творит историк по образованию и колумнист "New Yorker" по призванию Малкольм Гладуэлл. Все его книги в той или иной мере фокусируются на проблемах популярной социологии, культуры, образования. Вот и в "Outliers" он рассматривает социальные причины возникновения выдающихся личностей, приходя к хорошо известному финалу: "культурная среда для развития гения значит столько же, если не больше, чем заложенные от природы способности". Ясно, что вывод должен быть одновременно мотивацией для массы не всегда образованных читателей-подростков ("упорство и труд все перетрут"), а с другой -- опираться на новейшие достижения гуманитарных наук. В силу очевидного литературного таланта, Гладуэлл со своей задачей более или менее справляется, соединяя несоединяемое. На страницах дневника не место объемной научной критике, так что пройдусь "по верхам". Невозможно отделаться от ощущения натянутости некоторых промежуточных выводов.
Возьмем пример с рисовыми полями. Он ссылается на исследования, доказывающие предрасположенность азиатов к математике на очень зыбких основаниях. Мол китайцы "легко" воспринимают язык цифр. Приводит классическое сравнение поговорок, китайских и русских, для убеждения в трудолюбии обитателей "поднебесной". Получается, что культурная среда выделяет чудесные способности с удивительной скоростью. Все это конечно хорошо, но оторвано от остальных, не социологических наук. Если говорить о математических способностях, то это скорее врожденное абстрактное мышление, которое нельзя получить благодаря зубрежке. Именно ей славятся китайцы, приехавшие на Запад и заполонившие университетские городки. Дикая мотивация этих "гастарбайтеров" могла бы творить чудеса, будь у них настоящие математические способности. Однако, кроме нескольких выдающихся личностей типа Теренса Тао (родившегося в Австралии и получившего вполне западное воспитание) полуторамиллиардный Китай ничего миру не дал. Общая масса научных работников с Востока велика, да. Но это именно масса.
С точки зрения выдающихся аналитических способностей последние три века лидирует страна с прямо противоположными культурными условиями -- Франция. Там и обширные поля, и неспешные размышления (а не агония рабского труда с утра до ночи), и пресловутые "французские крестьяне" из примера Гладуэлла. Кстати, французкие числительные это что-то. Старая романская система с "четыре дюжины три" вместо 81. Трудолюбие дает значительное конкурентное преимущество в случае равенства способностей, азиаты же в целом куда менее одарены. Понятно что пример автора бестселлера рассчитан на неискушенную американскую публику, но все же...
Традиционно родная история дается американским (канадским) авторам лучше и пример с хоккеистами-юристами более основателен. Хотя и здесь есть о чем поговорить. В случае с юристами, благодаря конкурентной среде свободного предпринимательства пробившими себе дорогу в жизнь, непонятно что он хочет сказать. Все национальности Нью-Йорка, а не только евреи, имели возможность интегрироваться в американский "плавильный котел". Кто хотел быть стряпчим, им и стал. Кто хотел и был предрасположен стать мафиози, им и стал. Если речь идет о рассовом противостоянии WASP и иудейского населения штата Нью-Йорк, то первые его создали, а вторые лишь встроились в готовую систему. Он довольно интересно рассказывает о сделках M&A, за которые брались только начинающие юридические конторы, но подозреваю, что здесь автор немного лукавит. Вообще все его рассуждения о трудолюбии сводятся в конечном счете к банальностям американского сентиментального кино, которое он же и упоминает в двусмысленном контексте в самом конце книги.
