1128.Венесуэла - перехват управления извне

Известный Утёнок Галковский -
Такая советская дрянь!
Гадает мудрец Немировский,
Утёнок, он Инь или Янь?

Он Ленина чтит как героя
И даже святыню в нём зрит.
Основа советского строя
Во тьме зиккурата лежит.

Такой вот уродец Утёнок.
Не знаем, как с ним поступить.
На ворохе жолтых пелёнок
Его с Ильичом уложить?

Пускай полежит рядом с другом,
Великим советским вождём,
Объятый последним испугом...
А мы в стороне подождём

Известный философ Галковский
Выводит советских, как вшей
Гадает мудрец Немировский
Философ, он Кто или Чей?

Он Ленина чтит, как поэта
И даже оружье в нем зрит:
"Основа прорусского строя
Во мгле Мавзолея лежит"

Такой вот прекрасный Философ
Мы знаем как нам поступить
Послать козлошерстных подальше
А лучше совсем позабыть

Пускай полежат рядом с водкой
На желтых своих простынях
Придавлены пьяной икотой
И в мриях о сталинских днях

ВЕРХОВНЫЙ ГОРЕ-КОМАНДУЮЩИЙ

Государь вставал в 9-м часу утра; потом занимался туалетом и, по совершении утренней молитвы, выходил в столовую к чаю. Там уже ожидали его лица свиты. В 11 ч. утра он шёл в Штаб на доклад. В первый раз его туда сопровождали министр двора и дворцовый комендант. По-видимому, оба они собирались присутствовать при докладе. Но генерал Алексеев решительно воспротивился этому, и оба они остались за дверями.

При первой, операционной части доклада присутствовал не только генерал-квартирмейстер, но и дежурный штаб-офицер Генерального Штаба. По окончании этой части государь оставался наедине с генералом Алексеевым, и тут они обсуждали и решали все вопросы, касавшиеся армии. Государь возвращался во дворец после 12 ч., иногда за две-три минуты до завтрака.

Собственно говоря, этим часовым докладом и ограничивалась работа Государя, как Верховного Главнокомандующего.

Об участии его в черновой работе, конечно, не могло быть и речи. Она исполнялась начальником Штаба с участием или без участия его помощников, а Государю подносились готовые выводы и решения, которые он волен был принять или отвергнуть. Экстренных докладов начальника Штаба почти не бывало. За всё пребывание государя в Ставке генерал Алексеев один или два раза являлся во дворец с экстренным докладом. Обычно же, все экстренные распоряжения и приказания он отдавал самостоятельно, без предварительного разрешения государя и лишь после докладывал о них.

В этом отношении при великом князе дело обстояло совсем иначе. Начальник Штаба являлся к нему по несколько раз в день, и ни одно серьезное распоряжение не делалось без великокняжеского указания или разрешения.

На высочайших завтраках и обедах всегда присутствовало более 20 человек. Обязательно приглашались к высочайшему столу: великие князья, свита, иностранные военные агенты, генерал Иванов и я. На завтраках, кроме того, всегда присутствовал могилёвский губернатор/

После завтрака государь обычно принимал с докладом министра двора, а иногда и других министров, когда те приезжали в Ставку, а затем, около 3-х ч. дня, отправлялся на прогулку. Тут его сопровождали: генерал Воейков, князь Долгоруков, граф Граббе, профессор Фёдоров, Нарышкин и дежурный флигель-адъютант. Обыкновенно, выезжали на автомобилях за город, а потом пешком делали чуть не до 10 верст.

Летом иногда прогулки совершались по Днепру в лодках. Тогда адмирал Нилов вступал в исполнение своих обязанностей, садясь у руля лодки с государем, а последний бессменно сам работал вёслами. Лица Свиты сидели в другой лодке, где гребли матросы. И так пробирались вёрст семь вверх по Днепру.

От 5 до 6 ч. в. шёл чай, после которого до обеда государь принимал доклады министров, писал письма. В 7.30 ч. вечера начинался обед; после него часов до 9-ти веч. - беседа с обедавшими гостями. В 10 ч. вечера ещё раз подавался чай, после которого, если не было спешных дел, происходили игры. По окончании обеда я слышал несколько раз, как государь мимоходом говорил графу Граббе: «Сегодня не будем играть в кости».

Так у Государя Генштаб был. Мог и в кости союзников поиграть. У Джугашвилипотама вот генштаба не было окромя английского, играл костями подданных.