С мест поступают вопросы, не хочу ли я заняться дауншифтингом. Теперь это модно. Не буду скрывать, что порой такая мыслишка и подступает, но пока вижу для себя только две роли. Первая, конечно, содержатель придорожной корчмы, что, озираючись по сторонам, с злорадной улыбкою добавляет в каждый пятый испекаемый чебурек слабительное, а зимними ночами выходит с дубиной на большую дорогу и грабит припозднившихся пилигримов.
Вторая роль, что подойдет мне - энтомолог, собирающий жуков на бескрайних просторах Индии. Лишь только закрою глаза, как предо мною предстает величественная картина: я, с мешком отловленных редчайших разноцветных жуков, что никто из ученых в глаза не видывал, выхожу к могучим водам древнего Ганга. На горе старых покрышек на берегу сидят йоги и брахманы. Человек сорок. Шепчут чего-то чревовещательно. В воде плескаются дети. Кто-то полощет белье. У берега над большим костром висит огромный чан. В нем некие люди что-то варят, ворочая в вареве палкою. Поодаль, нахохлившись словно куры на жердочке, сидят стервятники с голыми шеями, устраивая с клекотом время от времени драки.
По реке плывут похожие издалека на бревна вздутые как пузыри трупы счастливцев, сподобившихся быть похороненными в водах священной реки. Ленивые от сытости крокодилы их покусывают, конечно, но не сильно. Многие так и доплывают до океана.
Вот оно величие освобожденной Индии с ее заветными системами оздоровления духа и тела! Я верю в Индию и эти системы. Без этих систем там все бы давно перемерли. А уж как вспомнить про то, что они жуют и выплевывают время от времени - это сильнее первача. На жаре-то. При отсутствии полноценных закусок. Тут без систем никак не обойтись.
Наберу ватагу таких же как я, каждому выдам по промысловой липовой ложке и берестяные туески, набитые глиняными свистульками, бусами, зеркалами и прочими предметами, сеющими прогресс и разум. Девиз моей экспедиции будет прост: "Мы платим только за кипяток!" Это будет великий поход! Наука содрогнется, забьется в конвульсиях!
