Для понимания личности Людовика Великого его взаимоотношения с Великим Дофином очень важны. По сути все, чем мы документировано располагаем о личности Людовика как человека, представлено только взаимоотношениями отца и сына Людовиков, как это зафиксировали придворные, что случайно (именно случайно) оказывались свидетелями их неофициальных взаимоотношений. официальные неинтересны, ибо пронизаны холодом процессий, дидактических выспренних монологов-деклараций Людовика, картинных поз дофина на государственных актах и тому подобной мишурой, являвшейся частью Универсума Короля-Солнца и его наследника Короля-Солнца Второго.
Король-Солнце очень любил старшего сына. Это медицинский, как принято говорить, факт. Обычно люди больше любят младших, но у отцов так бывает, когда любовь достается старшему. Любовь к сыну была у Людовика даже несколько гипертрофированной. Будь дофин не таким прямодушным, он мог бы вить веревки из своего отца. Любовь к сыну не уменьшалась с возрастом. За год до смерти дофина от оспы Людовик сказал ему публично, что в сердце отца он остается тем мальчишечкой, которого он катал на четвереньках по полям Версаля. Внимание! Дофину было уже 50 лет, и он уже успел стать дедом. И вдруг такое признание от надменного отца.
Людовик очень много уделял внимания воспитанию сына. Воспитание было направлено на три вещи. Во-первых нравственное воспитание. Если Людовик был делано великодушным, то от сына он хотел настоящего великодушия, чтобы тому не пришлось учиться этому искусству по восхождении на трон. В результате дофин по характеру вышел вспыльчивым, но очень отходчивым, а часто просто добродушным. Не гневливым. Гневливость из него вышибал сам король. Людовик был неукротимым в гневе, это была наследственная черта Бурбонов, развитая у Короля-Солнца до патологии, но в сыне гневливца он видеть не желал. Он вообще постарался, чтобы его сын, взойдя на трон был Искренним Солнцем. Т.е. если он есть просто Король-Солнце, то его сын должен был взойти Солнцем искренним и великодушным.
Во-вторых, воспитание было направлено на максимальное развитие интеллекта. Людовик считал, что науки должны преподаваться сыну членами Академии на уровне того, как они читают лекции в университете студентам. В известном смысле Великий Дофин был вундеркиндом, первым ребенком-индиго на планете Земля. Тот объем знаний и практических навыков по их применению, что учителя умудрились впихнуть в дофина, просто поражает. Он мог в уме высчитать прочность опор моста (реальный случай из истории войны за Испанское наследство - мост, простоявший потом без малого 50 лет, был построен дофином на ходу, за несколько часов, пока строили мост, подошли войска для которых он был построен, и никто не подумал, что его только что возвели). Этакий ходячий арифмометр.
В-третьих, воспитание строилось на основе природных наклонностей дофина. Когда он выказал интерес к военному делу, что полностью отсутствовал у самого Людовика XIV, к дофину приставили лучшего полководца Франции, не проигравшего ни одной битвы, и по совместительству лучшего фортификатора всех времен и народов маршала Вобана. И Вобан сделал из дофина выдающегося полководца, попутно передав свою любовь к математике, фортификации и свою страсть к устройству садов и парков.
В-четвертых, сам образовательный процесс был обязан идти в максимально игровой форме (особенно на ранних годах, потом, конечно, игровой элемент сильно сократился) и чередоваться с, как мы теперь сказали бы, играми на свежем воздухе и физическими упражнениями. С последним была проблема - дофин не любил охоту. Он любил животных, у него был небольшой зверинец, а охоту, в отличие от отца, страстного поклонника охоты, он не любил. Людовику пришлось согласиться с этим.
Т.е. сама система воспитания дофина была построена так, чтобы в результате получился если не идеальный монарх, то второй Король-Солнце, затмевающий своим блеском славу отца. "Мой сын - главный бриллиант королевства!" - однажды сказал Людовик.
У них существовал негласный договор, заключенный по инициативе самого короля, что Людовик не вмешивается в "заведования" дофина, а просто утверждает его решения. Государственные чиновники об этом знали, знали, что решать будет дофин, но подавать бумаги должны были королю (для субординации, как сказал бы наш Николай Павлович).
Еще черта. Людовик часто проявлял к сыну "материнские" знаки внимания: прохладно одет, шляпа не той красы, парик растрепался и т.п. К "прохладно одет" король вообще относился применительно к дофину плохо - тот в отрочестве и юности перенес две тяжких ангины и до 20 лет был склонен к простудам, так что Людовик всегда внимательно следил, чтобы его сын одевался "по погоде". Вот представьте: вам лет 40, вы заслужОнный вояка, что не раз смотрел смерти в лицо, и вдруг при публике, ваш отец начинает суетливо бегать вокруг вас, причитая и требуя одеть одежду потеплее. Тут же слуги несут теплый камизол, и отец приговаривая: "Скидавай свой куцый", напяливает на вас при всем честном народе этот самый теплый камизол. А такие вещи происходили в Версале неоднократно.
