После обедни в церковном доме трапезничали обычным чином, ведя разнообразные душевно-полезныя благочестивыя беседы. Коснулись и Хэллоуиная. А как его не помянуть? Никак без него не обойдешься! Спросили и мое мудрование по сему вопросу.
Облизавши положенным чином лжицу, коией ел суп, борщом рекомый, поплеввавши на ладошки и пригладивши волосья на голове, встал, кряхтя, из-за стола и, вышед на середину, осенил себя троеперстно, яко отич и дедич заповедали, поклонился на четыре стороны народу честному и молвил сице:
- Нам, - сказал я, расправя ус, - надобно почать непримиримую боротьбу с днями авиации и космонавтики, потому от них грех больший, нежели от заморскаго Хэллоуина. От него вред только раз в году бывает, а от этих туманных дней кажинную неделю впадаем в такое, что и промолвить, угодники обороните!
Тут, понятно, народ шуметь почал:
- Что ты, мол, ктитор, несешь за несусветицу?!
А я им в ответ строгим гласом, нахмуря кустистыя брови и вращаючи глазами разнообразно:
- От сих двух празднеств в народе образовался третий - День бомбардировочной авияции. Кожну пятницу народ воображает себя бомбардировщиками и штурмовиками, от чего половина мужуков в поселке под вечер гудит. Не поселок в общем и целом, а прямо аэродром какой-то. И так гудят отважно, что у многих тыква безо всякого Хэллоуина болит даже до воскресного утра.
- Пора, пора уже с этим что-то делать, - возвысил я глас и поднял десницу с устремленным горе перстом, - ибо в субботу утром имеем и потери - где калитку выломают, где стекло разобьют, а есть еще и результаты воздушных поединков в виде осветительных приборов и раздутых фотографических карточек.
- Тако мыслю, - закончил я в полной тишине и, поклонившись публике на все четыре стороны, вернулся за стол, где доел борщ, положивши в него еще лжицу сметаны, а потом и мясы всякия на вторую перемену вкусих.
