Я вот, в свое время, читал А.Д. Синявского в захаровских изданиях, и вот теперь думаю: может они тоже "в извлечениях"...

Я когда-то читалъ нью-йоркское изданie "Ульмской ночи." Книгу бралъ въ библiотекѣ. Съ этой книгой у меня связана забавная исторiя. Правда, это еще изъ одной изъ прошлыхъ жизней, поэтому плохо отформатировано.

--

Близилось время закрытия библиотеки, когда я туда пришёл.
"Вот, я хотел бы это сдать", сказал я библиотекарю, и она начала
вносить книги в компьютер. "Разве у Вас ещё четыре книги осталось?"
вдруг спросила она. "Нет",-- сказал я, -- "у меня остался только
сборник Ремизова, Взвихрённая Русь". -- "Да", сказала она,
"что-то компьютер не работает. "Ещё в 'Ульмской ночи' Алданова
отклеился номер с обложки", -- сказал я. "Ну это ничего, мы вклеим.
'Ульмская ночь'...", -- сказала библиотекарь, беря книгу в руки.

В комнату вошёл пожилой человек, которого я где-то видел. "Помогите
мне", сказал он своим нежным, несколько иронически звучащим голосом. "Я
ничего, вообще ничего не могу найти." -- "Почему же?", спросила
библиотекарша, слегка улыбаясь. - "Потому что я совершенно бездарен. Я
полностью бездарный человек. Я ищу Гейне и Гёте," -- сказал тот. "Ну",
сказала библиотекарь, "это называется fishing for a compliment. Ну что
ж. Если Вы так уж бездарны, то Вам нужно пойти и поискать ещё раз,
вдвойне. Татьяна Семёновна, wie mache ich mit dem Rechner, dass er
Bücher direkt aus dem Katalog aussucht?" Заведующая Татьяна Семёновна ответила из другой
комнаты что-то неразборчивое. Библиотекарь опять посмотрела в компьютер,
где на экране под моей фамилией отражались книги, которых у меня на
самом деле не было.

Тут я вспомнил, где я видел этого человека. Это был председатель
научного общества при еврейской общине. Когда-то он предлагал мне, как
астрофизику, прочесть у них доклад о последних работах Нобелевских
лауреатов по физике. В принципе я согласился, но до назначения дня
доклада дело пока что не дошло.

Председатель научного общества ушёл искать дальше. "Ещё я хотел бы взять
опять вторую часть 'Начала конца' Алданова", сказал я, "а то я недочитал".
-- "'Ульмскую ночь' он списал," вдруг невозмутимо сказала библиотекарша,
перекладывая книгу на другую полку. Я опешил. "Как это?... Вы уверены,
что он действительно её списал?" переспросил я. "Да, списал", так же
невозмутимо ответила она и продолжала что-то вводить в компьютер. "Как
же он мог такую книгу списать?" недоумённо проговорил я. Ульмская
ночь - это сборник самых сокровенных мыслей Алданова, записанных им на
склоне лет в форме философских диалогов. Я ничего не понимал.

Снова вошёл председатель научного общества. "Нет, я совершенно ничего не
могу найти", сказал он. Библиотекарь ушла помогать ему искать книги.

Из своего кабинета пришла Татьяна Семёновна и стала искать для меня
издание Солоневича. Я взял со стола объявление и прочёл: "Состоится
доклад протоиерея Николая Артёмова, 'Православие как неповреждённая
приемственность'". Читаю ещё раз; так и есть, приемственность. -- "Не знаете, что
это за 'приемственность'? Что они там приемлют?" -- спросил я.
Заведующая посмотрела на листок. "Язык - вещь очень сложная", сказала
она. "Но Артёмов - это человек культурный."

Тут вернулась библиотекарь и оформила мои книги. "Всё же мне бы хотелось
узнать, что Вы тогда имели в виду, об Алданове и его 'Ульмской ночи'", -
опять начал я. "Ну нет, это я имела в виду, что компьютер списал её с
Вашего счёта", сказала она. Вошёл председатель научного общества.
"Проверьте, пожалуйста, заплатил ли я за прошлые месяцы", сказал он. "Я
человек очень рассеянный и очень ненадёжный, это уже было давно
установлено. Уже давно это про меня известно," говорил он.

Попрощавшись и неся под мышкой изрядно потяжелевший портфель, я вышел.