Очевидно, что принципиальное отличие ИГ от многообразных исламских движений, партий и организаций в том, что конституирует себя именно в качестве государства и контролирует территорию большую, чем многие формально «исламские» государства. Причем не в качестве одного из них, а как «социалистическое отечество», т.е. очаг настоящего исламского государства, без всяких оглядок на современные представления о «правах» исповедующего собственное право. Запредельное зверство ИГ есть лишь закономерное проявление соответствующего градуса фанатизма.
ИГ – штука перспективная именно потому, что соответствует идеалу исламской государственности. Ислам как доктрина никогда не мыслил себя в качестве учения, лишь «дозволенного» в каких-то отдельных государствах, возглавляемыми хоть королями, хоть президентами (а тем более – иноверными или светскими), а не иначе, как в форме халифата (эмират и имамат в одном флаконе), где государство эквивалентно общине верующих. И если эгалитаристские поползновения не выдержали испытания реальностью уже в ближайшие годы, то халифат-таки просуществовал несколько столетий.
Тот факт, что он давно распался, и ныне большинство мусульман живет под властью не теократических, а светских, а то и совершенно культурно чуждых режимов, лишь добавляет привлекательности «настоящему» исламу. Причина успеха не в харизматичности какого-то аль-Багдади, а в самой идее халифата как глобального проекта. В том, что «умеренный» или «зависимый» ислам (который, конечно же, по необходимости «религия мира») бессилен против апелляции к своей собственной основе, к тому, что в свое время позволило халифат создать. Попытки богословов светских (и даже не очень) стран представить ИГ дьявольским извращением («мы вообще-то хорошие») могут произвести впечатление на европейцев, но не на потенциальных подданных ИГ. В религиозной сфере «умеренное», если только не подкреплено полицейскими мерами, всегда проигрывает «радикальному».
Можно ли разгромить злобных придурков? Да запросто. Бомбить их, конечно, совершенно бесполезно (после того, как это начали делать, они втрое увеличили свою территорию; нужна «пехота», причем настоящая, а не набранная из местных), но, ведя регулярную войну, покончить с ними в конкретном месте не составит труда и не займет много времени. Вопрос, как обычно, в цене, точнее - в готовности ее платить. Тем более, что идея не умрет и ИГ возродиться в другом месте, где тоже надо будет вести такую войну.
Наблюдать за противостоянием тех, кто менее всего склонен идти на какие-то жертвы, а тем более собственными жизнями, с сообществом, к потерям абсолютно нечувствительным и обладающим практически неисчерпаемыми людскими ресурсами, будет довольно любопытно, а, может быть, и поучительно. Как, кстати, уже подверглось суровому испытанию излюбленное представление о том, что «они такие» потому что голодные и бедные. Привыкшим к тому, что желать можно лишь бытового комфорта и «престижного потребления» и полагающим, что бытие должно определять сознание, приходится с недоумением наблюдать, как к ИГ присоединяются тысячи их «сограждан», жителей самих европейских, вполне благополучных, стран.
Сейчас в русле апокалипсических пророчеств распространились ожидания «нового средневековья». Я этого взгляда совершенно не разделяю (почему и употребляю кавычки). Как и вообще не вижу трагедии в деформации нынешнего миропорядка, полагая, что он гораздо хуже прежних и ничем не лучше возможных будущих (порядку этому нормально периодически меняться). То, что нынешний («американский»), хотя и очень медленно, рушится - несомненно.
Но вот то, что в авангарде этого разрушения идут те, кто воплощает «средневековье», весьма симптоматично. Началось оно не с того, что «первой экономикой мира», наконец, стал Китай (китайцам не свойственно стремиться осуществлять задуманное за период жизни живущего в данный момент поколения, они мыслят столетиями и никуда не торопятся). И не потому, что правителю РФ, проигравшему благодаря идиотской политике крупнейший лимитроф, пришлось раньше времени (к тому же трусливо и непоследовательно) проявить внешнеполитические амбиции.
Началось оно потому, что цитадель мироустройщиков оказалась охвачена постепенно прогрессировавшим идеологическим маразмом, каковой обладание любым количеством продвинутых «железок» в полной мере компенсировать не может. Теперь им пришлось столкнуться с силой (во многом преуспевшей благодаря обусловленной этим маразмом политике), которая готова наглядно продемонстрировать искусственность и эфемерность наделанных в рамках того миропорядка государств. Это столкновение, не исключено, может послужить и лекарством. Впрочем, исцеление от маразма (если состоится) тоже неминуемо приведет к изменению миропорядка.
