В том, как изображают дело эти люди, есть очевидное и неустранимое противоречие. С одной стороны, Путин у них – готовый на любое преступление страшный диктатор, с другой – его режим вот-вот рухнет. Если бы Путин был тем страшным диктатором, каким они его представляют, им бы оставалось только повеситься. Власть, опирающаяся на патриотические настроения, да еще возглавляемая «настоящим» диктатором, запросто устроила бы им «тяньаньмэнь». Но он, на их счастье, вовсе не таков, и при осложнениях скорее склонен уступать и отступать, чем закручивать гайки. Иначе то, к чему неустанно призывает «патриотическая общественность» в плане ликвидации «пятой-шестой колонн», давно было бы сделано.
Даже обладая еще абсолютно послушными силовыми структурами, он не стал ни применять репрессивные меры против дальнобойщиков, ни пресекать сепаратистские поползновения руководства нацрегионов (почему-то никто не обратил внимание, а Татария-то довольно демонстративно вышла из-под контроля), а предпочел сделать вид, что «ничего не было» (ну а вне РФ вектор после краткого эмоционального срыва всегда был направлен на «договориться»). Принимая во внимание, что П. – не идейный фанат, не брал власть с револьвером в руке и не рожден на троне, как какой-нибудь Ким или Асад, а достаточно там случаен, такое поведение вполне закономерно. Пока он считает, что располагает возможностями, он делает «как нравится», но костьми за это ложиться не будет.
Представляется весьма вероятным, что при более серьезных осложнениях власть, конечно, не «падет» (некому ее - ни толкать, ни поднимать потом), но режим будет разрыхляться, возвращаясь примерно к тому, каким был при Ельцине: губернаторы (особенно национальные) снова превратятся в региональных баронов, «системная» оппозиция снова проявит тенденцию стать несистемной, а несистемная получит возможность развить бурную деятельность. Власть при этом не сменится, а продолжит существование примерно в том же качестве (ну, разве что, все-таки несколько более ощутимо), как в 90-х (тогда ведь тоже никто ее, крайне непопулярную, свергнуть не мог, но вот теперь она представляется вполне приемлемой). Так что и до того, как с приходом нового поколения произойдет новая перестройка, политически активные лица, возможно, еще успеют порезвиться.
Несомненно, что в окружении П. есть люди и гораздо более идейные, и гораздо более решительные. Однако обычная драма авторитарных систем без «настоящего диктатора» состоит в том, что такие люди, хотя на месте «автократа» сами действовали бы по-другому, против него выступить, как правило, так не решаются, и даже соображение «этак он всех нас погубит» в абсолютном большинстве случаев оказывается неспособно подвигнуть их к перевороту. Даже если речь идет не о каких-нибудь добровольно-помешанных «монархистах», готовых сакрализировать любого оказавшегося на троне придурка, а о вполне вменяемых и рациональных людях.
Но по условиям системы они либо расколоты и опасаются друг друга еще больше, либо цепляются за «легитимность» лидера, все-таки надеясь, что «не погубит», либо элементарно неспособны договориться, либо не имеют за собой надежных сил, либо психологически не готовы к подобному деянию вследствие отсутствия соответствующего опыта и традиций. (Олигархии единомышленников, члены которых более-менее равновесны и где нет явного лидера, в этом плане поэтому гораздо устойчивее, не говоря уже о случаях, когда «олигархов» не 2-3 десятка, а сотни-тысячи и решения осуществляются по договоренности партийных элит, как это принято в «демократических системах».)
Поэтому и вероятность верхушечного переворота очень невелика. Скорее, речь будет идти о росте влияния на «автократа» тех или иных людей, причем, если дела пойдут плохо, - как раз из «шестой колонны». А при таком развитии событий откроется и поле деятельности для «нетерпеливых», так что, возможно, скучать до путинской смерти от старости им и не придется. Однозначно обещать им этого, конечно, нельзя, потому что Силы Мирового Добра (у которых мозги изрядно попорчены мессианством) могут слишком увлечься и, решив, что «диктатуре все равно конец», на примиренческие инициативы последней не откликнуться – и тогда возобладает влияние совсем других людей. Но, во всяком случае, это все, что я могу сказать в утешение, и мне кажется, что это не так мало.
