Любопытно, что и в «специальной» литературе ей не повезло. Недавно присутствовал на обсуждении на предмет издания учебного пособия по новейшей истории Африки (1-я часть – общие вопросы, «явления», 2-я – краткий обзор некоторых стран). Так в 1-й части чего только не было – движение за то, движение за сё, развитие того, развитие сего. Только войне этой (крупнейшему «явлению» на континенте после деколонизации) места не нашлось (где-то в главе о Конго скромно спрятались «первая» и «вторая» «конголезские» войны). А ведь это действительно была, как в частном порядке высказалась М.Олбрайт (понимала же) «великая всеафриканская война». В ней участвовали более полутора десятка государств – от Ливии и Чада до Замбии и Намибии, военные действия велись на нескольких фронтах…
Но это было не интересно. Может, потому, что это явление того «неполиткорректного» типа, которого я недавно касался (освобожденным от ига колониализма африканским народам пристало строить светлое демократическое будущее, а не вырезать друг друга). Может, просто «очень далеко». Ведь и эпопея Биафры, стоившая более миллиона, и эфиопские, и суданские страсти никогда не вызывали и сотой части внимания, уделявшегося какому-нибудь десятку жертв теракта в Европе.
Наверное, оно и правильно. Во всяком случае, не мне, никаких «равенств» категорически не признающему, по этому поводу возмущаться. Да, жизнь бомжа куда менее ценна, чем жизнь ученого, за посягательство на жизнь ряда социальных категорий и официально устанавливается более суровое наказание, а, например, русским человеком несколько жертв в месяц в донбасских перестрелках, естественно, воспринимаются более трепетно, чем ежедневные десятки или сотни где-нибудь на БВ. К такому отношению вполне можно отнестись с пониманием и уважением.
А вот что не вызывает ни малейшего уважения (а только раздражение) – так это злонамеренная истерика по поводу некоторого числа жертв в одном случае при отсутствии таковой в другом (даже более масштабном) со стороны проповедников абсолютной ценности (стало быть, и равенства) «любой человеческой жизни». Потому что в этом случае (если «любой») истерика должна быть соразмерной: больше жертв – больше истерики. И, соответственно, виновники смерти тысячи человек должны быть в 100 раз «хуже», чем десяти. Но как-то не встречается такое.
Зато неизменно приходится наблюдать, как стороны с завидным упорством и удовольствием обвиняют друг друга в гибели от обстрелов-бомбежек «мирных жителей» (что делать, авиация и дальнобойная артиллерия стерли разницу между фронтом и тылом). Конечно, выжигание бомбежками именно населения с целью сломить волю к сопротивлению (как то имело место, напр., в ВМВ с немецкими и японскими городами) не кажется симпатичным, однако и в его пользу, как известно, могут выдвигаться определенные оправдания (сбережение жизней 10 тыс. своих солдат важнее, чем 100 тыс. неприятельского населения; война быстрее закончится; население это не менее враждебно настроено, чем армия и т.д.). Но когда сторона, не раскаивающаяся, что угробила таким образом сотни тысяч, начинает скорбеть о чьей-то (в гораздо меньших размерах) «неизбирательности»… «И эти люди запрещают нам ковырять в носу?!»
