Собственно, противоестественность и лежит в основе «левой идеи». Леваки ведь все переворачивают с ног на голову: бедный у них лучше богатого, «простой» лучше образованного, наемный работник лучше того, кто дает ему работу, дикарь лучше цивилизованного человека. Все это (от Руссо до ГДР-овских фильмов про индейцев) тем более смешно, что идет от лица богатых, образованных, цивилизованных (их «подзащитные» - бедные, простые и т.д. про себя-то все правильно понимают).
О последнем обстоятельстве напомнили мне встреченные недавно не где-нибудь, а на bankir.ru, сетования на «неравенство» и рассуждения о том, как бы стимулировать социальную мобильность (повод - доклад экспертов Организации экономического сотрудничества и развития по материалам 36 развитых стран). Там, впрочем, и конкретные недовольства весьма забавные и, что называется, «из пальца высосанные» (в смысле – совершенно обычные, из разряда «по другому не бывает»).
Констатировалось, что в среднем 38% детей (в некоторых странах ОЭСР — до 70%) имеют тот же уровень доходов, что и их родители (60% из нижних 20% по уровню дохода и 70% из верхних 20% остались с тем же уровнем дохода). Был сделан даже некий условный расчет: сколько поколений потребуется выходцу из бедной семьи, чтобы достичь среднего дохода по данной стране. Средняя цифра по ОЭСР получилась 4,5 – от 3-х в Скандинавских странах до 6 в США и Германии; в Китае и Индии этот процесс займет 7 поколений, в Бразилии и ЮАР – 9.
Не меньшее недовольство вызвало то, что лишь 10% детей, чьи родители имеют высшее образование, ограничиваются средним. (Упоминается, что и в РФ в семьях, где оба родителя имеют высшее образование, 87% детей продолжили обучение в старшей школе, при одном таком - 70%, а если никто – то 47%; впрочем не знаю, что они тут такого нашли: в СССР эти показатели были даже еще менее «эгалитарны», тут ориентация на в/о детей «специалистов» превышала в крупных городах 90%, а «рабоче-крестьян» составляла от трети до 45%).
Так вот эту ситуацию (вполне естественную, т.к. желание передать свои «активы» детям – едва ли не самая базовая часть человеческой природы) желательно поломать и все перемешать, чтобы было «поровну». То, что дети специалистов и субъективно более мотивированы, и объективно более подготовлены к занятию позиций определенного уровня, представляется безусловным злом, «равенство» важнее. Между тем, эту тенденцию нигде еще не удавалось сломать; даже в условиях радикальной советской политики социального отбора для выходцев из этой среды вероятность занять позицию аналогичной квалификации на порядок превышала такую вероятность для прочих (а для «остепененных» это было превышение в 20-30 раз).
Так что поползновения, надо сказать, весьма дерзновенные. Для этого (поскольку число завидных позиций константно), как минимум, потребовалось бы, чтобы половина «профессионалов» (как классифицируется в западной социологии этот слой) стала ориентировать своих детей на позиции низшего уровня, а низших каким-то образом искусственно вытянуть наверх. Тут авторы возлагали надежды на обучение по Интернету, но с сожалением констатировали, что «профессии врача, инженера и многие другие по-прежнему передаются «от человека к человеку» и подразумевают много практики», и с тоской вспоминали советскую практику льготного внеконкурсного зачисления национальных и социальных групп.
Последнее время имущественное неравенство действительно растет (сейчас в странах ОЭСР доход 10% наиболее богатых превышает доход 10% самых бедных в 9,5 раза, а 25 лет назад разница составляла 7 раз), но леваки совершенно напрасно подают дело так, что это что-то ненормальное, а так оно должно постоянно снижаться. Поколению родившихся в 1955-1975 гг. просто несколько повезло (это, скорее, исключение, почему ситуация до середины 1980-х и служила излюбленным объектом социологических исследований, которые потом стали менее популярны).
