Огаден - 11: alexandrov_g

К осени 1977 года армия Сомали контролировала весь южный и центральный Огаден. Тяжёлые бои развернулись на подступах к Хареру и Джиджиге. Особенно ожесточённой была схватка под Джиджигой, куда были стянуты отступавшие из Огадена эфиопские части. Сомалийцы потеряли под Джиджигой 45 танков, примерно половину от трёх танковых батальонов, находившихся на этом участке фронта. И тем не менее, невзирая на потери, сомалийцы рвались вперёд, понимая, что время не на их стороне. Они ковали железо, пока оно было горячо.

Менгисту делал всё, что мог. Он даже лично появился в Джиджиге, чтобы воодушевить её защитников, но стоило ему оттуда улететь, как осаждённая Джиджига пала. 12 сентября гарнизон Джиджиги капитулировал. Немногим эфиопским частям, сохранявшим боеспособность, удалось прорваться и отойти к Хареру - последнему эфиопскому оплоту в Огадене. Теряя Харер, Эфиопия теряла весь Огаден.

Менгисту оказался в очень сложном положении. Следует заметить, что как государственный деятель товарищ Менгисту проявил себя очень хорошо. Он был хладнокровен, расчётлив, немногословен, умел выжидать, умел быть, когда того требовали обстоятельства, решительным, он принимал наилучшие в той или иной ситуации решения, и, приняв их, упорно шёл к цели, да и лично он был храбрым человеком, не боявшимся, что немаловажно, крови. Руководитель государства из Менгисту, даром что он был чёрной костью, был очень хороший даже по европейским стандартам, по африканским же меркам он был вообще суперзвездой. Но в нём присутствовал один недостаток - Менгисту был очень хорошим руководителем, но руководителем мирного времени, а Эфиопия оказалась втянутой в войну. Какие бы правильные решения ни принимал Менгисту, Эфиопия терпела поражение за поражением, дело было в том, что в образе политика Менгисту отсутствовала та чёрточка, что делает человека вождём. Эфиопы не хотели умирать за него, и, как следствие, они не хотели умирать за Эфиопию, у которой было лицо Менгисту Хайле Мариама. Если исходить из интересов Сомали и Эфиопии того периода, из идеальных, так сказать, интересов, из "альтернативных", то наилучшим выходом для них было бы если бы они каким-то фантастическим образом поменялись руководителями и если бы решения за Сомали, до того, как оно ввязалось в войну за Огаден, принимал Менгисту, а в условиях уже разразившейся войны в Аддис-Аббебе сидел бы и отдавал приказы эфиопской армии товарищ Сиад. Но реальность не альтернативна и в реальности было то, что было. Армия Эфиопии терпела поражение за поражением, не помогали ни чистки, ни показательные расстрелы дезертиров. Эфиопия подошла к последней черте - если бы пал Харер, в Аддис-Абебе пал бы "просоветский режим", это понимали все, в том числе и сам глава этого самого "режима" - Менгисту, который отчаянно взывал о помощи. Казалось бы, в интересах России было бы немедленно ему эту помощь оказать. Однако Москва выжидала. Парадокс? Отнюдь нет. В этом затягивании была высшая государственная мудрость. Вековая мудрость, накопленная русским сверхгосударством.

Дело было в том, что возникла ситуация, когда Москва, протяни они Эфиопии "руку дружбы", оказывалась вовлечённой в войну в гораздо большей степени и в войну вовсе не между Эфиопией и Сомали, война-то в реальности велась между СССР и США. И СССР, выжидая, показывал Менгисту, что он ждёт от того последнего, решительного шага. СССР не мог себе позволить неоправданно рисковать, он хотел определённости. И Менгисту, оказавшийся во временной ловушке, был вынужден этот шаг сделать. Вы помните, что в тот момент Эфиопию возглавляли два человека? Сам Менгисту и назначенный Дергом его заместителем второй уцелевший член бывшего правящего триумвирата генерал Атнафу? Тот самый Атнафу, что немедленно обозначил своё место и начал укреплять свои позиции при помощи нападок на Менгисту, обвиняя того в "промосковской ориентации"? Товарищ Атнафу чётко понимал, что происходит и посылал недвусмысленные сигналы американцам. По мере того, как слабели позиции Менгисту, позиции Атнафу неуклонно укреплялись. В начале ноября сомалийцы начали наступление на Харер, в течение нескольких следующих недель всё должно было решиться и колебавшийся до того Менгисту пошёл ва-банк. В Аддис-Абебе был арестован и без большого шума расстрелян в подвальчике второй человек в государстве - "агент американского империализма" Атнафу.

Менгисту отрезал себе все пути назад. Теперь он был - человек Москвы. Со всеми вытекающими. Эфиопия отдавалась Москве вся, невозбранно. "Я твоя, делай со мной, что хочешь..." Первым отреагировал Сиад. Ну, у него с реакцией и всегда было очень хорошо. Сиад понял, что происходит и тоже обрубил концы. Он тоже обозначил себя - "здесь стою и не могу иначе". 13 ноября Сомали разорвало дипломатические отношения с СССР и закрыло советскую базу в Бербере. Четырём тысячам "советских специалистов" было приказано немедленно покинуть пределы страны. Нарыв лопнул. Период выжидания кончился. Стороны определились. Картинка стала чёрно-белой. Я здесь, ты - там. Я друг, ты - враг.

Русским не привыкать воевать. Вся история России это вообще-то история непрерывных войн. Состояние войны для русских состояние привычное. Это на нашем, человеческом уровне. Но то же состояние войны привычно и для русского государства. Государства же, воюя, не всегда воюют сами. Чем сильнее государство, тем чаще оно использует для достижения своих целей другие государства. Брежнев, который, казалось бы, пропустил выпад Картера, сбился с дыхания, отступил, вдруг отбросил шпагу и вытащил из-за пояса другое оружие.

Империя нанесла ответный удар.

Г.А.

_devol_

October 10 2006, 19:41:46 UTC 12 years ago

блестяще! Это новое слово в советской мифологии - Вы взялись героизировать брежневское время. Обычно героика у наших потрошков заканчивается грузинским жидком, дальше вот кишка тонка, но Вы...

Браво!