Апология Шекспира

Некоторое время я пожил вне ЖЖ, что имеет свои хоть и небольшие, но прелести, однако же точно так, как наскучивает всё на свете, наскучили и прелести. Решив же себя развлечь, сегодня заехал я на базарчик и обнаружил, что потерял немного, контора всё пишет, пишет. И выкладывают старательные жижисты главным образом всякую чепуху.

Но "главным образом" не означает "только и исключительно", есть там и интересное. Вот, скажем, я нашёл, что товарищи (не будем указывать пальцем, в конце концов это невежливо) сомневаются в том, был ли Шекспир христианином. Кроме того, я с изумлением обнаружил, что Шекспир ещё и нравится сам по себе, не в смысле внешности, это-то, кстати, не только понятно, но и извинительно, очень может быть, что, столкнись нос к носу с Шекспиром я и мне он тоже не так, чтобы очень показался бы. На вкус, цвет и внешнюю пригожесть товарищей не только нет, но и быть не может, и я уж не говорю о том прискорбном факте, что вообще-то никому не известно, как выглядел не то, что Шекспир, но и великое множество людей, живших гораздо, гораздо позже весёлого шекспировского времени. Фотография, а вместе с ней и известный нам мир появились совсем недавно, чуть ли не вчера, да и чорт с ней, с фотографией, что с цветной, что с диджитал, мне даже и на дагерротипы наплевать, дело вовсе не в фотографии, а в том, что находятся люди, которым не нравится творчество Шекспира, не нравятся его комедии и не нравятся его трагедии, вы можете себе такое представить?

В общем, вы как хотите, а я Вильяма нашего Шекспира просто так не отдам.

Итак, был ли Шекспир христианином и читывал ли он Библию? Сомневающиеся как в одном, так и в другом в подтвержение своего сомнения указывают на то, что у Шекспира мало чего говорится о христианстве.

Начнём с того, что сам предмет сомнений в лице Шекспира выбран чрезвычайно неудачно. Шекспир ведь не писал романов. Он не описывал действительность словами, он не расцвечивал её, ему не нужна была стена, в которую Дюма вбивал свой гвоздь и вешал на него бриллиантовые подвески, Шекспир писал пьесы. Ну, ещё немного стишатами баловался, но мы сейчас не о поэзах. Так вот - пьеса не роман, пьеса пишется не для того, чтобы её читать, а, читая, чего-то там мысленно выстраивать, пьеса подразумевает отнюдь не чтение, а - слушание, и - смотрение. Слушаете вы то, что написал Шекспир, но вот смотрите вы при этом - на сцену. А на сцене этой разыгрывается некое действие, и у сцены есть задник, а на заднике нарисованы декорации. Вы уже поняли, конечно же, к чему я веду.

Возьмём всем нам известную трагедию "Ромео и Джульетта". Действие там начинается на городской площади. В Вероне. Что являлось всенепременным атрибутом городской площади любого (любого!) европейского не то, что города, но даже и захолустного городишки в шестнадцатом веке? Правильно - собор. И собор был не просто неким безликим элементом городского пейзажа, а был средоточием городской жизни. Центром. "Бродвеем", по которому "прошвыриваются", местом, где "тусуются" и вдобавок местом, где составляются "мнения". Тогдашний храм - это гораздо больше, чем телевизор сегодня. Поскольку действие происходит в Италии, то собор в "Ромео и Джульетте" - католический. На заднике первого же акта первого же действия знаменитой трагедии Шекспира, задавая тон всему, что произойдёт дальше, нарисован собор. Не мечеть, не синагога и не языческое капище. Нарисована католическая церковь. Как только действие пьесы перемещается на улицу, герои оказываются либо в сени церковных стен, либо на ступенях, в церковь ведущих.

Кроме положенных по ходу реплик, герои ещё и движутся по сцене и совершают при этом действия, никак Шекспиром не описываемые, но от этого не становящиеся менее определёнными. Вот, скажем, когда кормилица в третьей сцене, что имеет место в доме Капулетти, начинает вспоминать, сколько Джульетте лет, она по ходу несколько раз говорит об умерших муже и дочери. Так вот, хоть Шекспир этого и не пишет, но при каждом упоминании что мужа, что дочери кормилица осеняет себя крёстным знамением. Ну, и я уж не говорю, что стоит кормилице сказать, что Джульетта ровесница её умершей дочери, как она тут же, не думая, произносит заученную формулу: "God rest all Christian souls! (упокой, Господи, все христианские души!)" Да и дело не только в том, что герои крестятся, это мелочь на фоне того, что вся ткань зрелища насквозь и безошибочно христианская. То, как действующие лица пьесы одеты, во что они обуты, их головные уборы, их оружие, их причёски и их украшения, всё это - безошибочно христианское. И никакое другое. Шекспиру просто нет нужды прибегать ещё и к словам и при их помощи декларировать какие-то христианские постулаты. Зачем? У него есть готовая сцена. Христианская в каждой своей детали.

Если вам всё перечисленное покажется неубедительным, то подумайте ещё и вот о чём - в перечне действующих лиц, которым открывается текст трагедии, под номерами десятым и одиннадцатым значатся брат Лоренцо и брат Джон (friar Lawrence и friar John, "friar" это брат, от латинского frater, отсюда же и французское frère). Они оба, и Лоренцо и Джон - францисканцы, на что Шекспир укаызывает совершенно недвусмысленно. Что такое францисканец в шестнадцатом веке знал каждый и этому каждому не нужно было словами растолковывать значение этого зауряднейшего термина. Достаточно так, как это сделал Шекспир, написать всего одно слово - "Franciscan". И всё. И больше ничего не нужно. Тогдашний зритель без всякого Шекспира знал, что такое власяница, вервие, тонзура и все прочие причиндалы. И когда брат Лоренцо пересыпает свою речь восклицаниями вроде "holy Saint Francis", "Jezu Maria" и "holy church", то нет ни малейших сомнений в том, о каких святых и о какой церкви идёт речь. Точно так же, как нет и не может быть сомнений о каком Боге и каком Господе бессчётное число раз говорят и другие герои трагедии. Это просто напросто не нуждается в расшифровке, и то, что Джульетта в одном из монологов в одном смысловом ряду поминает Бога и Купидона, лишь усиливает эмоциональный накал. То же касается Юпитера, то же касается и имени благородного Париса. И то, что избранницей Париса (яблоко, яблоко!) становится Джульетта, лишь задаёт дополнительный уровень пьесе, в волшебном ящике театрального действа появляется второе дно. Но это никоим образом не отменяет христианства.

Ну и второе. "Было бы величайшей глупостью" говорить, что Шекспир плох. Плох... Ещё чего! Шекспир был гениален. В самом прямом смысле. Вот я открываю "Ромео и Джульетту" на первом попавшемся месте (на первом попавшемся!) и читаю:

Nurse: My fan, Peter.
Mercutio: Good Peter, to hide her face; for her fan's the fairer face.
Nurse: God ye good morrow, gentlmen.
Mercitio: God ye good den, fair gentlwoman.
Nurse: It is good den?
Mercutio: 'Tis no less, I tell you; for the bawdy hand of the dial is now upon the prick of noon.

Попробуйте-ка так написать. Попробуйте, попробуйте.

Мнение о Шекспире Льва Толстого меня не занимает ни в малейшей степени. Это всего лишь мнение одной творческой личности о творчестве другой личности, к творчеству склонной. Творцы ревнивы, да и сам по себе масштаб ревнивца тоже о многом говорит. Ревность Толстого сродни ревности Марлена Хуциева к тому, что сваял Никита Махалков или Михалкова к Хуциеву. Но при этом не следует забывать, что наш Марлен никак не Шекспир, да и Никита Сергеевич не только не граф, но даже и не комдив.

Лично я подозреваю, что причиной нелюбви к Шекспиру, которого нельзя не любить, являются вовсе не его Истории, а всего лишь перевод этих историй на русский язык. И вот тут я присоединяюсь к мнению о переводчиках не только потомицы Толстых Татьяны, но и товарища Пучкова. Русские переводы ужасны. Не только современных фильмов, но и Шекспира. Вот беру я и читаю, как переведен некоей Екатериной Савич приведённый мною повыше диалог. В переводе обмен репликами звучит так:

Няня: А что, уже день?
Меркуцио: Никак не ранее того, ибо часовая стрелка уже вступила в интимный контакт с полуденной отметиной.

Боже, Боже, Боже... О, эта всегдашняя, подмеченная ещё Набоковым интеллигентская смесь инфантильности, дурацкой чопорности и ханжества. Переводчица, старательно загораживаясь локтем от победительного в своей мужественности английского слова prick, умудряется перевести фразу, дважды употребив женский род и ни разу мужского - у неё есть "стрелка" и у неё есть "отметина", но вот prick'a у бедной интеллигентки нет как нет. За что ни схватишься, а у неё - гладко. Бедняжка. А чего стоит "интимный контакт"? А? Интимный контакт стрелки с отметиной. "О боги, яду мне, яду!" Бедный Шекспир. А ведь проказник Меркуцио сказал так:
"Часов бесстыдная рука показывает нам, что полдень встал."

Неудивительно, что Шекспир не понравился Льву Николаевичу. А вот с Николаем Васильевичем Шекспир быстро нашёл бы общий язык. Они бы переглянулись, они бы перемигнулись, они бы перебросились парой словечек, они бы друг друга поняли прекрасно. Они оба говорили на одном языке, на том, на котором говорят гении. Шекспир длинен и толст. Шекспир велик. Велик почти так же, как "Мёртвые души".

Г.А.

blazzer

March 31 2009, 17:46:28 UTC 10 years ago

я неплохо компренде современный английский, но в шекспире не разбираю ничего.

ex_sharakov

March 31 2009, 18:04:34 UTC 10 years ago

Если писать о Шекспире и христианстве, то, чтобы не выглядеть дилетантом, надо учитывать мнения Лосева и Флоренского.

Апология Шекспира

Мои комплименты.

И более того

Ну да, и более того

Select pictures (pictures will be 640 pixels wide)