После воссоединения партия стала называться просто и со вкусом - Вьетнамская Коммунистическая Партия.
На партийную конференцию, которая состоялась в Гонконге, не были приглашены члены ещё одного претендента на роль выразителя интересов трудящихся - Индокитайской Коммунистической Лиги, но, воссоединившись, партия Нгуена Патриота позволила членам третьего лишнего беспрепятственно менять членство старое на членство новое, а людям свойственно присоединяться к тем, кто сильней, и численность новоявленной Вьетнамской Коммунистической Партии тут же выросла за счёт перебежчиков из Лиги.
Поскольку Гонконг принадлежал Англии, то англичане о конференции не могли не знать, однако вряд ли они были её инициаторами, так как от создания вьетнамской партии они получали лишь тактический выигрыш, в дестабилизации Индокитая они заинтересовоны не были, главными же выгодополучателями помимо "международного рабочего движения", что бы под этим ни понимать, были американцы и СССР. Причём СССР, который играть очень хотел, но чьи возможности были ограничены общей слабостью государства, даже предпочёл спрятаться за Коминтерном, тут же новую партию переименовавшим в Индокитайскую Коммунистическую Партию, поскольку "Вьетнамская" по мнению коминтерновских ортодоксов звучало чересчур уж националистически.
Помимо США, СССР и Британской Империи выгоду получали даже Япония и Китай. Единственными во всех смыслах проигравшими оказались французы. Причём Франция проигрывала так, что её проигрышем оплачивался выигрыш всех остальных. То, что дело пахнет керосином, французы почувствовали в начале 1930-го года, когда вспыхнул инспирированный националистами мятеж служивших в колониальных силах вьетнамских солдат. Мятеж, во время которого погибло двести человек, был французами подавлен, военно-полевому суду были подвергнуты пятьсот пятьдесят человек, из которых 80 были приговорены к гильотинированию, а 102 к пожизненному заключению. Не успели французы отдышаться, как летом того же года начались и продолжились беспорядки, организованные подхватившими выпавшее из рук националистов знамя национально-освободительной борьбы коммунистами, беспорядки были локализованы Нге Анем, то-есть родиной Нгуена Патриота. Демонстрации разгонялись французами пулемётным огнём с пролетающих на бреющем полёте самолётов, а число погибших перевалило за сотню. К весне 1931 года, согласно рапортам Сюрте, "было уничтожено" более 2000 активистов, более пятидесяти тысяч последователей и симпазантов были посажены, а Нгуену Патриоту был вынесен заочный смертный приговор.
Самому Нгуену жизнь мёдом в те годы отнюдь не казалась. В Китае он находился нелегально, что делало не только его позицию, но и его самого в физическом смысле очень уязвимым, дело усугублялось тем, что на территории Китая существовали так называемые "концессии" или фактически принадлежавшие "державам" анклавы, где представители соответствующих государств пользовались правом экстерриториальности. Отсюда вытекала полная свобода рук для сотрудников разведок чуть ли не всех государств мира, резвившихся в Китае подобно золотым рыбкам в китайском пруду. В том числе и для сотрудников французских спецслужб, которые шустрили в Китае, не отставая от остальных, так что карасю по имени Нгуен дремать не приходилось.
Но человеческую природу не переделать и, невзирая на свою полную опасностей жизнь, а может быть и так, что именно благодаря свой полной опасностей жизни, Нгуен вдруг и скоропостижно женился. Женился он на китаянке, чьё имя кончалось на Минь. Было ли случайностью, что последний его псевдоним, под которым его и запомнили мир и история, заканчивался так же, или нет, неизвестно, но то, что некоторые политики не лишены известной сентиментальности, не подлежит сомнению.
Будущий Хо Ши Мин с Минь прожил целый год, после чего исчез из её жизни, чему не в силах было помешать даже то обстоятельство, что свидетельницей на их свадьбе была жена Чжоу Энь-лая. Исчезновение молодого мужа диктовалось не легкомыслием, а причинами прямо противоположными - государственным переворотом, произведённым Чан Кай-ши, и последующей резнёй. Через пару лет Минь получила от Хо рукописную весточку из Бангкока и, согласно некоторым биографам, успела повидаться с ним в Гонконге зимой 1929 года, но дальше события понеслись вскачь и Хо стало не до жён. Тем более жён, имевших несчастье родиться китаянками, каковым обстоятельством Хо был попрекаем одолеваемыми националистическим зудом однопартийцами. "Это какой же ты вьетнамский националист, ежели у тебя жена - китаянка? Святое дело национального возрождения несовместимо с китайским кагалом!" Ситуация, слишком хорошо знакомая российским политическим деятелям последних ста лет.
Хо робко оправдывался тем, что жена, мол, необходима ему для более глубокого изучения китайского языка, не замечая смехотворности ситуации, в которой глубокое изучение языка необходимо было не так ему, как Бородину, а у того уже была жена, к услугам которой он мог прибегнуть в любой момент.
Но матримониальные вопросы оказались сущей мелочью на фоне последующих событий.
В 1931 году агент Коминтерна Жозеф Дюкруа с документами на имя Сержа Лефранка был послан в вояж по странам региона с целью инспекции. Главной его целью было ознакомление с итогами деятельности только что тогда созданной Малайской Коммунистической Партии. Поскольку Малайя была не чьей-то, а британской колонией, то деятельность малайских коммунистов интересовала англичан ничуть не меньше, чем товарища Лефранка и английская разведка, получив по своим каналам информацию о коминтерновском ревизоре, установила за ним слежку. Проследили они за ним до Цейлона, но в Коломбо смуглый коминтерновец слился с толпою сингалов, а потом тамилов и англичане его потеряли.
Но поверхность он всплыл в Сингапуре, где у него оказалась запланированной встреча с другим коминтерновцем, китайцем Фу Да-инем, ещё одним строителем, занимавшимся созданием Сиамской Коммунистической Партии. Однако вышло так, что как раз в этот момент Фу попал в разработку местной, сингапурской сигуранцы и его встреча с неким заезжим евпропейцем не могла не привлечь внимания.
Заинтересовавшись гостем и выяснив, что его кличут Сержем Лефранком, сингапурцы заподозрили, что это может быть тот самый Жозеф Дюкруа, ориентировки на которого Лондон разослал по всем городам и весям Юго-Восточной Азии. Догадливые и расторопные сингапурцы тут же цапнули обоих, а потом обыскали номер, в котором остановился человек, выдававший себя за Лефранка. В его личных вещах оказались всякие разные бумаги из тех, что таскают с собою путешествующие и плывущие, как то - билеты, проспекты, журналы (само собой респектабельные, журнала Плейбой тогда ещё не было), но среди этого бумажного бесполезья их ждал сюрприз.
Мы все знаем, что на старуху бывает проруха, так вот кроме старух бывает она и на стреляных воробьёв - Дюкруа по недосмотру не уничтожил полученное им в дороге письмо от Нгуена. От кого письмо сингапурцы не знали, подписано оно было неким Т.В. Вонгом, но на конверте имелся обратный адрес: Гонконг, улица такая-то, дом такой-то и чтобы полиции было легче, даже номер квартиры был указан.
Мнимый Лефранк и китаец Фу были судимы, приговорены и посажены в сингапурскую тюрьму, а пока суд да дело, местные шерлоки холмсы дали маяк уже гонконгским докторам ватсонам. "Ватсон, это же элементарно, я вам даже и номер квартиры даю!"
6 июня 1931 года в два часа ночи полиция Гонконга нагрянула по указанному адресу. Там обнаружили человека, назвавшегося Вонгом. Порывшись в его вещах полиция пришла к выводу, что Вонг это никто иной, как агент Коминтерна Нгуен Патриот. "Вы арестованы!"
Между прочим, взломав двери, полицейские нашли внутри не только Нгуена, но ещё и некую юную особу, назвавшуюся Лай Сам, но по документам оказавшуюся Лай Юнг Туань. Чуть позже выяснилось, что это жена соратника Нгуена по партии, самим же Нгуеном и созданной. Поскольку её присутствие следовало как-то объяснить, а разница в возрасте наводила на разные мысли, то растерявшийся Хо не нашёл ничего лучшего, как отрекомендовать её своей племянницей.
Англичанам это было всё равно, но их хлебом не корми, а дай повод позубоскалить и, очевидно, именно этот эпизод и послужил причиной того, что к Хо намертво прилипло прозвище "Дядюшка".
Г.А.
August 5 2011, 19:30:19 UTC 7 years ago
Как это обстоятельство отражалось при создании Индокитайских-Вьетнамских партий? Были там свои "бундовцы" и "грузинские меньшевики"?
August 5 2011, 19:36:57 UTC 7 years ago
Г.А.
August 5 2011, 19:40:03 UTC 7 years ago
August 5 2011, 19:47:09 UTC 7 years ago
Г.А.
August 5 2011, 19:46:55 UTC 7 years ago
Там есть эпизод вроде как "создания компартии США" - насколько он адекватен историческим реалиям?
August 5 2011, 19:48:17 UTC 7 years ago
Г.А.
August 5 2011, 19:54:46 UTC 7 years ago
Было б интересно Ваше мнение узнать, особенно насчет его своевременности и злободневности в 1981 году.
August 12 2011, 00:46:23 UTC 7 years ago