Было так.
Июль 41-го. Западная Белоруссия.
Шли лесом. Какими-то безвестными тропками, иногда выходили на большак, но, заслышав шум или голоса, опять ныряли в чащу. Шли на восток. Оружие побросали в первые же дни. Оружие мешало идти. Бывало, что натыкались на редкие деревни. Подходили к крайним хатам, негромко, таясь, просили: "Хозяйка, дай напиться." Иногда давали, чаще же, помолчав, сквозь хриплый собачий лай, отвечали со злобой: "Нехай тебя Сталин напоит."
Июль 41-го. Западная Белоруссия.
Многие уже успели побывать в плену. Были такие, что успели побывать в плену не один раз. Стремительно наступавшим немцам было не до пленных. Их просто сгоняли в кучу, наскоро врывали кое-как обтёсанные столбы, обносили колючкой и, оставив несколько человек для охраны, уходили туда же - на восток. Просидев в загоне несколько дней без пищи и воды, пленные ночью, набросав на ограждение тряпьё и доски, валили столбы и под звуки оружейной пальбы разбегались по окрестным лесам. Там сбивались в группы и опять шли в ту сторону, где по утрам вставало солнце. Шли туда же, куда шли немцы. Шли вслед за ними.
"Хлопчики, вы куда? Немец уже в Барановичах"
"Вы куда? Немцы вчера взяли Минск."
"Куда вы? Немцы уже в Смоленске!"
В одной из деревень им попалась неожиданно приветливая хозяйка. Дала напиться не воды даже, а свежего, парного молока. Предложила отдохнуть, уложила в амбаре и, пока они спали, послала пацана в соседнее село, где стояла какая-то немецкая часть.
Грохнули прикладом в дверь. "Рус", "шнель", "раус", все дела. Вышли, уже понимая, что больше никуда не побегут. Босоногий белобрысый мальчишка стоял тут же, смотрел с любопытством, тёр голой пяткой покрытую цыпками ногу. Их собрали и погнали по дороге назад. Туда, откуда они пришли. На запад.
Маленькие кучки пленных сливались в колонну, колонна становилась всё больше, всё длиннее, пока не превратилась в гигантскую, повторяющую своим телом извивы дороги, змею. Тем, кто шёл в середине, не было видно ни головы колонны, ни её хвоста. Шли в Польшу. Шли не останавливаясь. Тех кто падал, кончали тут же - на обочине. До места, где почти все они погибнут, пленные дошли уже в сентябре. Местом этим, или как теперь говорят, "лагерем", был какой-то большущий склад строительных материалов под Белостоком.
Высокий забор, по углам - вышки с пулемётами. Очищенные складские помещения были отведены под казармы, где расположилась охрана. Пленные, к которым почти каждый день присоединялись всё новые партии, были оставлены просто под открытым небом. Как скот.
Кормили один раз в день. Приезжали несколько походных кухонь, охрана брала из толпы того, кто казался поздоровее, он становился наверх и разливал черпаком по подставленным котелкам и консервным банкам мутную жижу из пустой брюквы. Почти каждый день среди пленных, толпившихся у кухонь, вспыхивали безобразные драки, так как все старались выпихнуть вперёд тех, кто послабее. Те, в ком оставалось побольше сил, старались дождаться момента, когда черпак начнёт цеплять за дно, когда в подставленный котелок можно будет поймать кусок вываренных овощей. Немцы с гоготом разгоняли дерущуюся толпу выстрелами поверх голов.
В одном месте у забора были пирамидой сложены рулоны толя. Уже через несколько дней он был весь разорван на куски. Чтобы спастись от ночного холода, истощённые и ослабевшие от голода люди оборачивались толем, перевязывались грязной бечевой и вот такими кулями, еле-еле шевеля ногами, передвигались по территории лагеря.
Невдалеке от лагеря протекала небольшая речушка, один из берегов которой был срыт, там располагался песчаный карьер. От лагеря к карьеру была протянута нитка, по которой вручную толкалась вагонетка. В вагонетку каждый вечер собирались трупы тех, кто умер за день и ближе к заходу солнца похоронная команда, которая набиралась из первых попавшихся под руку заключённых, в сопровождении автоматчиков медленно двигалась к братской могиле, в которую превратился карьер. Трупы просто сбрасывали в отвал.
Иногда в лагерь приезжала передвижная кинобудка. Охране показывали кино. В такие дни те, кто толкал вагонетку, в лагерь не возращались. Охранникам не терпелось поскорее вернуться в лагерь, они не хотели опоздать к началу сеанса. Доходяг, толкавших вагонетку, убивали. Их убивали весело. С хохотом и прибаутками. "Оставайся тут, Иван! Всё равно завтра здесь лежать будешь!"
Россия выжила, несмотря ни на что. Её хранил Бог. Бог хранил ваших отцов и матерей. Он хранит сегодня вас и меня. Он хочет, чтобы мы были живы. Будьте все счастливы. Живите, радуйтесь. И помните.
Г.А.
Спасибо за напоминание. Это мы тоже не должны забывать.
May 24 2006, 06:06:06 UTC 13 years ago