paidiev всё сокрушается, сокрушается и сокрушается по поводу "неразумных", по его мнению, действий режима, чреватых дальнейшим развалом государства. А зададимся вопросом: есть ли в Эрефии государство (а стало быть, "режим")? Можно было бы поставить вопрос и шире: существует ли государство, как феномен, в 2007м году "новой эры"? Ограничимся, однако, родными просторами.Итак, есть ли в Эрефии государство? По определению, государство есть устойчивая монополия Власти на определённой территории. Другое определение говорит о государстве, как о монополии на легитимное насилие. Если учесть, что саму Власть можно определить, как "снятое насилие" (т. е. насилие отложенное, опосредованное, гипотетически обусловленное и идеологически завуалированное), то оба определения не противоречат друг другу, а скорее, взаимно дополняют. Для достижения достаточной полноты перечислю основные функции государства:
1. Монополизация насилия (или самовоспроизводство государства).
2. Всеобщая классификация.
3. Эмиссия.
4. Освоение территории и предоставление иным государствам необходимых для их развития ресурсов.
5. Воспроизводство трудовых ресурсов.
Т. о. вопрос можно сформулировать так: существует ли в РФ организация, обладающая устойчивой монополией на насилие на территории РФ? А ткж так: существует ли в РФ организация, исполняющая или намеренная исполнять вышеперечисленные функции? Под организацией, в данном случае, можно понимать устойчивую систему кадрового воспроизводства.
Кажется очевидным, что монополия на легитимное насилие на определённой территории подрывается двояким образом. Во-первых, расширением возможности и потребности иных акторов на вмешательство "во внутренние дела государства", или, попросту, размыванием оппозиции "внутренний - внешний" для современного государства. Встаёт вопрос о самом понятии легитимности. Что это такое в 21м веке? Как она обеспечивается?
В доиндустриальную эпоху легитимность (догосударственной) Власти обеспечивалась фикцией происхождения правящей (якобы) династии от божества. В пред-индустриальную эпоху этот вид легитимности был модифицирован: коронованные особы уже не претендовали (по крайней мере, публично) на прямое происхождение от Христа, ограничиваясь мирропомазанием. В индустриальную эпоху легитимность обеспечивалась фикцией народного волеизъявления, воплощённой в процедуре всеобщих, прямых, тайных и равных выборов.
Однако в 21м веке в фикцию народовластия, и особенно, в процедуру выборов и институт представительства верит всё меньше людей, а главное, совершенно не верит верхушка. И нет никакой возможности заставить её в это хотя бы отчасти поверить. Т. о. легитимность государства для людей, его составляющих, представляет заведомый абсурд. Её нет, есть только технологии властования, сводящиеся к распилу бюджетов.
Здесь следует заметить, что проблема эта не узко-российская и даже не афро-азиатско-латиноамериканская. На самом деле, процесс нарастания коррупции выходит из под контроля и в развитых странах. Просто там больше ресурсов для сдерживания (замедления) процесса. Кроме того, в более благополучном, а оттого стабильном, обществе инерция общественных отношений сильней.
Никто уже не верит, но все живут так, как если бы верили. Мы это проходили в эпоху застоя. Но долго удерживать инерцию общественных отношений невозможно нигде и никогда. И как только начнутся любые реформы, проблема из латентной фазы перейдёт в острую.
Во-вторых, монополия на легитимное насилие сплошь да рядом подрывается негосударственными акторами - родоплеменными, культовыми, идеологическими, коммерческими, криминальными структурами. Вожди тейпов и тоталитарных сект, религиозные лидеры и криминальные авторитеты, олигархи и идеологи не только набирают всё большую политическую мощь, не только контролируют всё бОльшие силовые ресурсы, но и всё бОльшей частью населения воспринимаются, как подлинно легитимные субъекты насилия.
Так что же такое легитимность? Легитимность есть склонность большой группы воспринимать определённые социальные явления, как нормальные, а конфликтующие с ними, как аномалии. Логика социальных революций, в этом плане, полностью изоморфна логике научных революций, которая детально разобрана Куном в "Структуре научных революций".
Подрыв легитимности государства имеет фундаментальные основания и не может быть остановлен без демонтажа всей современной цивилизации, основанной на научно-техническом прогрессе. В числе таких фундаментальных причин можно назвать:
1. Рост сегментации политических рынков. Вслед за производственной специализацией идёт мировоззренческая дифференциация. В этих условиях побеждают толерантность, прагматизм и плюрализм, а любые формы фанатизма, универсальности, обобществления проигрывают.
2. Развитие транспортных, коммуникационных и информационных технологий. Превращение мира в "глобальную деревню". Все зависят друг от друга. Каждому есть дело до каждого. Не могут немцы, или американцы равнодушно взирать на происходящее в РФ или КНР. И возможностей для вмешательства - на уровне финансовых институтов, пропаганды, активных мероприятий, прямых диверсий - всё больше. Общество всё более чувствительно к локальным, акупунктурным воздействиям. В старину, скажем, "забастовка" пьяной деревни - это проблема только этой самой деревни. В какой-то мере, её владельца. Сегодня забастовка (или рейдерский захват) предприятия ударяет по всем смежникам. Есть такие ключевые узлы на предприятии, в отрасли, поражение которых чревато несоизмеримыми, в сравнении с масштабом поражения, последствиями. Т. о. каждый актор хочет вмешиваться в жизнь других, и даже самый слабый актор может вмешиваться в жизнь других.
3. Падение экономической эффективности вестфальского государства. Об этом сказано уже очень много слов, в т. ч. и мной, здесь, в ЖЖ, упомяну лишь такие факторы, как глобализацию (см. п. 2) и снижение спроса на трудовые ресурсы. Грубо говоря, элиты не желают содержать массы, а потому одна из ключевых функций государства обесценивается. И элитам нужен инструмент глобальный, а государство для этого не предназначено. Государство, пытаясь оставаться в вестфальских рамках, превращается из инструмента в преграду для экономического развития. А пытаясь преодолеть эти рамки, оно превращается в ТНК.
Но размывание понятия и выхолащивание сущности государства в РФ происходит не только оттого, что подорваны монополия на насилие, легитимность и спрос на традиционные функции государства. В современном мире возрастают неопределённости. Всё проблематичнее становится прогнозирование, в особенности, долгосрочное. В этих условиях, инвестиционную привлекательность создают, прежде всего, геополитические бонусы, т. е. такие бонусы, которые действуют веками, независимо от любых социальных перемен:
1. Умеренно-тёплый климат (морской субтропический).
2. Удобный доступ к морю (к Мировому Океану).
3. Близость к другим территориям, наделённым данными бонусами.
4. Островное положение (дешевизна обеспечения безопасности техническими средствами).
В РФ перестали всерьёз прогнозировать, перестали закладываться на будущее. Всё слишком рискованно. Любой долгосрочный проект превращается в лотерею. А когда элиты осознают такой формат мышления, как общеэлитный, риски долгосрочного проектирования возрастают экспонентно.
Т. о. в РФ нет сил, хотя бы намеренных устойчиво (долгосрочно) брать на себя бремя государственных функций. В РФ нет "режима", нет государства. Есть группы венчурных предпринимателей, утилизирующих основные фонды, технологии управления, институции, идеологемы и глубинные смыслы. На эту тему могу порекомендовать неплохой материал Кургиняна. Первые две главы действительно хороши. Правда, дальше, говоря об идеальном, Кургинян сильно путается, или пытается запутать (а вероятней всего, и то, и другое).
