Сложные объекты (или, может, понятней будет сказать "системы с не поддающимся учёту многообразием подсистем и элементов") могут быть изучены только в динамике. Каждое отдельно взятое статичное состояние ничего не говорит о том, каким может стать новое состояние системы через небольшой промежуток времени. Только анализируя поведение системы за максимально длительный промежуток времени, мы можем составить нек. впечатление о диапазоне возможных состояний, вкл. "чёрных лебедей", о подлинной структуре и о движущих силах системы.
Конечно, понятие "сложность объекта (системы)" относительно. Человек есть мера вещей, и мерой сложности является интересующая нас степень детализации прогноза. Если, например, человечество интересует нас с т. зр совокупного веса его, как биомассы, то будет одна точность прогноза. Если нас интересует число индивидов с IQ выше 150 - другая точность. А если нас интересует судьба вещества, из которого состоит современное человечество (или, скажем, отдельных редкоземельных металлов в его составе), то можно с уверенностью прогнозировать, что а) масса его в обозримом будущем не изменится (согласно одному из законов сохранения) и б) вероятно, останется в пределах планеты Земля (независимо от того, выше, или ниже уровня её поверхности).
Т. е. на нек. уровне абстрагирования от человеческих чувств ("всё полезно, что в рот полезло"), можно обоснованно заявлять, что никакой "истории" вообще нет, и ничто никогда не происходит и ничего не меняется. В принципе, подход достаточно прагматичный, т. к. позволяет максимально насладиться жизненной позицией типа "пир во время чумы". Эту т. зр. в последние десятилетия активно проталкивают, внедряя философию прагматизма (отрицания философии, т. е. человеческого мышления) и этику гедонизма.
При этом исторический временной масштаб обесценивается, а сама история превращается в бессмысленный набор "хвактов", которыми жонглируют жрецы - "профессиональные историки". Единственным мерилом истины остаётся практика, понимаемая, как личный успех, каковой, в свою очередь, подаётся, как реализуемая способность к хладнокровному предательству (начиная от ксенофобии быдла и заканчивая либертарианством псевдоэлитариев).
Но любое предательство есть, в перв. оч., предательство самого себя. Индивиду предлагают предать группу, действительно согласившуюся считать его своим (т. е. не убивать), доказавшую это. Говорят ему, что он и так имеет "права" на все ништяки. Но как только он предаёт свою группу, он становится игрушкой в руках манипуляторов. Пример - эрефская элитка. За блеском дорогой кухни и дорогих блядей скрывается крайняя личная уязвимость, концептуальный паралич и т. о. абсолютная личная несвобода.
Как я показал в прошлом посте, пребывание в истории не может быть обеспечено жрецами-гишториками. В конечном счёте, дело даже не в том, что никто не отвечает перед историком за достоверность информации, хотя это тоже важно. Сам масштаб личности жреца-гишторика ничтожен. В сущности, это пиарщик, а в эрефских реалиях - невысокого уровня артист, изображающий причастность к Ноуке. И как современный артист находится в плену системы Станиславского, гишторик находится в плену своей пропагандистской ангажированности, несовместимой с алканием Истины.
Почму так скучен советский и постсоветский кинематограф? Дело не в финансировании (сравним хоть с малобюджтным итальянским кино). Дело в человеческом ничтожестве членов гильдии, интересы которых н выходят за грань "жена, дача и драндулет". В системе Станиславского актёр должен вжиться в роль, стать тем, кого он играет. Но как может стать кем-то выше забулдыги-прапорщика человек, с сугубо утилитарным отношением к миру? Как может он вжиться в роль Петра I или Уинстона Чёрчилля, Ломоносова или Нэша, Кортеса или Махно? Что он может о них знать, и что он может понимать?
И тут между эрефскими гишториками и актёрами кино- и телеэкрана существует усиливающая обратная связь. Гишторики предлагают обществу олигофреническую картину мира. Актёры, усваивая такую картину, как каркас "модели мира", автоматически снижают любой играемый ими образ, подгоняя его под виртуальную реальность "демократического Земского Собора при Иване Грозном", или "подвиг 28 паниловцев, уничтоживших все танки группы Центр". А получившуиеся, в результате, у киношников нудные фантасмагории на новом витке усваивает гишторик, для которого они становятся точкой отсчёта и источником творческого воображения.
В конечном счёте, гишторик сталкивается с тою же проблемой, что и актёр: как для вживания в образ, так и для интерпретации фактов требуется масштаб личности, которым ни актёришко, ни историк не обладают. Ну как им понять помыслы Императора Российского, когда у самих помыслов выше "заначить от жены и бухнуть с дружками на кухне, пока жена тряпкой не погнала" отродясь не бывало?
По-настоящему знают историю (или её отделные фрагменты) только высокопоставленные сотрудники лучших спецслужб мира, как правило, выходы из аристократических семейств (которые сами по себе - История). Они же члены высших тайных обществ. Собственно, это и делает спецслужбу лучшей. По сути, изучение истории (а то и антропологии, вплоть до изучения наскальной живописи и генотипа неандертальцев) - это и есть основная задача разведки.
Звучит странно, так что сформулируем чуть иначе: основной задачей разведки является ведение картотеки. Вот, есть шейх Абдул ибн Дауд. Что о нём можно сказать? Такого-то рода, такого-то племени, состоит в таких-то тайных обществах суфийского (или, допустим, ваххабитского) толка, в молодости работал (и состоял в интимной связи) с резидентом ЦРУ в такой-то стране и те де. А дальше? А дальше нужно разобраться, какую роль играет данный род в данном племени, каково значение племени в регионе, что из себя представляют данный суфийский вирд и его тарикат и прочая, прочая, прочая.
Разведчик - это и есть настоящий историк, в той степени, в какой история может быть наукой. А проверяет он свои гипотезы экспериментально. Получилось организовать госпереворот в заданной стране - хорошие у тебя гипотезы, годные, не получилось - иди в гишторики или в охрану шлагбаум поднимать. Завербовал десяток членов ближневосточной королевской семьи - есть историческое чутьё, нет - рассказывай лохам о декабристах.
Конечно, детальных исторических исследований разведки не проводят. А почему? Только лишь потому, что прекрасно понимают сверхнизкую достоверность исследований "политики Ришельё" или "походов Юлия Цезаря". Но в отдельные вопросы вникают - там, где можно при помощи какого-л. аналитического трюка сделать вполне определённые выводы. Например, провести параллели между влиянием Мустьерской палеолитичской культуры на Граветтскую с элементами "языческих" культов эпохи христанизации и последующих обвинений в ведовстве и, наконец, с ритуалами матриархальных тайных обществ разных эпох.
В Совке и Эрефии такое, конечно, не практикуется, разве что, в какие-то периоды, в кач. аппаратной аномалии, притом крайне низкого качества, с переходом в психичские расстройства. Со скатыванием к гадалкам и экстрасенсам. Ну, так внушили советским людям, что всё за пределами парадигмы "жена, дача, драндулет" - это "заумь" и "мистика". И стоит постсовку на секундочку выйти из парадигмы, как он становится дезориентированным и концептуально неиммунизированным. Интеллектуалы были в КГБ СССР в штучных кол-вах и скромного, по меркам западных спецслужб, таланта, образования и амбиций. А после краха СССР и победы философии прагматизма (Поппер - Сорос), "остались одни профессионалы" (исполнители сугубо технического звена).
Прошлый пост начинался ссылкой на обсуждение вопроса о декабристах. В моём понимании, специалист по декабристам должен иметь соответствующий бэкграунд. Скажем, такой. В конце 1970х - группа "Альфа", в 1979м - штурм дворца Амина. В 1980х - Академия внешней разведки, затем руководящая работа среднего звена в центральном аппарате КГБ СССР, участие в подготовке ГКЧП (или противостояния оному). 1993 - участие в обороне Белого Дома (или в разгроме оного). Многочисленные семинары и конференции с участием коллег из стран НАТО, Израиля, Индии, Китая, Японии, латиноамериканских стран. Дополнительное высшее образование (два) - социальный психолог и архивист.
Вот такой гипотетичский исследователь, теоретически, имеет, если сильно захочет, какой-то шанс разобраться, что же там такое происходило с декабристами (другое дело - захочет ли с кем делиться). А с историей ВМВ - профессиональный военный с Академией Генштаба за плечами (желательно, из нейтральной страны, далёкой от геополитических проблем вокруг Данцига, Кёнигсберга, Курил и те де, тяжб и политических игр вокруг арестованных союзниками счетов и конфискованных производств и недвиги, трофейных заводов и шедевров живописи и те пе). Точно ткж с московскими процессами 1936-38 гг по делам "троцкистов" должен разбираться человек с опытом следственной работы и аппаратно-клановых "войн", с навыками конспирации. Вот эти люди и являются подлинными профессионалами в этих вопросах, а не какие не гишторики!
Но беда даже честного и имеющего основательный бэкграунд историка в том, что ему приходится опираться на установленные коллегами "факты". А как на них опираться, если в исторической науке дела обстоят из рук вон плохо (о чём было подробно рассказано выше)? Открыть все факты самому? Но ведь факты существуют и оцениваются в контексте. А контекст - это новые факты, тысячи, миллионы фактов.
Чем дальше вглубь истории, тем в большей степени можно полагаться, гл. обр., на свой здравый смысл и структурный анализ. Например, вот, разбиваем мы фактологию по категориям с разной степенью достоверности (как кол-ва звеньев в передаче информации). Скажем, что в декабре 1825го в Санкт-Петербурге произошла какая-то заварушка - факт, установленный с вероятностью 99,9%. А вот кто там убил Милорадовича - не выше 5%.
Потому что свидетелей первого факта были многие тысячи, а каузально связанных с ним событий (типа арестов "декабристов") - десятки и сотни тысяч. А сколько свидетелей было у смерти Милорадовича и кто из них мог понять, что же произошло? А правоохранительная система, через посредство которой мы получили эти данные? Мы сами-то какой уровень допуска в ней имеем? Нам сообщают информацию о реальных, или о ложных штабах и узлах связи, о подлинных, или легендированных фактах биографий, о фактических, или сфальсифицированных показаниях фигурантов?
На следующем шаге оцениваем правдоподобие информации с т. зр. здравого смысла и исторических аналогий (это могут быть экспертные оценки, или компьютерный анализ корреляций). И вот если мы видим однородную картину по разным категориям достоверности, то масштаб фальсификаций невелик. А если бесспорные факты вполне логичны и подталкивают к какой-то одной интерпретации, а менее достоверные - более-менее сами по себе абсурдны (как все почти подробности жизни и правления Петра I), и притом с этой интепретацией все, как один, несовместимы, то мы имеем дело с дезой.
Как работают в условиях массированной дезинформации? Один из способов прорваться сквозь дезу - сосредоточить внимание на всех необычных и странных фактах, не очень вписывающихся в предлагаемую дезинформатором картинку событий. Все хорошо вписанные факты подогнаны, а не вписанные - это и есть элементы реального положения вещей. Но даже 99% следователей будет рассуждать, исходя из вписанности фактов в напрашивающуюся картинку. Невписанные факты они будут отвергать, как аномалии. Собственно, нечто подобное описывает и Томас Кун в "Структуре научных революций". Даже величайшим учёным трудно, если вообще возможно, выйтие за пределы мнимой "очевидности".
Для гишторика же отбрасывание невписанных в традисторическую картинку фактов и составляет основной метод интерпретации данных. Историки этим даже бравируют - вот, мол, какую провели работу, всё сопоставили, и неподтверждённые сообщения отсеяли. Тогда как упрямо невписывающиеся данные чаще всего и оказываются ключом к истине.
Ну, как в той истории с опознанием Адольфа Бека в конце 19го века. Его опознала в кач. обманувшего их мошенника 21 женщина (и только одна из 22х пострадавших заявила, что мол, похож, да не тот). Двое британских полицейских опознали в нём арестованного ими ранее Джона Смита. И только десять лет спустя, когда Бек безвинно отсидел несколько лет и был арестован вторично по аналогичному обвинению, случайно был задержан на продаже краденого истинный преступник - Вильям Томас (он же Майер).
Слева Адольф Бек. Справа Вильям Томас. Одного роста, комплекции, сходно одевались и держали себя.
Примерно одного возраста и имели сходные черты лица (на фото Бек моложе, так как снят на несколько лет раньше). Но не более того!
В истории с Беком и Томасом существовал ряд деталей, явно не вписывающихся в предложенную обвинением картину преступления. Но следствие и суд были просто "загипнотизированы" 23мя свидетелями, опознавшими Бека, в кач. преступника. Хотя рассуждать следовало так: за виновность Бека одна улика (опознание, хотя и повторенное 23 раза), против - несколько (включая одно опознание). Надёжность опознания не определяется числом опознавших, а если и определяется, то "логарифмически". а не пропорционально числу опознавших. В этом смысле, одно отрицательное опознание весило, рассуждай британские юристы разумно, больше 23 положительных, ведь положительные, фактически, подтверждали сильное сходство, а отрицательное, подтверждая факт сходства, выявляло дополнительный факт существования ткж и различий между двумя мужчинами.
Как только один свидетель опознаёт преступника, правоохранители имеют обыкновение ставить об этом в известность других свидетелей, напирая на их гражданский долг изобличать. а не покрывать преступника. Такое давление будет похлеще того, в эксперименте с белым и чёрным! И цепочка свидетелей выстраивается просто в силу того, что люди начинают поддакивать друг другу (и полиции). Как говорят господа прагматики, для опровержения теории достаточно одного факта, как бы много фактов теорию ни подтверждали (хоть это, конечно, гносеологический экстремизм и реальная наука никогда по этому пути не шла, а адаптировала теории к новым фактам).
Если у нас есть 1000 доказательств в пользу одной версии событий и 3 - в пользу другой, то какая из них верна? - Если ни одно из доказательств не исключает с абсолютной надёжностю алтернативной версии, то вероятност примерно одинаковая (особенно для событий, отдалённых на 3-4 и более поколения, т. е. примерно от ста лет и больше - и чем дальше, тем нивелировка должна проводиться более поседовательно). Гораздо большее значение имеют соображения структурного порядка, экстраполяции из хорошо изученных аналогов дня сегодняшнего и просто здравого смысла. Если "люди так себя не ведут", то не ведут, а не объяснялки типа "у недочеловеков-славян и царь - дегенерат".
Ну а эрефских гишториков пора признать обыкновенными клоунами, играющимися в карикатуру на спецслужбы и правоохранение. Вот, когда массово придут в отечественную историческую науку люди с дипломами Сорбонны и Принстона, смогут претендовать хотя бы на статус "шарлатанов".
