- Ну да, ну да, - сказал я.
- Эльхе швальхе эстергом, - сказал он.
- Да -да цыган проклятый, - сказал я.
- Кесо рома, мадьярен, - сказал он.
- Да все вы так говорите, и наши молдавские цыгане тоже, - сказал я.
- Рюс кесо балатон шлихте нгасе, - сказал он.
- Думаешь, меня обманет это твое псевдогостеприимство? - сказал я.
- Думаешь, я не помню, как в 1986 году вы бляди, украли прапорщика, - сказал я.
- Юго-Восточного Округа советских войск в странах соцлагеря, - сказал я.
- И распилили его тупой пилой? - сказал я.
- Кесондр кеснодр секешфекешвархе, - сказал он.
- Шмекеш, - сказал я.
- Короче отлипни от меня, чмо, - сказал я.
- Адье, - сказал я.
- Адье, - сказал он.
Протянул руку. Я порыскал в кармане, не меняясь в лице, чтоб он не догадался, какого достоинства монетку нащупываю. Выбрал самую большую. Вынул. Положил ему в руку. Венгр с разочарованием повертел в руке 50 центов - я с опозданием вспомнил, что у них тут все не как у людей, и чем больше монетка в прямом смысле, тем меньше в переносном, - и сказал:
- Угеш фельхе вареш, - сказал он.
- Да не за что, проваливай, - сказал я.
Он с достоинством поклонился и ушел, оборачиваясь изредка. Я дождался, пока он совсем скроется. Улица, по которой он уходил, была пустынной, и напоминала сказочный городок из произведений братьев Гримм. Шоколадные станы, мармеладные крыши, и тетушка короля, что выплясывает на балу в сапогах с гвоздями - перед повешением. Все тут такое. Чертовы венгры! Ну или, правильнее, Австро-Венгерская империя. Это ведь из-за них тут они все стали одинаковыми, да, постарался я припомнить уроки истории, продираясь через кустарники к городку. Империя Габсбургов. Бедолаги были для всех этих балканских цыган кем-то вроде нас, русских, для народов СССР, вспомнил я лекцию писателя Проханова, который заезжал к нам в Кишинев. Лекция стоила 50 долларов, писатель Проханов все время потрясал кулаками и говорил о том, что вскоре мы станем Пятой империей. Когда я подошел к нему после лекции взять автограф - больше всего мне нравилась трилогия “Красное очко Лубянки”, “Ни капли ни азиат” и “Черта оседлости: мифы, реальность и гребанный в рот” - великий русский писатель Проханов потряс кулаком у моего носа. Я быстро сунул в кулак ручку, помня, какими раздражительными бывают эти писатели. Но нет! Он продолжал трясти кулаком.
- Еще пятьдесят баксов, - сказал он, глядя на мое непонимающее лицо.
- Что бля совсем тупой? - сказал он.
- Башляй и получишь автограф, - сказал он.
Я, говоря языком мэтра, “забашлял” и он нарисовал мне на каждой книге автограф. На первом томе - пентаграмму, на втором - египетский крест, на третьем - ведическую руну. Сказал:
- Что там у тебя еще, - сказал он.
- Рукопись, - сказал я стыдливо.
- Бля уроды как вы меня достали своими писульками, - сказал он.
- Я... не... как... у... - забормотал я смущенно.
Он снисходительно взял, пролистал. Сказал:
- Пацан, сейчас таких вот как ты... миллионы, - сказал он.
- Пол-России на хрен пишет, развелось писателей, а читать некому, - сказал он.
- Да, но вы ведь не это... не читали даж... - сказал я все еще смущенно.
- Да хоть Гильгамеш, - сказал он.
- Пацан, времена такие, нынче текст ничего не значит, - сказал он.
- Нужно Действие, нужен Эпатаж, - сказал он.
Посмотрел на меня вопросительно. Я вынул кошелек, дал еше денег.
- Вот например... - сказал он.
- Пацан помни, ты не просто пацан, - сказал он.
- Ты бля наследник Красной Империи, - сказал он.
- Твои деды строили БАМ, протягивали кабеля в Сибири, - сказал он.
- Да нет, у нас надзирателей в семье никогда не было, - сказал я.
- Я из семьи военны... - сказал я.
- И потом, это все в прошлом, - сказал я.
Писатель Проханов замолк. Я - уже подкованный - сунул ему в кулак еще пятьдесят долларов. Творец ожил.
- Ну так бля, - сказал он.
- Езжай в какой-нибудь советский военный городок, - сказал он.
- Открой три мои книги, - сказал он.
- Только на плацу, обязательно на плацу - сказал он.
- Призови духи советских титанов, - сказал он.
- Кто знает, может быть именно ты тот пророк, - сказал он.
- Что призван вернуть на Землю Добрую Волю миллионов советских людей, - сказал он.
- Осуществивших в 20 годах 20 века настоящий Энергетический Взрыв, - сказал он.
- Призови духи Сталина и Ленина, Троцкого и Бабеля, - сказал он.
- Переживи мистический опыт, - сказал он.
- Напиши об этом.. - сказал он.
- Книгу?! - сказал я.
- Хрен там, - сказал он.
- Колонку в GQ или в “Русскую жизнь”, - сказал он.
- А в “Завтра”? - сказал я.
- Да ну их на хуй! - сказал он.
- В “Завтра” одни антисемиты и черносотенцы! -сказал он.
- Помни, пацан, - сказал он.
- Верни нам Империю, - сказал он.
… особого выбора у меня не было.
В мире существовал всего один военный городок, в котором я когда-то - как сказал писатель Проханов - ретранслировал энергию космического проекта вселенских советских добра и справедливости. И это, к счастью, был военный городок в Венгрии, городе Цеглед, на самой границе с Австрией. Конечно, он, как я узнал, сверившись с картами “Гугла” и интернет-форумами, был заброшен. Но с остальными местами все обстояло намного хуже.
… Гарнизон в городке Комаром, что в Венгрии, закрыли, потому что в тамошних казармах жили сначала гусары империи Габсбургов, потом - революционные войска Белы Куна, затем - гестапо, после - советские войска, и... В общем, как сказал бургомистр города Комаром, разрезая ленточку на церемонии сноса городка - “что-то с этими зданиями не так... и в них явно кроется подвох … и лучше их на хрен срыть полностью... ведь кто знает, кого придется селить здесь в следующий раз”. После чего, я уверен, раздались дружные аплодисменты.
… Из гарнизона в городке Луостари, на самом краю самого крайнего Запольярья, люди ушли двадцать лет назад, оставив там алкоголика, майора Петрова. Тот выпил последний ящик водки, решил, что он на затонувшей подводной лодке, - это все полярная ночь за окном, - и стал подавать по радио сигналы SOS. Два корабля береговой охраны Норвегии повелись на эту “разводку” и сели на мель.
… гарнизон в ста километрах от города Сретинска, в Забайкалье, оккупировала китайская колония завода по набивке матрацев. А новый русский буржуа, который их туда привел, еще и выкрал из зоопарка и поселил в тайге тигра-людоеда, из-за чего завод потерял всякие сношения с цивилизацией.
… гарнизон в городе Бобруйске, что в Белоруссии, облюбовал маньяк, насиловавший и убивавший женщин. Все началось в 1988 году... С тех пор там расстреляли по этому делу 2098 человек, каждый из которых “полностью признал свою вину. и предоставил следствию исчерпывающие доказательства своих преступлений”. Но, к сожалению, убийства не прекратились.
И так везде. Просматривая данные в интернете, я понял, что писатель Проханов был прав. И что в мире идет интенсивное разрушение бывших военных городков СССР - как шло уничтожение храмов трудящихся майя беспощадными инквизиторами и конкистадорами, испанскими держимордами... Зачем, с какой целью? Наверняка враги Советского проекта - ненавистники великих писателей Бабеля и Пастернака, архитектуры советского модернизма и Великой Мечты, испохабленной сталинистами, - старались купировать Места Силы...
… гарнизон в… застава на... военный городок при.... бараки у... казармы в... лагерь на...
Все было разрушено, все. Единственым относительно сохранившимся местом был городок в Цегледе. Куда я и отправился, чтобы полтора часа брести по совершенно забытому мной городу, любуясь спиной венгра-проводника и слушая его чертовы “кёсоном”.
ХХХ
… не скажу, что первое впечатление было жутким. Скорее, я испытал печаль. Городок на 20 домов, с открытым и полуразрушенным бассейном, стадионом, казармами и плацем - вечным, неизменным, постоянным плацем в самом центре, - издали казался обитаемым. Просто жители куда-то ушли.
Может быть, - подумал я, выходя из кустарника, которым порос забор городка, - сейчас как раз объявили никому не нужную Военную Спартакиаду, и все собрались на другом стадионе, за городком? Женщины - стрелять из писатолета Макарова по зрелой айве за право получить грамоту “Жены Офицера”, мужчины - играть в волейбол, а дети - болеть за отцов, обсуждать промахи матерей, и есть лепешки, обмазанные соусом из чеснока и черного перца... Или в городок привезли буржуазный танец стриптиз и все пошли дружно Осудить его? А может, приезжает какой-нибудь Товарищ Генерал, и специально - чтобы дети оставались в домах и не портили общую картину, - по кабельному телевидению включили “Тома и Джерри”?
Это следовало проверить.
Я нашел дом номер пять, третий подъезд, и у меня, почему-то, забилось сердце. Песочница. Совсем такая, какой я оставил ее в свои пять лет, песочница, где я спрашивал невыносимо умного и невероятно большого третьеклассника, что будет, если просверлить Землю. Да-да, именно отсюда. Из этой песочницы. Судя по тому, что песка в ней не было... но не было и дыры, - мои смелые гипотезы так никто и не решился проверить...
Я поднялся на пятый этаж. Конечно, вблизи все было не так хорошо, как издали. Штукатурка потрескалась, в подвале шныряли - в открытую - крысы, на перилах не было поручней... Гребанные венгры, подумал я. С другой стороны, лучше так, чем вваливаться к какой-нибудь ни хера не понимающей семье, слушая их невыносимые “секешфекешвареши”, подумал я. Толкнул дверь.
… В квартире все было совсем, как когда мы уехали. Пузырились обои, изгибался набухший от сырости, - городок построили на болоте, - плинтус. На кухне даже осталась кой какая мебель... Я глянул из окна. За домом по прежнему белело поле ромашки, собирать которую посылала меня мать. Я был такой маленький, а ромашка такая большая, что мне нужно было брести по полю, с трудом проходя по густым травам и цветам.... идти, словно по колосящейся ржи... Я посмотрел вниз, и закрыл окно. Прошел в свою комнату и вспомнил, что не спал всю ночь в автобусе. Лег, как бывало, свернувшись. Правда, на этот раз на полу. Почувствовал себя таким же пустым и разбитым, как этот дом. Велел себе не жалеть себя. Не справился с поручением. Укрылся курткой. Уснул.
- ...айся, - сказала она.
- А, - сказал я.
- Фекервареш, - сказал я.
- Да просыпайся же, - сказала она.
Я сел, прижавшись спиной к стене. Передо мной сидела Татьяна Николаевна. Моя первая учительница.
- Малыш, привет, - сказала она.
- Как я рада тебя видеть, - сказала она.
Обняла меня и я расплакался.
- Татьяна Николаевна, - сказал я.
- Вы... вы тоже приехали понастальгировать? - сказал я.
- Идем, Володя, - сказала она.
Взяла меня за руку и мы вышли в подъезд. Я заметил, что там уже было темно. Значит, я проспал почти до вечера?
- Нет, сутки ты спал, - сказала, улыбаясь она.
- Я все сидела и смотрела, - сказала она.
- Как ты нашел городок? - сказала она.
- Венгр проводил... - сказал я.
- Кстати что такое “Кесондр кеснодр секешфекешвархе”? - спросил я.
- Володя! - сказала она.
- Все так же ругаешься матом, негодник! - сказала она.
- Татьяна Николаевна, мне уже 35... - сказал я.
- Ну ладно, - сказала она.
- Это значит “да пошел ты на хрен, гребаный русский шовинист” - сказала она.
- Я - шовинист????? - удивился я.
Потом нервно глянул вверх. Где-то там, на втором этаже, всегда висели наверху пауки, которых я страсть как боялся. И в проеме лестичной клетки всегда было темно. Я постоянно воображал там мрачного черного мужика из фильма про роботов - в шлеме и с плащом, - которого видел в кинотеате, и фильм шел на венгерском без титров. Много позже я узнал, что это повелитель зла, Дарт Вейдер.
Мужик вышел из тьмы, и цеременно кивнул мне, держа в руках шлем.
- Кёсоном, - сказал он.
Я даже не испугался - просто открыл рот и смотрел назад, пока Татьяна Николавна тащила меня за руку вниз. На первом этаже я чуть не споткнулся о что-то. Пригляделся - пацан.
- Петя Верхостоев, - сказала Татьяна Николаевна.
- Помнишь, ты его попросил себя проводить, - сказала она.
- А ему за это автомат подарить? - сказала она.
- Вот с тех пор и стоит, ждет... - сазала она.
- Да ты не парься, малыш, - сказала она.
- Петя тупой был, не то что ты, красавчик, 190 слов в минуту в первом классе, - сказала она.
- Скорость чтения лучшая в начальных школах ЮГВ, - сказала она.
- Прости, паца... - сказал я, выходя
На улице мы пошли по дорожке - цеременно, словно генерал Лебедь и его супруга, которые обожали так наматывать круги по парку еще одного гарнизона моего дет... впрочем, какая разица, подумал я с горечью, - и Татьяна Николаевна показала мне бассейн. Удивительно, но в нем была налита вода!
- Как же это, - сказал я.
- Помнишь, тут утонул по пьяни лейтенант ,- сказала Таьяна Николаевна.
- Да, летчик сраный, - сказал я с презрением, ведь это была Артиллерийская Часть.
- Фррррр, - сказал вдруг мужик, высунувший голову из воды.
Я узнал в нем утонувшего лейтенанта. Он помахал мне линялой рукой. Сказал:
- Там где пехота не пройдет, - сказал он.
- И бронепоезд не промчится, - сказал он.
- И грозный танк не проползет, - сказал он.
- Там пролетит стальная птица, - сказал он.
- Так что.... это кто еще сраный, - сказал он.
- Пацан, а ведь это твой отец дежурил в ту ночь, - сказал он.
- Иди ты, - на всякий случай сказал я.
- Да нет... если бы не он, мои собутыльники бы сбежали, - сказал он.
Снова нырнул. Я глянул: он лег на дно, широко раскрыл глаза и выпустил воздух струйкой пузырьков. Татьяна Николаевна тактично кашлянула. Я обернулся, и увидел, что она держит за руку грустного пацаненка в школьной курточке и с носом, как у выдающегося советского актера Вицина.
- Ромка Шраер! - радостно сказал я.
- Володя Лоринков, - сказал он.
- Помнишь, я предложил тебе с братом купить у меня винтовку-воздушку? - сказал он.
- В 1984 году, - сказал он.
- Как же, - сказал я.
- Полсотни форинтов мы тебе заплатили, - сказал я.
- Ага, - сказал он.
- Я, собственно, зачем, - сказал он.
- Форинты-то в 2002-м обесценились, вместо них теперь евро... - сказал он.
- И? - сказал я.
- Так я за “воздушкой”! - сказал он.
- Ах ты жи... - сказал я.
- Тс-с-с-с, - сказала ласково Татьяна Николаевна, зажимая мне рот.
- Посмотри, как красиво, - сказала она.
В наступивших легких сумерках заброшенный городок ожил. Горели окна, мелькала разноцветными огнями карусель, которую ставили на плацу по выходным, пахло колбасами и “ландышами” - теми самыми лепешками с чесночным соусом, - от лавок в фургонах - из которых протягивали ту самую колбасу и “ландыши” приветливые в минуту торговли венгры... Прогуливались короко стриженные мужчины в форме и без обручальных колец... и женщины со смешными прическами как у Джейн Фонды и с обручальными кольцами. Пары цеременно кивали мне.
- А теперь сюрприз, - сказала Татьяна Николаевна, когда мы подошли к забору между домами и казармами.
- Дерево, залезай, - сказала она.
Я поднял взгляд. Яблоня. Снял куртку и полез на самый верх. Там, на самых тонких ветвях, я словно успокоился и мне впервые за 30 лет стало легко. Сквозь листву я увидел внизу часового. Он повернулся и сказал:
- Помнишь, ты постоянно воровал здесь яблоки, - сказал он.
- А мне всегда за это влетало, потому что здесь не место детям, - сказал он.
- Чувак, я для яблочного пирога, я не специ... - сказал я.
- Да ладно, я просто хотел сказать, что всегда видел тебя, - сказал он.
- Ты, увы, не Фенимор Купер, - сказал он.
- Я специально отворачивался, - сказал он.
Я бросил в него яблоком и слез. Мимо прошел седой, - несмотря на молодость, - мужчина с женой и двумя девчонками. Я не помнил его, но сразу узнал по описаниям.
- Товарищ начальник штаба Масхадов, - сказал я.
- Держитесь подальше от индепандистских тенденций малой родины, - сказал я.
- Это все плохо для вас кончится, - сказал я.
Он наклонил голову, и посмотрел на меня с недоумением.
- Впрочем... - сказал я.
- Доброго вечера, - сказал я.
Он кивнул и пошел дальше - навстречу гранате спецназа, которая залетела в его последий схрон, и глядя на которую он, может быть, вспомнил этот городок, свет, безмятежный вечер и музыку каруселей. Я долго глядел ему вслед.
… Татьяна Николаевна ждала меня.
- Тс-с-с, - сказала она.
Спряталась со мной за деревом. Мимо пробежал человек с безумным лицом, и пистолетом.
- Замполит, ищет тебя, между прочим, - сказала она.
- Ну, застрелить, - сказала она.
- За что?! - возмутился я показно.
- Украсть все противогазы со склада было не лучшей идеей, Володя, - сказала она.
- Тем более, перед приездом комиссии из Москвы, - сказала она.
Я потупился.
- Это не я, это брат, - сказал я виновато.
- Привет, - сказал он.
Я глазам своим не верил. Передо мной стоял брат - семилетний, худенький, задумчивый гений, с вечно взъерошенными волосами.
- Брат, брат, - сказал я.
Обнял мальчишку. Он смотрел на меня чуть отстраненно и с любопытством.
- Ну как, - сказал он.
- Ты стал космонавтом, как собирался, - сказал он.
- Я... - сказал я.
- ... в общем, знаешь, да, - сказал я.
Мимо пронеслась ватага пацанов на велосипедах.Один - чересчур маленький, чтобы рулить велосипедом на раме, и потому стоявший под ней, - был удивительно похож на... Пацаны орали во все горло.
- Пора-пор-порадуемся, - орали они.
- На своем веку, красавице и бу... орали они.
Я молча смотрел им вслед.
- Ты только посмотри на себя, - сказал мой рассудительный с детства брат.
- Только и делаешь, что на велике катаешься, да фигню всякую поешь, - сказал он.
- Да все пытаешься обслюнявить рыжую Свету за пару конфет, - сказал он.
- Что-то я сомневаюсь, что таких раздолбаев и оболтусов берут в космонавты, - сказал он.
Вместо ответа я снова обнял его. Душил в объятиях, как старая, трахнутая на всю голову тетушка.
… Татьяна Николаевна тактично кашлянула. Сказала:
- Володь, пойдем? - сказала она.
Я оглянулся на нее, а брат, р-раз, и исчез. Наверное, опять пошел запускать модель космического корабля с украденными со склада патронами. Да, конечно, патроны, как и противогазы, тоже были вовсе не моей иде... Я вспомнил.
- Никаких пятидесяти форинтов засранцу Шраеру! - крикнул я в огни городка.
- И перепрячь те патроны от “Шилки” в схроне у елки! - крикнул я.
- Отец знает, где мы их зарыли, и тайком вынет, - крикнул я.
- Мы потом двадцать лет сходить с ума будем, думая что с ними случило....- крикнул я.
Дальше мы пошли к детской площадке. Там, как всегда, у горки, ждала она.
- Привет, - сказала рыжая Света.
- Ты, как всегда, опаздываешь, - сказала она.
- Ну что, поцелуемся? - сказала она.
- Малыш, увы, без вариантов, - сказал я.
- Только не сегодня, - сказал я.
- Надо или мне скинуть три десятка... - сказал я.
- Или тебе прибавить столько же, - сказал я.
- Вот и жди его весь вечер, - сказала она.
- Мужчины, - сказала она.
Взялась за руки с подружкой, и они убежали.
… мы гуляли с Татьяной Николаевной половину ночи. Городок жил, - как всегда в выходные, - я слышал смех, я видел лица, и над нами склонялась огромная, гигантская просто, Луна. Та самая Луна моего детства, которую я искал всю жизнь и нигде не мог найти - ни в Запольяре, ни в Сибири, ни в Молдавии, ни в... Нигде. Просто, может быть потому, что она повисла навсегда в моем детстве. Может потому, что она и была им. Огромная, серебристая Луна. В свете которой так красиво улыбалась моя первая учительница, Татьяна Николаевна Пше...
- А теперь вы меня укусите? - сказал я.
- Что? - сказала она.
- Ну, я же не слепой, - сказал я.
- Вы выглядите так, как 30 лет назад, - сказал я.
- Значит Вы или плод шизофрении или вампир, - сказал я.
- Володя, Володя, - сказала она.
Рассмеялась. Захлопала в ладоши. Мы как раз уже стояли на плацу, на ступенях огромной карусели. Я увидел, что все жители городка собрались тут... Заметил даже трахнутого на всю голову капитана разведроты, который забирался каждое утро на дерево и демонстрировал там приемы карате дятлу, жившему в дупле. Старшеклассников, которые сидели в засадном полку в камышах, когда мы начинали драку на замерзшем болоте с венграми из школы поблизости. Толика из соседнего подъезда - он вырезал мне из цельного куска дерева ППШ со съемным диском. И даже двух черепах из венгерского роддома, где лежала на сохранение подружка матери, и куда мы ходили кормить черепах морковкой и проведывать эту самую подругу... Венгр, продававший паприку и суп халасли прямо у себя на плантации...Офицер без глаз - их выели песцы в песках, куда парня сбросили попутчики по поезду... Директор школы, обожавшая наш класс...
Музыка чуть стихла. Они улыбались, смотрели на меня и впервые в жизни я не чувствовал раздражения из-за толпы.
- Представляете, он решил, что мы вампиры, - сказала Татьяна Николаена.
Дружный, мягкий смех достиг Луны и она улыбнулась нам в ответ.
- Володя, мы не вампиры, - сказала Татьяна Николаевна.
- Мы - энергеическая копия военного городка, - сказала она.
- Помнишь 1986 год, случай, когда по телику показывали “Мики мауса” трое суток? - сказала она.
- Ответственные, честные патриоты Страны поняли уже, к чему все идет, - сказала она.
- В городок привезли специальную установку, - сказала она.
- И с нас всех сняли энерегетические копии, - сказала она.
- Наши ауры, поля... - сказала она.
- И так было проделано со всеми гарнизонами СССР и соцлагеря, - сказала она.
- Потом волны бушующего моря обрушились на нашу, советскую Атлантиду, - сказала она.
- И она затонула, но... - сказала она.
- Ее главная сущность, ее Энергетика, осталась в местах силы, - сказала она.
- С гражданских копии не снимали, все они были пидарасы и потенциальные изменники, - сказала она.
- А вот мы... - сказала она.
- Это как... обезвоживание продуктов, - сказала она.
- В решающий момент просто добавь воды и все становится, как раньше, - сказала она.
- Сечешь, малыш? - сказала она.
Музыка снова заиграла, карусель закрутилась и облачко, накрывшее Луну, уплыло. И тут лунные лучи проникли во всех, кто собрался на плацу. И они оказались заполнены изнутри прекрасным светом, самым удивительным, нежным и волшебным, какой только можно видеть. Отец говорил мне, что видел такой единожды в жизни - в Чернобыле, где таким, - невиданным прежде на Земле, - цветом горели костры. Тут толпа расступилась и я увидел и его.
- Здравия желаю, - сказал он.
Я молча смотрел на него, а он на меня. Он был с матерью - молодые, и, конечно, она была подстрижена, как Джейн Фонда. - и они держались за руки. Рядом с ними стояли тоже держась за руки, два пацана. Отец был в парадной форме. Он как раз поправился, и бегал по утрам, а я с ним, - он, конечно, специально притормаживал ради меня, - и еще он заехал мне по носу случайно, когда показывал прямой левый, и я очень старался не заплакать, но слезы выступили - из-за боли. Они смотрели на меня молча, и мальчишки тоже.
- Мама, - сказал я.
- Зачем ты тогда постриглась, - сказал я.
- Нельзя всю жизнь ходить с косой до колен, - сказал она и улыбнулась.
Они с братом отошли... все стихло, и я понял, что настало время главного свидания. Присел на корточки и посмотрел на себя. Мальчишка был славный. Как так случилось, подумал я. Как так слу... Он все время поворачивал чуть голову, глядя вбок, но не прямо, вечно ускользал - я так хорошо знал этот жест, - и мне пришлось взять его мягко за плечи и развернуть.
Тогда он улыбнулся, задрал голову и посмотрел мне прямо в глаза.
Большие, бездоные, днем карие, а сейчас черные, как космос, из которого мне - и всему миру - сладкими обещаниями неизведанного будущего светила Луна. И я почувствовал, что теряю вес, и теряю воспоминания и теряю себя. Отрываюсь от Земли и лечу туда. В его глаза. В светящиеся чертоги. И вновь увидел Луну, но уже - огромной. И весь мир - ставший больше, чем он есть. Гигантские деревья и огромных взрослых. Одна из них - с прекрасными длинными волосами, - говорила мне что-то, гладя по голове. Я поморгал спросонья, сев на кровати.
- Сынок, - сказала она, и протянула мне пакет.
- Иди погуляй за домом, - сказала она.
… И я отправился бродить в поле ромашек.
КОНЕЦ
February 12 2013, 12:07:48 UTC 6 years ago
February 12 2013, 14:03:08 UTC 6 years ago
February 12 2013, 14:09:30 UTC 6 years ago
February 12 2013, 15:42:20 UTC 6 years ago
как говорят у вас - дзякую сябр
February 12 2013, 15:23:46 UTC 6 years ago
Это я к тому, что энергетические копии претворились в бумажные
Но с талантища-то копии не сделаешь , только по наследству
February 12 2013, 15:42:58 UTC 6 years ago
February 12 2013, 17:03:06 UTC 6 years ago
воспоминания детства - светлая грусть ....
February 12 2013, 18:46:35 UTC 6 years ago
Читаю и про себя думаю : вот это со мной тоже было
И грусть от того что мы сегодняшние спустя время не сможем восхититься подобным
С днем рождения!
February 14 2013, 09:32:46 UTC 6 years ago
Re: С днем рождения!
February 14 2013, 11:32:59 UTC 6 years ago
February 14 2013, 09:58:42 UTC 6 years ago
Хороших , ярких , добрых, интересных, здоровых лет жизни!
February 14 2013, 11:33:17 UTC 6 years ago