(с) В. Лорченков
Я досыта сыт жирной пресыщенной пылью
кривых кишиневских зигзагов,
по недоразумению названных улицами,
проспектами бульварами и трассами
украшенными..
- сама заткнись! мне очевидна вся нелепость
стихотворного сопоставления трасс и террас
ну, вот еще – капитан Гатеррас. довольна? так тебя… -
так вот, я наелся так, что переваренная блевотина
прет горлом
блевотина пыли, блевотина улиц,
по ним, когда их не было,
еще татары скакали на маленьких смешных лошадях
мохнатых малютках, похожих на паучков
а мы, обитатели города, прятали лица в подземных ходах
под рекою. Бык. Тогда еще река.
Под судоходной артерией, о, по ней плыли корабли
но то было давно
а сейчас я - в подземной, что под водной, артерии,
затаился, зажал рот тебе, себе, малышу
и лишь шепчу:
- как вы достали меня, татары на мохнатых пыльных конях!
от нашествия которых: татар и коней, и неизвестно
чьего больше, коней или татар,
прячемся мы: я, ты и малыш
и, знаешь, это длилось так долго, что пыль в моей щетине
успела обзавестись детишками, и открыть частную школу
написать конституцию, принять флаг, написать гимн
нарисовать герб
найти в своих рядах изменников, провокаторов
и врагов государства, расстрелять их
без суда и следствия
не зажить лучше, но знать –
все беды от них, чужаков…
но то пыль в щетине, а ты и я
еще нас обозначают словом «мы»
Так вот, мы, - не успев вылезти, слышали топот новых коней
И снова прятались
ни дать ни взять кустурица, подземелье
но мы-то знаем, что он был позер
татары спешивались, открывали базар, чайхану, заболевали чумой
и, почуяв черную смерть, отдавали поводья своих лошадей
вновь прибывшим,
а сами ложились на улочки города и умирали
вновь прибывшие, - на этот раз поляки, - открывали Польское кладбище
и хоронили друг друга на холме
ну, еще костел успевали открыть, и мужскую гимназию
потом турки, открыв заставу-две, умирали
успев, правда, наложить еще несколько налогов
ишачить приходилось все больше! Что ты смеешься?! Женщина
тебе ни хрена не понять, как ломит кости мужская работа…
дольше всех продержались русские, да и те не сдюжили
и все они сейчас, прячась под землей, как и мы, спрашивают себя:
что это было, и зачем мы здесь?
и все молчит в ответ: улочки, пыль, артерии, кони
один я знаю ответ – эта земля с людьми,
спрятавшимися под ней как клещи под кожей
вытянула из вас силы, высосала из вас соки
но и нам их не отдала
я гляжу на тебя и знаю, что мы с тобой
тоже станем пылью на кривых улицах татарской деревни
Кишинева
Если бы я был Дино Буццати, я бы назвал его пустыней
но дино буцатти станет мой правнук, когда уедет в Италию
по дороге рабов
если он уцелеет и ему повезет
то мальчик станет человеком, станет
раскатывать асфальт
я думаю о его судьбе
и не верю, что, когда мы вылезем из-под Быка
они, улочки, опустеют
непременно ведь прискачет кто-то еще
непременно, любовь моя
непременно…
