ЗАЛЕЧЬ НА ДНО В ТИХУАНЕ (новый рассказ): blackabbat

Официантка, шаркая, убрала пустые тарелки на том самом подносе, на котором принесла две большие чашки кофе. Старая, толстая негритянка. Чулки у нее сползали на пятки, а накрахмаленный фартук был потрепанным. Когда она подошла к столу, то молча посмотрела на них, и покачала головой. Старая добрая мамми. Они проводили официантку взглядами, потом уставились друг на друга, и фыркнули, оба. Стали пить кофе. Он ласково потрогал под столом ее ножку своей ножищей. Она млела. Ах.

- Знаешь эту старую историю про девчонку, к которой приходил отец? - сказал он.
- Что-то такое припоминаю... он заглядывает под кровать, а оттуда в лицо ему нож? - сказала она.
- Нет, совсем другое, - сказал он.
- Она растет и он приходит к ней в 12 лет и просить раздеться, - сказал он.
- Чтобы посмотреть, как она растет, - сказал он.
- В каком-то фильме что-то такое... - сказала она.
- Да в каждом втором, - сказал он.
- Сначала он просит ее об этом, потом залезает на нее, а мать делает вид, что не верит дочери, - сказал он.
- Нет, меня Бог миловал, папа любил маму, - сказала она.
- В один день, - терпеливо сказал он.
- Она узнает, что беременна и хочет сделать аборт, - сказал он.
- Но папаша приходит в бешенство, он хочет, чтобы она родила, он хочет дочку, - сказал он.
- … - с негодованием ничего не сказала она.
- У нее уже огромный живот и соседям приходится наплести про парня, танцы, и секс в машине, - сказал он.
- Но в одно прекрасное утро соседи стригут газон и не видят никого в доме, - сказал он.
- Они стучат.. потом видят что дверь открыта... проходят, - сказал он.
- И тут их глазам предстает невероятная, потрясающая, ужасающая картина, - сказал он.
- Доскажу чуть позже, кассу открыли, - сказал он.

Они встали, он вытащил из-под пиджака пистолет и закричал:

- Всем блядь на месте стоять, на хуй! - крикнул он.
- Рот ваш и ноги, кто дернется, стреляю, - крикнул он.

Посетители неловко - как ваза, которая покачалась перед тем, как упасть, - хлопались на пол. Кто-то лез под стол. Попробовала заверещать официантка, но Мини звезданула ей ногой в толстую негритянскую жопу, и помахала перед лицом своим пистолетом. Официантка заткнулась. Прыщ за кассой - лет двадцати пяти, не больше - трясся, молча, когда Мини выгребала банкноты, а потом и мелочь. Пару монет она сунула в передник официантки.

- На, момми, - сказала она.
- Мы не злые люди и видим, как ты горбатишься тут, - сказала она.
- О да возблагодарит Вас Бог, мэм, - сказала негритянка.
- А ну всем уткнуться рожами в пол, - крикнул Микки.

Подошел к Мини и негриянке. Сказал тихонечко:

- Хочешь, пристрели этого уебка за кассой, - сказал он.
- Свалишь потом на нас, все равно никто не смотрит, - сказал он.
- Что Вы, мистер, он хороший мальчик и дал мне работу, - сказала негритянка.
- Я знаю его маму, еще моя мама убиралась у них в доме, - сказала она.
- Генри хороший, воспитанный мальчик, - сказала она.
- Правда, платит мало, и я еще и мыть полы после закрытия должна, - сказала она.
- Пару раз назвал черной жопой, - сказала она.
- А однажды черной пиздой, - сказала она.
- Дайте-ка Ваш пистолет, мистер, - сказала она.

… у заправки, что была напротив кафе, Мини завела машину, пока Мики набивал карманы чипсами и жевательными резинками. Валялся в углу пристреленный владелец заправки, с дробовиком в неумелых старческих руках. Выбежала, роняя тапки, негритянка из кафе. Крикнула.

- Мистер, - крикнула она.
- А еще патрончиков у вас не найдется? - крикнула она.

Мини отсыпала, негритянка вернулась в кафе. Потом снова вышла, вернула пистолет, как обещала. Сказала:

- Мистер и мисис, да наградит Вас Господь, - сказала она.
- Я сразу признала, что вы те самые мистер и мисис Мики и Мини, - сказала она.
- Про Вас пишут в газетах, - сказала она.
- Мисс Мини, дай Бог Вам счастья да младенчика, - сказала она.
- Большого толстенького черного младенчика, да благослови его Бог, - сказала она.
- Ты что болтаешь, пизда старая, - сказал Мики.
- Простите, мистер! - сказала негритянка.
- Скажите еще, не надоело Вам колесить по стране с этими масками на головах? - сказала она.
- Жарко, поди, небось, - сказала она.
- А ты потрогай, старушка, - сказала Мини.

Негритянка протянула руку, пощупала шерсть, складки кожи, морду.

- Черный Иисус, - сказала она.
- Да это же настоящие мыши.... - сказала она.

Упала в обморок, слетели тапки. Мики и Мини переглянулись, рассмеялись. Поехали по пустынным улицам городка, стреляя в столбы и редких прохожих. Потирали мордочки руками, грызли сырные сэндвичи...

… следующим был банк. Мики встал в очередь, прикрывая морду шляпой, а Мини вдруг встала посреди зала, и забилась в падучей. Когда к ней бросились, Мики одним прыжком преодолел конторку, и дал рукояткой пистолета кассиру по зубам. Выстрелил вверх.

- Ограбление! - крикнул он.

Люди оборачивались. “да это же... Мини и Мики... сами... невероя...” - шептали люди, поднимая руки.

- Мини, привет! - кричали из толпы.
- Мики, здорово, - кричали они.

Мики и Мини отшучивались, давали автографы. Мики собирал деньги в мешок. Отбирал взносы у вкладчиков. Одному - мужчине средних лет, в рабочем камбинезоне, сказал:

- Оставь свои деньги себе приятель, - сказал он.
- Мы грабим пауков и кровососов, а не простых людей, - сказал он.
- О, Мики, - сказал простой человек.
- Можно я тебе за это отсосу? - сказал он.
- Конечно, приятель, - сказал Мики.

Расстегнулся, вынул. Мужчина встал на колени, прикрылся шляпой - стесняется, подумал Мики, - и стал сосать. Мини к это время залезла на конторку и сказала:

- Хотите я почитаю вам свои стихи? - сказала она.

Толпа зааплодировала. Мини стала декламировать:

… Слушай страна, я хочу дать поэзии, на:
Мики и Мини не воры и не злодеи, не тати
У Мини и Мики простые мечты, кстати
Домик на берегу реки, детишек куча-мала
Все бы, все бы я отдала
За возможность пройти босиком
По берегу той реки, присесть на веранде того дома
Где я никогда не была но словно тыщу лет знакомы
Я бы глядела на то, как сгущается над речкой туман
А самый младшенький наш мышонок, забияка и хулиган
Тормозил прохожих, заставляя подпрыгнуть, звенящая мелочь
Их выдавала бы, а остальные жгли бы костры
Освещая наш домик, о, Мики, где ты,
Варил самогон, косил бы нам сено
Толстые прутья его обломив о колено
… У Мики и Мини простые мечты
Но блядь пидарасы и твари паскуды менты
Осесть не дают и словно диких зверей
В облаве из ста милионов двухсот егерей
Нас гонят куда-то, кусают за пятки, стреляют
Нам жить не дают, вафлеры, и все догоняют
Но мы не сдаемся, мы блядь супер-мышИ
Ебитесь вы в рот, пидарье-легаши!!!

Грянули аплодисменты. Застегивался Мики. Сглатывал простой человек в шляпе. Мини сказала:

- А ты, хуй, почему не хлопаешь? - сказала она, ткнув пистолетом.
- Ты, ты, - уточнила она, прострелив человеку, который не хлопал, колено.
- Мэм, я литературный обозреватель “Нью-Йорк Таймс” - всхлипнул он.
- Ваши стихи это такое г... - всхлипнул он, потому что Мини прострелила ему второе колено.
- Такое гениальное творчество, - взвизгнул он.
- Такое блядь охуительнейшее пиздатеннейшее заебатейшее Творчество! - крикнул он.
- Вы блядь гений, Гений, - крикнул он.

… уходя, Мики и Мини добили из жалости критика, и уехали.

В машине Мини легла на заднее сидение передохнуть, и посчитать деньги. Мики рулил, курил и хмурился. Вот уже пятый год они, двое простых американцев, лишенных всех своих сбережений правительством Гувера, колесили по стране, отнимая деньги у богатых, и даря их бедным. Ну, себе - ведь Мики и Мини были небогаты. Мини все спускала на платья, и полосы центральных газет, которые выкупала под свои стихотворения. Мики любил дорогие сигары и сырные сендвичи. А еще оба они мечтали о том, чтобы избавиться от своих мышиных голов. Мики посмотрел на себя в зеркало и передернул плечами. Постарался отвлечься. Подумал об их с Мини страсти, так поэтично воспетой Мини в поэме, опубликованной в газете “Лос-Анджелес Дэйли” аккурат к 14 февраля.

- И ты дружка в пещерку мне присунул, - пробормотал Мики любимую цитату, выученную наизусть.

Оглянулся. Мини спала, свернувшись, по старой мышиной привычке, калачиком, мордочкой в руки...

… шериф и его двести помощников залегли в засаде тихо, и ни одна птица не взлетела над полем. Вдали показался черный автомобиль. Шериф сжал в руках автомат Томпсона...

… Мики нажал на газ, потому что следовало торопиться. В голове его созрел гениальный план. Вся Америка знала, что он разрабатывает гениальные планы, и пусть пока дело дальше заправок, закусочных и провинциальных филиалов банков не шло, но вся Америка знала. Благодаря статьям, заказанным Мини в центральной прессе, конечно. Они обычно и шли разворотом: поэма Мини на левой полосе, и материал про гениального грабителя Мики на правой. Мики нажал на газ еще сильнее, вгляделся, впереди что-то темнело...

… шериф и ребята выскочили из-за поваленных деревьев и стали методично расстреливать машину с ебанутыми мышами, которые ограбили уже всю Америку. Стреляли, пока не кончились в магазинах патроны. Каркая, взлетели над полем вороны. Люди окружили машину, чьи дверцы с замками, сорванными пулями, ходили взад-вперед. Заглянули внутрь.

… Мики проводил взглядом какую-то машину, почему-то изрешеченную пулями, пожал плечами, и повернул, следуя указателю. “ГОЛЛИВУД”, было написано там...

… из автомобиля выпал стройный, но теперь скрюченный пулями “Томпсонов” мужчина в, почему-то, пижаме. На сидении рядом с ним плавала в крови женщина в экстравагантной “ночнушке” красного шелка. “Френсис и Зельда Фитцджеральд”, прочитал шериф на визитке. Смущенно хмыкнул. Из багажника помощники уже вынимали ящики с шампанским и корзины с устрицами...

… ворваться в дом Мэрилин оказалась проще простого. Эпоха всеобщей информатизации и подозрительности еще предстояла - как сказал напоследок единственный сторож, которому Мини пустила пулю в лоб, - и никаких камер не было. И никого не было, кроме Мэрилин и мужика с квадратной челюстью и взглядом побитой собаки, которому Мерилин сосала и который снимал это на примитивную камеру.

- Мистер президент! - сказал Мики.
- Мики и Мини! - сказал мистер президент.
- М-м-м-моооэээууууаааа, - сказала Мерилин.
- Малыш, дай ей закончить свое дело, и мы побеседуем, - сказал мистер президент.
- Автограф, счастливая улыбка, и, конечно, мокрые трусики, - сказал он.
- Конечно, конечно, - сказал Мики.

Они с Мини уселись у стенки, положили руки на колени, стали смотрить. Мисис Мэрилин отсасывала лихо - как ковбои, которые, форся, въезжают в мексиканский городок. Лошадка и так пойдет и этак, а может и на колени встать под балконом красотки познойнее. Мики с Мини только диву давались. А уж когда Мэрилин “С днем рождения мистер президент” сбацала, - изо рта не вынимая, - Мини даже позавидовала. Ну, куда такой простой девчонке против такой холеной леди, подумала она с грустью и завистью. Мики нежно пожал ей руку. Все-таки он меня любит, подумала Мини.

- Да, вот так, - сказал мистер президент.
- Могилы молодых американцев, откликнувшихся на призыв к службе, раскинулись по всему земному шару, - сказал он.
- Ныне труба вновь зовет нас, - сказал он.
- Я не уклоняюсь от такой ответственности - я ее приветствую, - сказал он, и засадил поглубже.
- Дорогие сограждане мира, не спрашивайте, что Америка сделает для вас, - сказал он.
- Спросите, что все мы вместе можем сделать для свободы человека, - сказал он.
- Блядь ДА я кончаю, - сказал он.

Изогнулся стрелой - так позже Мини написала в анонимных автобиографических записках “Я видела смерть Кеннеди” для сайта заговоров и НЛО - и мисс Мэрилин стала глотать.

Тут-то Мики и выстрелил им каждому в сердце.

… после того, как Мики и Мини отгрызли мистеру президенту и мисис Мэрилин головы, они быстренько нашли продажного хирурга, который отрезал им мышиные головы, и пришил человеческие. Поначалу головы вели себя странно. Так, например, новая голова Мики все время требовала взойти на возвышение и все норовила обратиться к согражданам с какой-нибудь речью потрогательнее. А новая голова Мини все норови... Впрочем нет, это, - с наслаждением прислушивался Мики к возне где-то внизу, - вовсе никакой не недостаток. Ему нравилось, что в самый ответственный момент снизу раздавалась та самая песенка про день рождения, а то и игривое...

- Пу-пи-пи-ду-ту-ду! - трубила Мини.

После чего сглатывала.

… Американская пресса их самих числила убитыми - ведь были найдены тела и две мышиные головы. А если решила пресса, то полиция и ФБР бессильны, признал мистер Гувер после того, как Мини отсосала и ему по старой - еще Мерлиновской - памяти.

… Мини и Мики выправили себе новые документы, уехали в Тихиуану, и купили маленький домик на побережье в часе езды от города. Иногда на кактусы в долине за домом прилетали орлы, и тогда ребята вспоминали, что они в Мексике.

Океан, тихо шумя, то отступал, то наступал, играл котенком, но это все был обман - Океан, как и время, только притворялся, что движется.

… Мики курил травку, купался вечерами голый, и сочинял пространные речи. Мини писала стихи, но уже никуда их не слала - ведь они были мертвы для всех, - и, всласть начитавшись, просто выбрасывала бумаги в воду. Они сначала рвались к берегу с волнами , а потом, - словно отчаявшиеся моряки после крушения в открытом море - переставали сопротивляться, и, намокнув, исчезали с серой поверхности Океана.

Ложились на дно Тихуаны.

КОНЕЦ