ТАМ, ГДЕ НЕ ЛОЖАТСЯ СПАТЬ ВОЛКИ (новый рассказ): blackabbat

Автобус сломался сразу же под Кишиневом. Водитель выбежал на заснеженное поле, и, глядя на редкие огни погасающего города, стал громко материться, обхватив голову руками. Первые тридцать минут было интересно, потом надоело. Я встал и пошел вперед.

- Что это с ним, - спросил я второго водителя, кивнув на окно.

- Не видишь, человек расстроен, - сказал он.

- А мы попадем в Брашов вовремя? - сказал я.

- Да зачем тебе в Брашов, - сказал он.

- Вообще-то, я купил туда билет, - сказал.

- Ты что, не видишь, - сказал он с надрывом.

- Человеку плохо, - сказал он.

Что же. Я пошел в салон автобуса, где пристроилась на самом заднем сидении парочка влюбленных студентов и рассматривала что-то на айфоне. Или гастарбайтеров? Не знаю, все они выглядели одинаково. Я поменял выражение лица, и вернулся к водителю.

- … - собрался он было сказать что-то.

- Ебаный рот, на хуй, - сказал я.

- Ты что блядь охуел Вася, - сказал я.

- Я Анатол, - сказал он растерянно.

- Да по хуй, Вася, - сказал я.

- Ты блядь чмо, сейчас на хуй сядешь на этот руль, - сказал я.

- Ты блядь чмо понял? - сказал я.

- Мы, блядь, успеем в Брашов? - сказал я, и наступил ему на ногу.

- Я не знал, что ты так хорошо говоришь по-румынски, - сказал он.

Внезапно автобус тронулся. Мы со вторым водителем посмотрели друг на друга с удивлением. Я убрал свою ногу с его. Автобус остановился. Наступил. Автобус тронулся. Я убрал. Автобуc ос...

- Нажми на газ, - сказал я.

- Точно... - сказал он.

Нажал на газ. В зеркале заднего вида замелькала фигурка первого водителя. Он кричал еще громче, а теперь еще и размахивал руками.

- Можно его подождать? - сказал Анатол.

- На тихом ходу, а то вдруг остановимся, - сказал я.

- Конечно, но хотя бы так можно? - сказал он.

- Ну, это же ты здесь капитан, - сказал я.

Мы ехали на небольшом ходу, пока нас не догнал первый водитель и взобрался по ступеням наверх. Тогда дверь закрылась, я вернулся на свое место и попробовал уснуть.

- Зря вы с ним так... - сказал вдруг студент с подружкой с заднего сидения.

- Они всегда тут ломаются, - сказал он.

- Чувак, пойми, мне надо вовремя в Брашов, - сказал я.

- У меня автобус в Вену, - сказал я.

- Мы будем вовремя, но вы все равно не успеете, - сказал он.

- Это еще почему, - сказал я.

- Наш рейс приезжает на час позже отбытия венского автобуса, - сказал он.

- Как это, - сказал я.

- Ведь наш рейс это стыковочный... - сказал я.

- Да вот как-то так получилось... - сказал он.

Я обернулся и посмотрел. Он не шутил.

- Наш автобус прибывает спустя час после отбытия венского? - сказал я водителю.

- Да... - сказал он.

- Но ведь... - сказал я.

- Как это, - сказал я.

- Это же стыковочный рейс, - сказал я.

- Ну, сначала как-то просто опоздали, - сказал он.

- А потом привыкли... - сказал он.

- Короче, шесть лет уже так, - сказал он.

Я вернулся на свое место. Достал приглашение Министерства культуры Австрии.

“...ый господин … просим Вас провести два месяца в качестве приглашенно.... икл лекций о современной русской лите...” - было написано там.

Я открыл окно, и выбросил бумагу.

Она улетела, кружа отчаянно, как опоздавший на свой же изначально опаздывающий рейс безумный молдавский водитель. Долбанная страна!

… в румынском Брашове я стал подсматривать за пацаненком с айфоном и его подружкой. Всласть насосавшись на скамейке, они купили себе по кофе, а потом сходили в привокзальный туалет. Я повторил программу, за небольшим исключением - сосаться-то было не с кем. Потом зашел за ними в прибывший автобус. Там оказалось почти полсотни цыган, устроивших в автобусе что-то вроде маленького табора на колесах. Плакали дети, играли в карты, бодяжили наркотики, где-то справляли свадбу, а на пятом ряду вывесили простыню с красным пятном - видимо, в знак бывшей невинности невесты...

- Не бойся, - весело сказал водитель.

- Это современные румынские цыгане, - сказал он.

- Они не воруют, мы платим им дань, - сказал он.

- В смысле пособия, - сказал он.

- Ладно, - сказал я.

Занял свое место - просто первое попавшееся свободное место. Устроился поудобнее и уснул. Проснулся от толчка в плечо. Это второй водитель проверял билеты. Не складывается у меня со вторыми водителями. Я огляделся. За окном были горы, много снега и прекрасные церкви вдали. Фонарь. Пара скамеек у дороги. Трансильвания, подумал я.

- Билеты, - сказал водитель.

Я показал.

- И что ты здесь делаешь? - сказал он.

- Это автобус Бухарест - Рим, - сказал он.

- Что... что за фигня? - сказал я.

Он развел руками, и сказал, что спустя пару часов сюда прибудет автобус Бухарест-Будапешт. От обилия названий у меня кружилась голова.

- Зачем вы сели в этот автобус?! - сказал я студенту и его подружке.

- Вы же ехали стыковочным на венский, - сказал я.

- Ну так а чего ты, как попугай, повторяешь, - сказал он.

- Чувак, мы кружим и заметаем следы, - сказал он.

- Нам вообще в Стокгольм надо, - сказал он.

- Но нам не нужны проблемы с миграционной полицией - сказал он.

- Неужели я единственный настоящий турист из этой сраной Молдавии? - сказал я.

- Да ладно гнать-то, - сказал он.

- Небось, устроился в Португалию на стройку? - сказал он.

Я молча пошел к выходу. Водила, славный румын, сказал:

- Проверь кошелек, ноутбук и чемодан, - сказал он.

- Ты же в Румынии, - сказал он.

- И вот еще, - сказал он.

Протянул полуторалитровую бутылку “Колы”. “Кола”, кофе, сигареты и чипсы. Меню современного румына. Я был в этой стране всего пару часов, но меня уже тошнило от дыма, - они курили ВСЕ, - и запаха “Колы”, которой они запивали свою сто сорок пятую сигарету за утро. Кофе, сигареты и Кола. Кола, кофе и сигарета. Я помотал головой.

- Это вино, - сказал он.

Я взял. Он пожал мне руку и сказал:

- Когда-то это была Румыния.. . - сказал он, глядя на пять десятков пассажиров, дующих “Фанту” “Колу” и прочеее газированное говно.

- Сам-то ты кто? - сказал он.

- Русский, - сказал я.

- Славные вы ребята, - сказал он.

- Ты не думай, - сказал он.

- Мы ничего проив вас не имеем, - сказал он.

- Не то что против цыган этих... гребаных, - сказал он.

- Ладно и ты извини, - сказал я.

- За что, - сказал он.

- Сталинград, - сказал я.

- Курская дуга, Плоешты, Бессарабия, - сказал я.

Он подумал, кивнул, и еще раз пожал мне руку. Я глянул на лобовое стекло. Там было написано “Бухарест - Антананариву”. Я даже уже и спрашивать ничего не стал.

Автобус уехал. Я остался один в поле, не считая пары сотен на всю голову трахнутых ворон, которые скакали по снегу, из-за чего поле словно приближалось к лесу. Облака были совсем рядом, так всегда в горах. Я хотел было пойти к церкви, потом передумал. Где-то внизу шумела река, на землю стремительно, - как здесь бывает, - надвигалась тьма. Я вспомнил все эти истории про Дракулу и поежился. Глотнул вина. Сел на скамейку, накинул капюшон на голову.

-... ать! - сказал голос.

От неожиданности я взмахнул руками и чуть не упал. Обернулся. На скамейке со мной рядом сидел веселый крепкий мужик, не похожий на румына. Рыжая борода, синие глаза, светлокожий...

- Не спать, - весело сказал он.

Взял мою бутылку, покачал в руке, посмотрел на жалкие остатки на донышке, улыбнулся. Вытащил из рюкзака здоровенную бутыль “Колы”.

- Вино хочешь? - сказал он.

- Не стесняйся, ты гость, - сказал он.

- Автобус скоро? - сказал я.

- Автобус... - сказал он.

Отпил вина, хлопнул в ладоши. Сказал:

- Нравится пейзаж? - сказал он.

- Да, нравится мне Венгрия, - сказал я.

- Это Румыния, - сказал он.

- Да мне все равно, как вы все это поделите, - сказал я.

Он посмотрел на меня внимательно.

- Ты похож на турка, - сказал он.

- Это из-за сербов, - сказал я.

- Это как, - сказал он.

- Господи Иисусе, - сказал я.

- Тебе всю историю семьи рассказывать? - сказал я.

- В Молдавии, с кем ни начни говорить, все сведется к этому, - сказал я.

- Вы как заводчики собак, - сказал я.

- Это Румыния, - сказал он.

- Да мне все равно, как вы все это поделите, - сказал я.

- Ладно, едешь куда-то работать? - сказал он.

- Ты не поверишь, нет, - сказал я.

Рассказал ему краткую историю своего путешествия: он смеялся, время от времени хлопал в ладоши, - я так понял, это привычка у него такая, - и все предлагал мне выпить. Я, конечно, не отказывался. Как я узнал, он работал дальнобойщиком в Швеции, и приезжал домой в отпуск. Сейчас вот, возвращался в Стокгольм. Он говорил быстро, но разборчиво и, почему-то, в его румынском мне почудился венгерский акцент. … Внезапно фонарь на железном столбе, что стоял в нескольких метрах от лавки, зажегся. Я резко наклонился, глянул. Конечно, это все было вино и неудачно начавшаяся поездка. Разумеется, мой собеседник отбрасывал тень. На нее даже падали снежинки, потому что над нами поплыли уже не облака, но тучи, и пошел снег. Зазвенел вдалеке колокол. Рыжебородый глянул на меня насмешливо - он заметил, что я заинтересовался тенью.

- Если автобус не приедет к девяти вечера, он приедет только завтра, - сказал он.

- Ладно, - сказал я, глянув на часы.

- Придется ждать завтра, - сказал я.

- До деревни идти часа два, - сказал он.

- В темноте заплутаем, - сказал он.

- Но рядом есть дом пастухов, - сказал он.

В горах холодает, как и темнеет, стремительно. Так что я взял чемодан, ноут-бук и рюкзак, а он - свою сумку. Мы прошли через узкую речку - прямо по камням, - и взобрались на склон холма, где чернел домик с крышей, покрытой соломой. Там мы разожгли камин и, поглядвая друг на друга, - каждый опасался за свои вещи, - уснули.

… в полночь он разбудил меня, крепко сжав плечо, и зажав рот.

Молча показал в окошко. На склоне горели огни. Их было так много, что я решил, будто все феи Трансильвании выбрались попастись на снежные поля. Но то были не феи. Рыжебородый мужчина показал мне на пару огней поближе, я всмотрелся, а потом перевел взгляд на своего случайного знакомого. Одет он был в грубой вязки свитер с горлом и капюшоном. Присмотревшись, я понял, что это не серые нити, а сталь. На нем была кольчуга. Он ждал. Я посмотрел ему в глаза - синие, как небо над Сиретом, когда там цветут цветы в лугах, - и кивнул. Он убрал руку от моего рта и жестом хозяина, предлагающего весь свой дом, показал угол и арсенал.

Я выбрал мушкет и палаш.

… первым я пристрелил “поводыря верблюдов”. Ну, младшего лейтенанта, проще говоря. Но турки их, - как пехоту во Вторую Мировую, - не считали, так что огоньки после выстрела лишь ускорились. Нам с рыжебородым пришлось торопиться - я стрелял, он подавал, а потом над нашими головами стала крошиться каменная кладка и это значило, что нас обнаружили и стали стрелять уже по нам. Но огоньки больше не двигались. Турки боялись, что нас много и залегли. Что-то просвистело. Стрела. Это было так удивительно, что я даже не испугался.

- Дикари, - сказал я.

- Зря ты так, - сказал рыжебородый.

- Сейчас у них лучшая армия в Европе, - сказал он.

- Сейчас это когда, - сказал я.

- 16 век на дворе, - сказал он.

- Они чехов недавно трахнули, - сказал он.

- Ох, чехов кто только не трахнул, - сказал я.

Выстрелил и услышал печальный вой. Попал прямиком в “кашевара”. Целый полковник янычарских войск! Я приосанился и спросил рыжебородого:

- А награды у вас тут вручают? - сказал я.

- Медальки всякие? - сказал я.

Тут в крышу и воткнулась горящая стрела. Солома заполыхала.

- Сядь на пол, - велел он.

- Продержаться надо до второго колокола, - сказал он.

- А если не... - сказал я.

- Умирают тут не понарошку, - сказал мне.

Подал мне мушкет, а сам занялся арбалетом. Тут-то меня и двинуло что-то в бок. Если бы не железная кираса, которую я со страху напялил сразу, мне разворотило бы бок. А так, я просто не мог дышать и шевелиться. Минут десять. Потом шевельнулся. Но лучше бы этого не делал. Боль снова куснула меня за бок. Откуда-то из темноты заблажил козлиный голос:

- Урус билядь, выходи, - заблеял кто-то из нападавших.

- Что за фигня, - сказал я.

- Ну, они же чуют, что ты тут, - сказал он.

- Господа, - крикнул я в ночь.

- Вообще-то, я здесь случайно, ну типа военного наблюдателя, - крикнул я в ночь.

Склон огней захохотал. Рыжебородый улыбнулся, и выстрелил навесом - крыша уже почти вся догорела, и на нас падала горящая солома.

- Это хотя бы все был отвлекающий маневр и прилетит вертолет? - сказал я.

… после того, как солома догорела, и он велел мне напялить на голову смешной шлем, похожий на сплющенную с двух сторон каску и острой шишкой наверху, стрел стало больше, а крики и визг раздавались уже буквально у самой стены... и мне стало по-настоящему страшно... откуда-то сверху холма загремела лавина. Но то был не снег, а конница. Они нападали молча, они нападали страшно, и я понял, почему атаку конницы назвали “лавой”. Огни всполошились, заметались, и закружились в черном водовороте теней, лязгающем стременами, саблями и доспехами. Огни даже не кричали - нападавшие устроили им помесь котлов каннского и верденского, так что оставалось лишь умереть. Что они и делали. Меня стошнило. Потом я почувствовал, что снова пошел снег и мне становится холодно.

- Почему кони не ржут? - спросил я, не чувствуя онемевших рук.

- У них замотаны морды, - сказал он.

- Надо идти туда? - сказал я, кивнув в водоворот темного и огней.

- Нет, - сказал он.

- Засадный отряд справится, - сказал он.

- Как и мы справились, - сказал он.

- Значит можно п-п-п-рилечь? - сказал я.

- Нет, малыш, - сказал он.

Глянул на меня весело и сказал:

- Надо еще посадить на кол пленных, - сказал он.

… когда второй колокол прозвенел, снег из черного стал серым, и снова прилетели вороны. Они покрыли собой тот спуск холма, который торчал рощицей кольев с обнаженными турками. Птицы садились на плечи еще живых и мы слышали стоны. и всхлипы. Из леса выглянули волки. Рыжебородый сказал, они тут никогда не спят: еды так много, что у волков тут что-то вроде столовой для бездомных нон-стоп, сказал он. Птиц стало так много, что они покрыли всех павших. Потом Рыжебородый хлопнул в ладони, и стая птиц взмыла вверх. И оказалось, что под ними был просто снег. Вдалеке чернела церковь. Квадратная, с пристроенной с торца колокольней. Наследство протестантских времен, объяснил он мне. Мы стояли у скамейки на остановке. Отдаю ему должое - он помог мне притащить обратно чемодан.

- И так каждую ночь? - сказал я.

- Шестьсот двадцать три года три месяца, - сказал он.

- Ничего себе тут у вас погранзастава, - сказал я.

- Что делать, Трансильвания, - сказал он.

- Знаешь, я домой, пожалуй, вернусь другим маршрутом, - сказал я.

- Понимаю, - сказал он.

- Ты извини, - сказал я.

- Ничего, вы русские оказались, -сказал он.

- Ребята славные, - сказал он.

- А то ты не знал, - сказал я.

- Нет, при мне же вас как народа еще не было, - сказал он.

- Да ты что охренел?! - сказал я.

- Саечка за Плоешты, - сказал он, и слегка щелкнул мне по носу.

- Ладно, и вы, румыны ничего, - сказал я.

- Трансильванцы, - сказал он.

- Слушай, я же не в теме, - сказал я.

- И за Сталинград не сердись, - сказал я.

- А, кстати, что там было-то? - сказал он.

- А, долго рассказывать, - сказал я.

- Примерно как тут? - сказал он.

- Нет, все-таки не шестьсот лет, - сказал я.

Мы обнялись, он похлопал меня по плечу, и пошел вниз.

Стоять насмерть.

… Издалека показался автобус. Я прищурился. “Бухарест - Акапулька”. Это значило, что я, наконец, попаду в Вену.

КОНЕЦ