1683: Рождение капучино (текст для СиПа от 31 декабря 2017 года)

          Вплоть до Сталинградской битвы 1942 года ни одно сражение не могло сравниться с боями во время осады Вены.

                                                                                Эндрю Уиткрофт, «Враг у ворот. Габсбурги и Османы в битве за Европу»

     Произошедшему в 1683 году столкновению цивилизаций посвящён англоязычный польско-итальянский фильм «The Day of the Siege: September Eleven 1683» (2012 год, реж. Ренцо Мартинелли, бюджет — 13 миллионов долларов). В польском прокате этот фильм получил название «Bitwa pod Wiedniem», в итальянском — «11 Settembre 1683». Почему в английском и итальянском вариантах названия присутствует дата 11 сентября? Потому что это говорящая дата, вызывающая у зрителя богатую палитру чувств, однозначно ассоциируясь с конфликтом Запада с миром Ислама. Правда, 11 сентября 1683 года не произошло ничего особенного, знаменитая битва под Веной имела место днём позже, 12 сентября. Но что значит плюс-минус один день по сравнению с возможностью дать фильму красивое название?

     Энрико Ло Версо в роли великого визиря Кара-Мустафы и Мюррей Абрахам в роли блаженного Марко д’Авиано в фильме Ренцо Мартинелли «11 сентября 1683 года»/«Битва за Вену»

    Снимая кино, почти никто не пытается достоверно воспроизвести на экране детали той или иной эпохи. С одной стороны, это почти невозможно, с другой — почти бессмысленно. Я имею в виду не только ход событий. Люди выглядели, вели себя, двигались и разговаривали совсем не так, как это показывают в фильмах; однако если изобразить поведенческие и бытовые реалии в соответствии с исторической правдой, они в лучшем случае настолько отвлекут зрителя от сюжета, что он потеряет нить повествования, в худшем — шокируют его до такой степени, что он встанет и уйдёт. Кинематографисты имеют обыкновение приспосабливать прошлое собственным представлениям и вкусам зрителей. Иногда исторические реалии адаптируются к современности довольно удачно, порой — совсем неудачно, но преображаются они на экране всегда.

           Трейлер фильма Ренцо Мартинелли «11 сентября 1683 года»/ «Битва за Вену»

    XVII–XVIII века — на редкость киногеничная эпоха, воспроизведённая на экране столько раз, что каждый из нас безошибочно узнаёт её по одному кадру. Единственная деталь — шляпа с перьями или треуголка, напудренный парик, шпага, венецианская маска, версальский парк — и мы понимаем, о каком времени пойдёт речь. Но это несколько обманчивая узнаваемость. Одни из наиболее точно воспроизведённых костюмов в истории кино показаны в фильме «Казанова Феллини». Они отличаются от того, что мы привыкли видеть на экране, всего несколькими деталями, но и этого оказывается достаточно, чтобы эпоха в целом начала выглядеть совершенно по-другому. Некоторым зрителям бывает физически неприятно смотреть этот фильм (сравните «Казанову Феллини», например, со снятым в 2005 году фильмом Лассе Халльстрёма «Казанова» — милым, весёлым, адаптированным к современному вкусу и не имеющим ни малейшего отношения к жизни реального Казановы).

   В означенное время многие не просто пудрили, но буквально штукатурили лица, и тому была своя причина — их скрытая под слоем косметики кожа была изрыта оспой. Они улыбались загадочными этрусско-джокондовскими улыбками, потому что состояние стоматологии не позволяло им улыбаться по-другому. A ещё они вели себя театрально, потому что важнейшим из искусств был театр. Нет, даже не так. Театр был важнейшей областью жизни, и говоря это, я не уверен, что сам до конца понимаю, насколько же он был важен. Театр не просто служил инструментом идеологии и пропаганды, он влиял на политику больше, чем она влияла на него. Отсюда предельная театрализованность французской революции, в ходе которой даже крупнейшие политики брали уроки у профессиональных артистов (а уж полевыми командирами часто становились сами актёры). Отсюда же — известные портреты Людовика XIV или Леопольда I в сценических костюмах, появившиеся за сто лет до означенной революции. Эти государи были в своих театрах не только зрителями, но и актёрами.

 

    Слева: Людовик XIV, король Франции в 1643–1715 годах, в театральном костюме. Справа: Леопольд I, император Священной Римской империи в 1658–1705 годах, в театральном костюме

   В массовом сознании это разноранговые фигуры. Леопольд, если о его существовании вообще помнят, совершенно теряется в тени Людовика. В реале они противостояли друг другу почти на равных, и их полувековое соперничество было одним из самых ярких эпизодов борьбы между Францией и Габсбургами, начавшейся с раздела бургундского наследства в XV веке и длившейся до окончания Первой мировой войны (с несколькими перерывами). От открытия Америки до Тридцатилетней войны Габсбургам принадлежала мировая гегемония; потом гибель испанских терций у Рокруа сделала повелителями мира французов, но борьба не прекратилась. Французская гегемония не была абсолютной, Леопольд одержал свою первую победу над Людовиком уже в тот момент, когда был избран императором Священной Римской империи (французский король тоже стремился получить императорскую корону, но не смог переиграть австрийского эрцгерцога).

   Тем не менее Франция была гегемоном, и это значило, что она задавала тон и определяла стиль, а её оппоненты стремились не отставать и во всём копировали французов. Людовик построил Версаль — Леопольд возвёл Шёнбрунн. Людовик основал Академию наук — Леопольд утвердил Академию Священной Римской империи и дал ей имя Леопольдина. Людовик взял в жёны испанскую инфанту Марию-Терезию — Леопольд женился на её сестре Маргарите-Терезии. Людовик был союзником турецких султанов… и вот тут у Леопольда начинались трудности, потому что для него это означало неизбежную войну с Турцией. Французские дипломаты сделали всё возможное, чтобы побудить османов захватить Вену. Они особенно подчёркивали, что туркам будет нетрудно взять город, поскольку венские стены морально устарели и физически обветшали.

    Последнее отчасти соответствовало истине. Леопольд I не мог себе позволить содержать венскую фортификацию в идеальном состоянии, ибо был не при деньгах. Возьмите биографию любого габсбургского правителя за 400 лет существования дунайской монархии, и вы в 9 случаях из 10 прочитаете, что он испытывал финансовые затруднения. Второе утверждение, которое непременно встретится вам в каждом габсбургском жизнеописании — «у императора были проблемы с венграми». В случае с Леопольдом проблемного венгра звали Имре Тёкёли. Этот потомственный мятежник с 1678 года вёл войну против австрийцев, возглавляя куруцев (буквально: крестоносцев) — протестантов, недовольных габсбургской политикой католизации. Османы относились к венгерским протестантам благосклонно и даже признали Имре Тёкёли «королем Верхней Венгрии» (тогдашнее название Словакии). Поэтому в списке военных сторон 1683 года иногда фигурирует полуфиктивное «королевство Верхневенгерское».

    Слева: Кара Мустафа-паша Мерзифонлу, великий визирь Османской империи. Справа: Имре Тёкёли, король Верхней Венгрии

      Лет 10 назад в каком-то богемском замке (кажется, это был замок Конопиште, служивший резиденцией Францу-Фердинанду д’Эсте) я видел гида, демонстрировавшего туристам портрет Леопольда I как пример дегенерации Габсбургов в результате инбридинга. Похоже, Aссоциация гидов — главный оплот республиканства в Чехии. Во всяком случае, я давно уже не слышал явной антигабсбургской пропаганды ни от кого другого, кроме экскурсоводов (в литературе, в фильмах и т. д. эпоха дунайской монархии подаётся всё более ностальгически). Доказательством дегенеративности Леопольда была призвана служить его выступающая вперёд нижняя челюсть. Тяжёлая челюсть как родовая черта Габсбургов известна с ХV века и считается наследием Цимбурги Мазовецкой (к этой даме восходят все ветви габсбургского семейства). Hикаких других признаков вырождения у Леопольда найти невозможно.

  Этот государь владел пятью языками (его любимым был итальянский), писал музыку (после него осталось свыше двухсот произведений, некоторые из которых исполняются до сих пор), привёл на свет шестнадцать детей (в трёх браках), много сделал для развития науки и искусства и выиграл целый ряд войн. При этом Леопольд был напрочь лишён полководческого таланта и склонен к меланхолии (я слышал пять или шесть его вещей; они хорошо звучали бы на похоронах). Однако он умел выбирать и назначать на соответствующие посты людей, которые одерживали для него победы. В 1664 году битву при Сентготхарде выиграл легендарный фельдмаршал Раймондо Монтекукколи, герцог Мельфи. Но в 1680-м этого спасителя христианства не стало, и теперь императору, которого никогда не видели на полях сражений, предстояло отразить турецкое вторжение, не имея под рукой великого полководца.

Война, начавшаяся в 1683 году, получила в литературе название Великой Турецкой. Я мог бы описать её и как каприз переменчивой Фортуны, даровавшей безалаберным и легкомысленным австрийцам незаслуженную победу над превосходившим их противником, и как цепь глубоко продуманных шагов габсбургской государственной машинерии. Поэтому изложу только факты, а делать выводы предоставлю читателям. Битва при Вене описана многократно и подробно, в том числе на страницах «Спутника и Погрома». Однако меня интересует не столько ход сражения, сколько подготовка к нему. Но особенно — главные действующие лица этой драмы. Поэтому мне кажется целесообразным начать с 1680 года. В тот год Элеонора Гонзага, приёмная мать Леопольда, пригласила в Линц проповедника — мoнаха-капуцина Марко д’Авиано. Император Леопольд сделал его своим советником в делах духовных.

 
    В 1682 году за немалые деньги была нанята группа военных инженеров во главе с Георгом Римплером, одним из лучших в Европе специалистов по фортификации. Римплер лично наблюдал турецкую осаду Ираклиона на Крите и был прекрасно осведомлён о технических возможностях османов. Ему поручили укрепить оборонительную систему Вены и других габсбургских владений. 31 марта 1683 года был подписан союзный договор с Речью Посполитой, согласно которому стороны, помимо прочего, брали на себя обязательство прийти на помощь союзнику, столица которого окажется под угрозой (ничего более своевременного просто невозможно себе представить — османская армия уже выступила в поход на Вену). Польским королём был Ян Собеский, прекрасный полководец, в прошлом уже нанесший туркам несколько поражений и ныне желавший расквитаться с ними за потерю Подолии, один из немногих в Европе государей, на чью помощь действительно можно было рассчитывать.

     6 мая 1683 года Леопольд назначил главнокомандующим герцога Карла V Лотарингского (накануне турки вошли в Белград). Герцог был ближайшим другом императора и мужем его сестры Элеоноры-Марии (вдовы польского короля Михаила Корибута Вишневецкого). Описание внешности Карла Лотарингского, сделанное Яном Собеским, даёт куда большее представление об австрийском главнокомандующем, нежели его парадные портреты. Неброская серая одежда, нечищенные сапоги, шляпа без перьев, выцветший парик, изрытое оспой лицо, нос как у попугая и общее ощущение сильной личности. В общем, харизматичный воин-аскет. Со времён Максимилиана I орлиный нос считался в Европе признаком аристократического происхождения, так что в Карле с первого взгляда угадывался потомок королей и зять императора. Кстати, его собственный герцогский титул вполне можно считать номинальным — Лотарингия в то время была оккупирована французами.

        Церемония назначения Карла Лотарингского верховным главнокомандующим австрийской армии выглядела не менее торжественно, чем церемония назначение Кара-Мустафы сераскиром османских войск, но проходила в противоположном духе. Если Кара-Мустафа, приняв знамя Пророка, целовал землю, по которой ходил султан Мехмед IV, то император Леопольд I вместе с супругой Элеонорой-Магдалиной, дочерью Марией-Антонией и будущим зятем Максимилианом-Эмануэлем (курфюрстом баварским) встали на колени перед своими солдатами. Солдат было тридцать две тысячи, включая плохо вооружённых ополченцев. Архиепископ отслужил мессу, и каждый из защитников империи причастился и получил папское благословение, а также услышал обещание выплаты внеочередного месячного жалования (которое, впрочем, так и не было исполнено).

      У австрийцев было смутное представление как о силе, так и местонахождении османских войск. Они почему-то были уверены, что турки попытаются перейти Дунай, и занимались укреплением крепостей на его северном берегу. Собственного определённого плана действий у них не было. Карл Лотарингский каждые 10–12 дней получал от Леопольда новые приказы, обычно — противоречащие предыдущим. Сначала советники рекомендовали императору предпринять наступление на Эстергом, и австрийские войска даже выступили в поход, но потом целесообразность этого мероприятия была поставлена под сомнение… Лето 1683 года выдалось настолько же знойным, насколько суровой была предыдущая зима, и бессмысленные маневры нa жарe изнуряли армию. Турки же шли на Вену так быстро, как только могли, не обращая внимания ни на что другое.

    7 июля герцог Лотарингский, проводя инспекцию войск, увидел на востоке тучу пыли и поднимавшиеся к небу столбы дыма. Кара-Мустафа имел обыкновение возвещать о своём приходе, сжигая попавшиеся на пути деревни. Карл обнаружил, что турецкий авангард находится не дальше от Вены, чем его собственная армия, которой грозит окружение. Он отправил в город нескольких послов с этой шокирующей новостью и стал готовиться задержать османов. В тот же день в 18:00 Леопольд официально объявил, что вместе с семьёй и двором отбывает в расположенный в 220 километрах от Вены Линц, оставляя город на попечение военного совета. Гарнизон Вены в тот момент насчитывал что-то около тысячи человек, а граф Эрнст Рюдигер фон Штаремберг, назначенный комендантом города, находился на другом берегу Дуная. По городу поползли панические слухи о замеченных на краю Венского леса татарах.

     Слева: герцог Карл Лотарингский, австрийский главнокомандующий. Справа: граф Эрнст Рюдигер фон Штаремберг, венский комендант

    Австрийская и турецкая армии передвигались примерно с одинаковой скоростью, но татары были способны перемещаться чуть ли не в 10 раз быстрее, и никто не знал, где они появятся в следующий момент. Леопольд и его приёмная мать Элеонора Гонзага (у меня язык не поворачивается назвать её мачехой императора, она была cтарше него всего на десять лет) выехали из Вены разными дорогами: он — по северному берегу Дуная, она — по южному. Элеонора с отрядом всадников должна была в случае появления татар отвлечь их на себя и тем самым дать уйти императору, которого сопровождал наследник. В случае успеха обе группы беглецов должны были сойтись в одном аббатстве. От отъезда императорской семьи до прихода турок прошла неделя, и за это время Вену успели покинуть, по разным данным, от 60 до 80 тысяч горожан. Вечером 8 июля в город вошли граф Штаремберг с пехотой и герцог Лотарингский с драгунами и кирасирами. Их встречали так, словно они уже выиграли войну.

    9 июля наконец начались работы по укреплению венских фортификационных сооружений. До XV века считалось, что чем выше городские стены, тем они надёжнеe. Однако развитие артиллерии привело к тому, что методичные удары ядер рано или поздно нарушали статику каменных стен, и они просто обваливались под действием гравитации. Теперь высота стен сама по себе превратилась в проблему. Вскоре итальянцы разработали новую оборонительную концепцию, получившую название alla moderna. Крепости XVI–XVII веков представляли собой систему низких, но могучих кирпичных бастионов и равелинов, к которым было трудно подступиться, ибо их окружали рвы и валы с палисадами, построенные так, чтобы неприятельские орудия не могли стрелять по стенaм прямой наводкой. Пробить подобное сооружение при помощи артиллерии былo практически невозможно, взять его штурмом — тоже, ибо атакующие попадали под перекрёстный огонь защитников равелинов и бастионов. Современники сравнивали фортификацию нового типа с дикобразом.

   Разумеется, вскоре был найден и способ, как брать подобные крепости. Городские стены больше не пробивали ядрами из пушек и не брали приступом, их теперь подкапывали и взрывали при помощи мин. Сведения французских дипломатов о слабости венской обороны оказались сильно преувеличены. Она прекрасно соответствовала требованиям своего времени (хотя её состояние могло бы быть и лучшим). Но и турки шли в ногу со временем. В их армии под Веной было пять тысяч прекрасно подготовленных сапёров. Окружение Вены завершилось 14 июля. Выбрав подходящее место между бастионами Бург и Лёбль, османы начали рыть подкопы. Прежде чем добраться до городских стен, им предстояло заминировать и взорвать целую сиcтему австрийских земляных валов и палисадов, заодно очистив их от обороняющихся. Часть австрийской армии во главе с герцогом Лотарингским между тем ушла на северный берег Дуная, чтобы соединиться с союзниками. В городе осталось не больше 15 тысяч защитников во главе с графом Штарембергом. Судьба Вены зависела от того, кто будет действовать быстрее — турецкие сапёры или христианские армии, которые придут на помощь австрийской столице.

Осада Вены в 1683 году. На картине хорошо показаны как масштаб и характер венских оборонительных сооружений, так и созданная турецкими сапёрами система окопов и тоннелей.

                                                                           (ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)