Аргумент де Местра

  Если бы мне довелось родиться античным римлянином, я несомненно стал бы республиканцем. В контексте римской истории республиканство было таким же естественным выбором природного консерватора, каким в контексте русской истории является монархизм. Когда речь заходит о монархии, в ход то и дело идёт пиар, рассчитанный на пейзан XVII века - "воля Божья", "помазанничество", "сакральный характер власти". Я, конечно, человек старомодный. Но не до такой степени, чтобы стилизоваться под неграмотного поселянина. Причины, сделавшие меня монархистом, просты и рациональны:

  1. Эстетически монархия куда привлекательнее нынешних республик (не знаю, каким вкусом нужно обладать, чтобы любоваться партийными съездами).

  2. В современном мире из десяти стран с наиболее высоким жизненным уровнем семь являются монархиями.

  3. Будучи монархией, моё отечество достигло величия и расцвета культуры, а после установления республики оно переживает сплошную череду бедствий.

  Однако антимонархисты часто прибегают к аргументу, который кажется им неотразимым: "А вдруг по прихоти судьбы монархом станет человек неумный?" В качестве ответа я предлагаю читателю фрагмент из сочинения графа Александра фон Шёнбург-Глaухау "Всё, что вы хотели знать о королях". Я уже прибегал к помощи этой забавной книги, говоря о том, как монархия заключает Брак с народом . Во фрагменте, приведённом ниже, граф размышляет о том, должен ли монарх быть умным.

                                                               "Глава четвёртая

                                        ПОЧЕМУ КОРОЛЮ НЕЛЬЗЯ БЫТЬ СЛИШКОМ УМНЫМ

                                                                                      Монархическое правление спокойно обойдётся
                                                                                 без способностей государя. Возможно, в этом
                                                                                      заключается его наибольшее преимущество

 Жозеф де Местр
    

    Мой покойный шурин, князь Иоганн Турн унд Таксис, обладал немилосердным чувством юмора. Он провозгласил, что при разговоре со шведским королём Карлом-Густавом следует снижать скорость, а беседовать с ним нужно только о автомобилях. А чтобы быть уверенным, что Карл-Густав действительно слушает, нужно время от времени издавать звук наподобие "дрррн-дрррн". Я долгое время жил в убеждении, что Иоганн преувеличивает. Но потом я познакомился со шведским монархом лично. Это было в доме одного из королевских кузенов. Перед домом стоял новенький "Мазератти". Король был молчалив, а если заговаривал, то произносил что-нибудь вроде: "Завтра мы поедем по тауэрнскому шоссе в Италию, дрррн-дрррн". Остальные дружески кивали и продолжали начатую беседу. Через несколько минут шведский монарх радостно сoобщал: "Послезавтра мы поедем через Милан во Флоренцию, дрррн-дрррн". Его супруга, королева Сильвия, каждый раз вознаграждала короля ласковой улыбкой. Hастолько ласковой, что она выглядела почти сочувственной.

<...>

    У моей супруги были королевские и императорские предки такого масштаба, как св. Елизавета Тюрингская или королева Виктория. Она выросла в семье, на протяжении тысячи лет привыкавшей к жизни во дворцах, в окружении прислуги. Однако последние два поколения рода Ирины* были вынуждены приспосабливаться к мещанскому образу жизни, не имея для этого ни малейшего таланта. Наследственно обусловленная неспособность справляться с банальными делами называется в нашех кругах "проблемой доченек". "Доченьки" - это милые и приятные создания, но они приходят на свет с одним недостатком, осложняющим их повседневную жизнь. Например, когда они хотят поехать на поезде во Франфурт-на-Майне, то вполне могут попасть во Франкфурт-на-Одере (поверьте, это не выдуманная история!). Названия и имена вообще представляют для Их Kоролевских Высочеств значительную проблему. Любые имена, за исключением самых обычных, вроде Виндзор, Габсбург, Бурбон, Гогенцоллерн или Романов, являются для них такой же тайной, как квантовая физика для простых смертных. Я подозреваю, что моя тёща до сего дня не знает, зовут ли меня Шёнбурн, Шёнбург или Шёнберг.

  Другая проблематичная сфера - это образование. В принципе, только французский двор придавал образованию определённое значение. Остальные королевские роды считали его чем-то неуместным, а то и прямо плебейским. Типичной фигурой большинства европейских дворов был последний саксонский король Фридрих-Август III, спросивший Франца Марка на выставке "Синего всадника": "Вы можете сказать, почему нарисовали этих лошадей синими?". Художник ответил: "Потому что я их так вижу". Король проявил сочувствие: "Бедняга. И давно Вы этим страдаете?" Австрийскому императору Фердинанду I историки дали мягкое прозвище "Добрый". Когда Фердинанду принесли застреленного им на охоте орла, император был разочарован, что у птицы оказалась всего одна голова, в то время как орёл на габсбургском гербе был двуглавым. Во всех публикациях, написанных о "добром" австрийском монархе, мы найдём лишь одну фразу, произнесённую им связно: "Я император и хочу кнедликов".

<...>

  Первый английский король из Ганноверской династии Георг I (1660-1727) приехал на британские острова из мест, где придворныx как раз отучали бросаться друг в друга хлебом, мясом и костями. И рассовывать по карманам серебряные приборы. Георг не говорил по-английски и привык править без прeпятствий со стороны какого-то там парламента. Когда он выяснил, что не может упразднить английский парламент, то решил, что в таком случае вообще не будет править, и предпочёл каждый вечер напиваться допьяна ганноверским пивом.

   Все его потомки были или немного безумны, или слегка слабоумны, или и то, и другое одновременно. Георг II (1683-1760) ненавидел всё, что отдавало образованием и наукой. Его супруга Каролина фон Аншбах читала книги тайком от мужа, потому что король впадал в бешенство, застигнув её при чтении. Наследником Георга II был Георг III - Безумный Король Джордж (Mad King George). После него правил Георг IV, вошедший в историю, как величайший иппохондрик своей эпохи. Его племянница королева Виктория страдала тяжёлыми депрессиями. Сын Виктории "Берти", впоследствии король Эдуард VII (1841-1910) был известен нежеланием учиться и различными странностями. Он педантично записывал вес каждого, кто его посетил. Старшего сына "Берти" Альберта-Виктора  считали слабоумным даже его любящие родители. Они наняли лучших педагогов королевства, чтобы те подготовили их потомка к учёбе в Кембридже. Эта задача оказалась невыполнимой, что подтверждает и фраза из бюллетеня, адресованного родителям Альберта-Виктора: "Его Коровевское Высочество испытывает трудности с пониманием смысла понятия <<чтение>>".

  Однако умер он раньше своего отца, так что следующим королём стал Георг V (1865-1936). И этот человек - дедушка нынешней королевы - несомненно был весьма оригинальной фигурой. Его равнодушие к политике, экономике и культуре стало пресловутым. Эдуард, старший сын Георга V, считал своей обязанностью с головой окунуться в сладкую жизнь диких двадцатых лет, в то время как его младший брат Генри проводил большую часть времени, просматривая мультфильмы. Однажды норвежский король Олаф V почти час ждал, когда Генри оторвётся от мультиков. Эдуард был вынужден отречься в пользу своего брата (и отца нынешней королевы) Георга VI (1895-1952). Это было хорошо для Великобритании, поскольку Георг считался единственным дееспособным из братьев. 

  Удивительно, что Великобритания, чей трон занимал длинный ряд некомпетентных чудаков,  стала мировой державой и сегодня остаётся одной из наиболее стабильных монархий. Может быть, самой стабильной из всех. Тайна функциональной монархии очевидно заключается не в мудрости персоны, занимающей трон. Судя по всему, королевская должность так велика и значительна, что фигура короля в ней буквально теряется. Роль короля заключается прежде всего в том, что он существует у всех на виду, как шпиль костёла, возвышающийся над городом. Согласно Максу Веберу, главное политическое преимущество конституционной монархии не зависит от способностей государя, поскольку его власть носит более или менее символический характер. Решающую роль, по Веберу, играет следующее обстоятельство: монарх исполняет функцию, которую избранный президент исполнять не может - он ограничивает присущую политикам жажду власти тем, что делает недоступным для них наивысшее место, занимая его сам. С политической точки зрения этo наиважнейшая функция."

   <...>

  Расставшись с лордом Садли**, я вернулся домой, обогащённый знанием, что существует только один правильный ответ на вопрос, должен ли король быть умён: Нет! Говоря словами лорда: "Слишком острый ум соблазняет короля чересчур вмешиваться в политику. Когда он выясняет, что это не в его силах, у него начинается депрессия." Ответ на этот вопрос дан раз и навсегда."

---------------------------------------------------------------------------------

* жена графа Шёнбурга Ирина, урождённaя фон Гесcен, является внучaтой племянницей английской королевы Елизаветы II.

** в книге Шёнбурга около половины четвёртой главы занимает беседа авторa с Мерлином Ханбери-Трейси, лордом Садли, президентом Международной монархической лиги. Я опустил эту часть, чтобы привести текст в соответствии с форматом ЖЖ-поста.