Посмотрите на моё дополнение к этому посту.

Помню эти мемуары, только почему адм. Бубнов всё валит на болевшего и отсутствовавшего в то время в Ставке ген. Алексеева?

Не вполне так. Гурко являлся полноправным начальником штаба Ставки, хотя он, действительно, согласовывал некоторые важные, в первую очередь организационные, решения с Алексеевым. Никто в точности не знал, когда Алексеев поправится и сможет вернуться.

Как представляется, Гурко был весьма решительным и амбициозным администратором, активно участвующим в обсуждении всех вопросов военного, международного и государственно-политического характера. Он много внимания уделял взаимодействию военного и гражданского управления, межсоюзническим отношениям (Петроградская конференция и её решения). Думаю, что он был просто намного более светский и ловкий человек, чем Алексеев - сказывалась разница происхождения.

Гурко замещал Алексеева три месяца с небольшим. Из мемуаров не следует вывода об особой его "либеральной настроенности" и борьбе с "упорством царя". Скорее - о желании найти некий компромисс между бюрократией и вменяемой частью общественности. О чём он сожалеет и что, как можно понять, было упущенной возможностью, это отставка Трепова из-за невозможности уволить Протопопова. Пожалуй, только в этом вопросе, о Протопопове, проскальзывает, но очень сдержанно, некая нотка досады.

Гурко очень аккуратно пишет о Гучкове и о своих с ним отношениях. Разумеется, он пишет о думском комитете по обороне и кружке военных, который с ним сотрудничал (куда входил и Алексеев). Он пишет и о том, что определённые круги пытались, указывая на факт этих связей, восстановить против него императора, но он сам всё ему изложил и, как будто, достиг понимания царя. Он особо подчёркивает, что с момента своего назначения на высший пост, он не имел с Гучковым никаких частных встреч и вообще виделся лишь однажды на каком-то общем мероприятии. Причём указывается, что это была сознательная линия поведения, поскольку об отношении царя к Гучкову ему было хорошо известно. В общем, не дружба, но старые отношения. А о знакомстве со времён англо-бурской войны он не упоминает даже.

У Гурко есть довольно подробное изложение этого съезда, своего в нём участия и даже упоминается Церетели: "Прощаясь, один из них (делегатов Совета - С.К.) - мне думается, это был Церетели - сказал: "Мне кажется. генерал, что мы, узнав друг друга получше, с лёгкостью сможем достигнуть взаимопонимания"."

Что касается Гучкова, то он, действительно, пишет о некомпетентности Гучкова, точнее о "больших провалах" в его военных знаниях, о которых тот "вероятно, не догадывался". Имеется в виду в первую очередь неискоренимая штатскость, непонимание военной психологии и традиций. Он очень негативно отзывается о предпринятой Гучковым кадровой перетряске под лозунгом "омоложения" командного состава и пишет, что насколько мог, пытался ей противодейстовать на Западном фронте, но сделать это было очень трудно, поскольку подвижки шли насквозь по всем фронтам.

Довольно тенденциозно. В эту линию никак не укладывается его письмо царю от 4 марта, являющееся актом верноподданного, выражающего глубокое уважение и восхищение царём. Кроме того, комментируя ответы командующих фронтами на цикуляр Алексеева, он не скрывает сожаления теми ответами, которые были на него получены. Особенно достаётся "оппортунисту" Брусилову, да и всем остальным. Такой простой схемы не получается. Не говоря уж о более поздней его позиции, когда в Париже в 1919 г. он шокировал всех вокруг, говоря, что только монархия может спасти Россию и т.д.

Да, я помню взгляд Разумова на Гурко как на очень хитрого и коварного масона-заговорщика, прикидывавшегося монархистом.

Да, посмотрел ещё раз. Он действительно настаивал в своём последнем докладе царю (12 февраля) на необходимости удалить Протопопова и снова призвать Трепова, предложив ему самому выбрать состав кабинета. Так что, конечно, некоторое давление было. Но тут влияние было не только Гучкова, но и брата Гурко и других членов Прогрессивного блока, с которыми он встречался в Петрограде на обеде, устроенном его братом (без участия Гучкова). Он пишет, что Гучков встречался с ним в армии только однажды - в 1915 г.

В общем, судя по тому, что и как он пишет, складывается впечатление, что он быстро пришёл в ужас от результатов р-ции и резко поправел. Это видно и из негативной оценки им ген. Поливанова, и осуждения деятелей Антанты за внимание к Совету и т.д. А уж когда он писал мемуары - в 1918 г. - всё было так печально, что задним числом он корректировал свою недавнюю деятельность и позицию, которую по сути дезавуирует, не говоря об этом прямо. Тут, конечно, можно усмотреть лукавство. Но он хитрый человек, это очевидно.

Ан нет, Гучков на этом обеде был всё-таки. Но Гурко явно стремится притушевать контакты и свою связь с активными политическими деятелями.

Вот о чьём политическом воздействии на себя он пишет прямо - это Родзянко, после встречи с которым он и сделал свой последний доклад царю, который был после доклада самого Родзянко.

Сделал существенное дополнение к посту - версия Протопопова.

Автор?